Звёздный новобранец

На этот раз Василий не воспротивился и взял купюру из его рук. Оп-па! Они тоже оказались в перчатках.

— Приятно иметь дело с толковыми людьми, — заметил Василий невзначай. И улыбнулся. Незнакомец улыбнулся ему в ответ. У него тоже зубы были в несколько рядов, только на один или даже два ряда больше.

И этот незнакомец скрылся в том же подъезде, что и предыдущий.

"Кажется, намечается нечто весьма интересное!" — подумал Василий, и взглянул на купюру: на ней была изображена тысяча рублей.

— Здесь явно что-то происходит. Надо будет хорошенько разузнать, чего творится в этом доме? Просто так никто тысячу рублей за подобную ерунду не даст. Необходимо проверить, а не фальшивая ли банкнота?

Незнакомцы больше не появлялись. И Василий решил сбегать домой пообедать: "Прихвачу парочку бутербродов и продолжу свои наблюдения".

Так он и поступил. Мама опять ничего не успела ему сказать, а он снова полетел по лестнице вниз, столкнувшись на втором этаже со Светой. Она после их разговора успокоилась и решила помириться. К тому же у неё оказался бинокль, и Василий всё ей простил.

— В следующий раз, когда придёшь ко мне в гости, я больше чем уверена, попросишь табельное оружие отца! — съехидничала Света.

— Не будь занудой, — улыбнулся Василий. — Пойдём лучше со мной. Кажется, я разведал кое-что интересное.

2. СИТУАЦИАЦИЯ ОБОСТРЯЕТСЯ.

Дети отправились к соседнему дому. Василий сел на лавочку в беседке и, не мешкая, принялся жевать бутерброд. Света расположилась рядом. Запах колбасы щекотал ей нос.

— Может, и мне предложишь кусочек? Я ведь, как и ты — не обедала.

— Ой, извини! Я об этом не подумал, — улыбнулся Василий, оправдываясь. И протянул второй бутерброд.

— Спасибо, — ответила Света мягким голосом, принявшись за трапезу. А спустя минуту заметила: — Вася, ты опять не смотришь в мою сторону. И чего только уставился в этот подъезд?

— Так надо. Я наблюдаю за двумя очень странными типами.

— И где они — эти твои типы? Я их почему-то не вижу!

— Конечно, ты их не видишь. Впрочем, как и я. Они сейчас, скорее всего, находятся в квартире.

— Выходит, мы ждём, когда они объявятся на улице и пойдём за ними?

— Разумеется.

— А если не появятся? Что тогда?

— Тогда будет маленькая проблема, и о них придётся сообщить в милицию, правда анонимно.

— Опять ты всё преувеличиваешь, Вася. Прицепился к каким-нибудь прохожим и выдумываешь всякую ерунду!

— А вот и не ерунду! За ерунду, как ты говоришь, тысячу рублей не дают первому встречному.

Василий продемонстрировал Светке купюру. У неё заблестели глаза.

— А она настоящая?

— Этого я пока не знаю, но надеюсь в ближайшее время выяснить.

— А давай лучше я сбегаю в магазин и куплю каких-нибудь сладостей на неё, тогда и узнаем — настоящие это деньги или нет?

— Нет! Если я правильно думаю о том, что приключилось сегодня со мной — эта купюра пригодится как вещественное доказательство. Поняла?

— Ага, — ответила Света с вздохом разочарования. — Что ты, мягко говоря, немного того — ку-ку. Впрочем, как и я вместе с тобой. Это как говаривал один известный политик, выступая по телевидению: "Однозначно!"

Прошёл час. Света немного приуныла: она собиралась поболтать с Василием о том о сём, а он как всегда уставился во что-то, и сам себе о чём-то строил домыслы и догадки.

— Знаешь что, — вдруг выдала она. — Ты пока посиди здесь, Василёк, а я схожу домой — почитаю книгу, посмотрю телевизор, а заодно и поужинаю. Потом, может быть, приду.

На это он лишь угрюмо ответил:

— Угу.

"Из него теперь и слова лишнего не выдавишь, — подумала Света.

— Чао, бамбино! Надеюсь, ещё увидимся.

Оставшись в гордом одиночестве, Василий решил прибегнуть к помощи бинокля. Он шмыгнул в растущие рядом кусты и притаился. В домах многие жильцы включили свет, и, воспользовавшись биноклем, он стал шарить по квартирам в поисках незнакомцев. Почти ничего интересного в поле зрения Василия не попадало. Во всех квартирах была одна и та же картина: семья сидела за кухонным столом и ужинала, либо, собравшись в зале, смотрела телевизор.

"Неужели все семьи в нашем городке живут столь скучно и однообразно? От этого становится как-то не по себе. Наверное, для них в жизни нет ничего интересного, кроме этих пресных газет и пустого ящика, показывающего нудные однообразные картинки", — думал Василий, продолжая наблюдать.

Наконец ему улыбнулась удача. Окна одной квартиры выхватили необходимую картинку. Он увидел на стене странные тени. Но больше всего его поразил красный цвет, тускло мерцающей лампы, на фоне которого начинали расти странные по форме тела, а затем снова уменьшаться.

Данное явление продолжалось недолго. Прилетела Светка. Запыхавшись, она стала кричать:

— Вася! Ты где? Отзовись! Я знаю, что ты здесь, поскольку тебя нет дома!

Василий выжидал и не хотел откликаться. К тому же существа в очередной раз сменили очертания и приняли замысловатый вид.

— Посмотри, Светик, какие странные тени на стене, вон в той квартире, — сказал Василий столь неожиданно, что у подруги перехватило дыхание.

— Ты не мог сначала предупредить, как все нормальные люди, прежде чем вылезть? Вечно ты меня пугаешь. Так и до инфаркта доведёшь!

— В твоём возрасте это неопасно.

— С тобой, Вася, всё опасно. Ты из любой мухи сделаешь слона.

— Неужели?

— Да!

— Ну, ты как — отужинала?

— Ой!

— Что случилось, Светик?

— Я совсем забыла, зачем пришла сюда. Твой отец с моим папашкой, о чём-то долго беседовали у вас дома, а потом они вышли из квартиры и отправились прямиком на пустырь.

— Ну и что с того?

— А то! Они тащили нечто очень тяжёлое. И, похоже, это был...

— Телескоп! — догадался Василий. — Что ж ты раньше молчала и не мычала? Об этом надо было сразу говорить! Бежим скорее на пустырь!

И дети помчались туда быстрее ветра. Во всяком случае, так им могло показаться. Теперь Василию не было никакого дела до незнакомцев, ему требовалось спасти телескоп. И только они скрылись за домом, как из кустов показалась взлохмаченная голова бомжа. Она высунулась метрах в пяти от того места, где совсем ещё недавно в засаде находился Василий со Светкиным биноклем. Бомж вздохнул и, опустившись на землю, вновь скрылся в кустах.

Тем временем Василий со Светой уже бегали по пустырю в поисках родителей. Их нигде не было видно. Тогда они стали звать их. Никто не откликнулся.

— А что если они уже ушли? — предположила Света.

— Этого только не хватало! — выпалил с досады Василий. И снова принялся звать. Родители не откликались.

Спустя минут пять стало очевидно: родителей на пустыре нет. Василий понял это — и первым опустился без сил на землю. Лицо его стало бледным. Руки чуть заметно тряслись.

Рядом с ним примостилась Света.

— Ты плачешь, Вася?

— Ещё чего! — ответил он, едва сдерживая слёзы.

— Успокойся, слышишь! Отыщем мы твой телескоп.

— А если не отыщем?

— Тогда мы устроим родителям такие жуткие деньки, что они сами будут рады вернуть тебе телескоп.

— Знаешь, Светик, это не выход портить и без того сложную жизнь родителям. Вытерплю я и без телескопа. Жил раньше без него, как-нибудь проживу и дальше.

— А я думаю: это не дело, когда родители лишают тебя смысла жизни. Нельзя у человека отнимать мечту, даже если он пока ещё подросток.

— Слушай, Светик, ты откуда таких слов набралась? Послушать тебя, можно подумать: по радио выступает какой-то политик!

— И ничего я не набралась! Говорю то, что думаю, Вася. Это, кстати, на самом деле так и есть.

— Ну, это ты чересчур загнула. Никто меня не лишал смысла жизни, а уж тем более мечты. Думай, чего говоришь! Я как-нибудь сам найду выход из сложившейся ситуации.

— Хорошо, Вася. А я тебе помогу. Угу?

— Ладно, согласен. Считай, Светик, что уговорила.

Они просидели ещё какое-то времени на пустыре, наблюдая за звёздами, которые к этому времени усыпали всё небо. Василий, показывая на созвездия, называл их. Светке это очень нравилось, поскольку за своим любимым занятием, он общался с ней. И пусть даже не так, как того хотелось ей, но всё же и это было очень приятно. Лишь когда Василий сам впервые зевнул, вдруг понял: пора возвращаться домой.

— Ой! И правда, — согласилась Света. — Представляешь, что сейчас творится у меня дома?

— Конечно, представляю, что будет, когда ты вернёшься туда.

— И не говори.

Дети поднялись с земли и быстренько побежали к домам.

— До завтра, — сказал Василий.

— Ага, — улыбнулась Света. — До завтра.

Попрощавшись, они разбежались...

Агрипина Фоминична, сидя у себя на балконе, подумала: "Права была Никонора Ильинична, когда говорила, что дети разучились ходить. Положим, мальчишки бегают сломя голову — это ещё можно понять. Но и девчонки, глядя на них, туда же летят, не разбирая дороги. И что это за время такое настало? Все бегут куда-то, торопятся, а куда — и сами толком не знают. На тот свет что ли? Вот так жизнь и проходит в постоянной спешке и суете. Забывают, для чего живёт человек на земле. Все мысли о деньгах — ничего святого не осталось. А думать надо о душе!"

Старушка посидела ещё немного, и сама решила: пора спать. Вернулась в дом...

Василий подошёл к двери родной квартиры. "Закрыто" — понял он, дёрнув за ручку. И вынув из кармана ключ, принялся шарить им в потёмках в поисках замочной скважины. Как назло ключ не желал попадать в неё. Провозившись, приличный отрезок времени с дверью, он сдался: присел на корточки и прислонился спиной к ней.

Спустя минуту в прихожей послышался мамин голос:

— Милый, посмотри, кто там копошился в дверях. Вероятно, Вася не может попасть домой.

Отец открыл дверь.

— Привет, батя, — молвил Василий, входя в прихожую.

— Сын, ты извини, но телескоп пришлось на время унести, — шепнул папа в ответ.

— Я знаю.

— Ну, кто там пришёл — Вася? — заинтересовалась мама. — Говорите, я же слышу, как вы шушукаетесь.

— Да, мама, это я.

Она объявилась в прихожей.

— Иди кушать, местный бомжик, а то ужин испортиться и весь ссохнется, тогда не угрызёшь. Да и вот ещё что — телескопа больше нет. Его вообще в квартире никогда больше не будет. Поэтому свыкнись с данной мыслью.

Василий сделал унылый вид и вместо кухни направился к себе в комнату, запер дверь.

Из прихожей до него тотчас донеслись голоса споривших между собой родителей.

— Это не выход лишать ребёнка телескопа, — заявил папа. — Он тут совершенно ни причём!

— Конечно, телескоп и ни причём, — возмутилась мама. — Он целое лето не спит ночи напролёт. А потом под утро ложится в кровать и дрыхнет до обеда. К нему перестали ходить друзья. Он зациклился на этой побрякушке, словно робот. Благо пока ещё дочь твоего друга общается с ним. И то он приходил жаловаться на нашего сына.

"Пошло — поехало, — подумал Василий. — Теперь полночи напролёт будут спорить. Нет, уж лучше я лягу спать!"

Быстро раздевшись, он юркнул под одеяло, которое пришлось натянуть на уши, поскольку родители не унимались. Это не помогло: звук частично проходил сквозь одеяло. Тогда Василий испробовал дополнительный способ: засунул голову под подушку.

"О! А так даже вроде и ничего. Почти и неслышно".

Через час в детскую комнату заглянули родители и увидели сына с головой под одеялом и подушкой.

— Переживает, — констатировала мама.

— Ещё бы не горевать, — заметил папа. — Такую вещь отобрать у сына. Я бы в его положении себе места не находил.

— И что нам теперь делать?

— Телескоп возвращать!

— Только через мой труп!

— Как скажешь, дорогая. Было бы предложено.

— Что?!

— Вот только не надо на меня таращить свои глазки. Шуток не понимаешь?

Мама успокоилась. И отец продолжил:

— Неужели ты подумала: мы с Гришей способны выкинуть телескоп? И не смотри на меня косо!

— Да ты бы этого никогда не позволил себе сделать, милый.

— Конечно, дорогая. Поэтому мы оставили его в гараже у Григория. Завтра же утром я принесу прибор обратно. Хочешь ты того или нет — я это сделаю и без твоего на то согласия. Это решено — однозначно! В конце-то концов, пока я в доме глава семейства!

Мама сдалась: отец победил.

Утром, едва Василий проснулся, его радости не было предела. Открыв глаза, он увидел телескоп на прежнем месте.

— Не может быть, — подскочил он и прикоснулся к прибору: телескоп был реален. — Значит, это был не сон. Родители действительно заходили ко мне в комнату!

Василий взглянул на часы: было ровно 7 часов. На большом эмоциональном подъёме он мгновенно оделся и, забежав на минуту-другую в ванную для утренней процедуры, следом ворвался на кухню точно метеор.

— Доброе утро, мама, — произнёс он бодро и весело. — Завтрак уже готов? Я на это надеюсь, поскольку очень голоден!

— Конечно, сынок, — улыбнулась мама, и положила омлет в тарелку, а затем колбасу.

Василий в мгновение ока расправился с завтраком.

— Мама, меня на обеде не будет, — предупредил он. — Поэтому будь добра: сделай парочку бутербродов.

— Хорошо, приготовлю.

Заскочив на минутку в комнату, Василий собрал все необходимые вещи, и поспешно вернулся на кухню. Мама к этому временем сделала бутерброды.

— Ого, — заметила она у сына бинокль. — Наверняка взял у отца Светы, а он об этом даже и не знает.

— Нет, Света сама умыкнула у него бинокль для меня.

— И естественно по твоей подсказке.

— Ну, в общем да. Только ты об этом отцу — нигугу.

— Ладно, — ещё раз улыбнулась мама.

Василий схватил со стола бутерброды и со скоростью ветра метнулся к входной двери.

— Не забудь вернуться к ужину!

— Замётано!

Не прошло и минуты, а он уже выскочил из подъезда и, как всегда, поздоровался со старушками.

"Ну и пострел", — подумали они. А он, в свою очередь: "Как можно сидеть целые сутки напролёт и без движения из года в год?" И далее голову Василия потревожила иная мысль: "Как в столь ранний час вызвать Свету из квартиры? Её мама вряд ли меня пустит в гости. А, ладно, что-нибудь придумаю по дороге!"

Вбежав вверх по лестнице, Василий остановился напротив двери семьи Поляковых.

"И что теперь? Думай мозг, шевели извилинами", — подбадривал он себя. Однако мозг всё равно не желал работать: чувства переполняли его и мешали серьёзно соображать. В голову ничегошеньки не приходило.

— Ну, это вообще на меня не похоже. Давай же мозг, начинай работать! — сказал Василий сам себе и толкнул легонько ладонью по затылку. — О! Подействовало! И что мы за народ такой? Пока по голове не тюкнешь — не приведёшь мысли в порядок. Это, наверное, говорит в нас инстинкт самосохранения, который действует по принципу: клин клином вышибают. А до тех пор, мозг, похоже, находится в состоянии: моя хата с краю — я ничего не знаю!

Василия увидел соседского кота, греющегося на подоконнике в лучах утреннего солнца. Котяра, а именно так звали животное, мирно посапывал, довольно бурча, пока за дело не взялся Выкрутасов. Схватив животное за шкирку, он поднёс его к двери, после чего сам принялся водить ногтями по обивке.