Звери пламени. Часть первая

Слишком занятые другим объектом, чтобы заметить, что происходит на другом конце переулка, боевики наконец догадались обернуться.

Темные влажные пятна на одежде незаметны ночью, зато хорошо заметна кровь, тяжелыми, почти черными в темноте каплями падающая на снег.

Налетевший ветер отбросил с полудетской мордашки длинную челку, открывая глаза. Ясный золотисто-янтарный и слепой, затянутый сплошной дегтяно-черной пленкой. На лицах боевиков синхронно промелькнуло изумление, потом недоверие, чтобы прочно смениться страхом — эти черные, пустые стекляшки знакомы каждому ребенку. Они смотрят с обязательных плакатов, сводок происшествий, хроник военных действий, со страниц учебников — чаще всего соседствуя с горами трупов, и солдат, и гражданских. Кто-то первым шипит:

— Шенна!... Что б ты сдохла, тварь!

Пистолет неохотно шлепается в снег. И неожиданно оказывается в одиночестве.

— Если это шенна, Карон по-любому покойник, — сквозь зубы цедит крайний справа громила, сжимая оружие. — Где ты видел, чтобы эта сука выпустила хапнутое? Она и тебя сожрет, недоумка.

— Если бы этих сучек пули из твоего гребаного пистолета брали, их бы перестреляли всех еще при моей прабабке!

Таэс яростно тряхнула "шестеркой", как половиком, и уже открыла рот для аргументов, как за спиной едва слышным фоном послышался скрип снега под подошвами. Она сделала резкий шаг назад и прижалась спиной к стене, прикрываясь обмякшим телом. От припаркованного гравилета надвигалось подкрепление — еще не меньше десятка боевиков рысцой бежали по тесному закоулку.

В желудке заворочался противный комок, стало почти страшно. Шестнадцать, то есть уже пятнадцать стволов наделают в ней дырок куда больше, чем возможно для нормальной жизнедеятельности.

Она выщерила зубы, демонстрируя короткие клычки, и зарычала. Мозг лихорадочно искал выход, между лопатками опять начало зверски чесаться, так же, и всегда в последние полгода, когда дело принимало по-настоящему серьезный оборот. Очень хотелось просто вспорхнуть в небо, что было единственным реальным шансом вырваться из "клещей" с целой шкурой, но крыльев, к сожалению, природа в ее теле не предусмотрела. Оставалось, правда, еще средство на крайний случай — слабая подкованность в рукопашном бое возникла не на пустом месте: слишком много времени уходило на шлифовку своих талантов в другой области. Но случай должен быть совсем крайним, иначе три месяца карцера еще покажутся недостижимой мечтой...

В глубине переулка оружия и отморозков было меньше, поэтому, поколебавшись долю секунды, Таэс швырнула бессознательное тело "шестерки" в середину группы боевиков, перегораживающей пути к отступлению, и рванулась в образовавшуюся брешь.

Свистнула пуля, срезая шерстинки на ухе, еще одна проделала дыру в поле куртки, а потом они посыпались градом.

Таэс выскочила из переулка и завернула за угол. Предплечье вспыхнуло болью, она зашипела, успев только порадоваться, что попали не в ногу. Сзади раздался крик:

— Какая это шенна, полудурки, она бы вас уже по стене размазала! За ней, быстро!

Внезапно откуда-то сверху возникла знакомая когтистая рука и схватила за шиворот, резко дернув вверх. Из-за угла вылетели двое, вскидывая пистолеты. Таэс извернулась, снова приземляясь в снег, и схватилась за стволы, выламывая их из пальцев. Выстрелы прошли верхом, оружие скрылось в сугробе, отшвырнутое на сотню шагов назад.

Подпрыгнув, она вцепилась во все еще протянутую руку. Боевики машинально бросились вперед, хватая ее за ноги, и дернули вниз. Таэс взбрыкнула, приложив кого-то о стену, Андрис поднатужился, и, опасно кренясь из стороны в сторону, попытался взобраться на крышу со всеми троими в качестве довеска.

В этот момент из переулка снова послышался топот, и Таэс, взвыв от досады, всем телом рванулась вверх, тем, что у нее было — и тем, чего не было.

Что-то чиркнуло у самых ног, холодный ветер пахнул откуда-то снизу, поднимая волосы дыбом. Два слаженных вопля слились в один, ноги внезапно освободились, а ее саму рывком подбросило до самой крыши и швырнуло на жесткий пластик. Андрис возник рядом долей секунды позднее, явно пытаясь что-то сказать.

Таэс не слушала, изумленно глядя вниз на окровавленных боевиков и не понимая ровным счетом ничего. Стоящие внизу над ранеными "сослуживцами" подняли головы. И, по непонятной причине, именно сейчас в их глазах заплескался первобытный ужас перед заразой, с которой Союз боролся второе тысячелетие — кажется, в ней действительно признали шенну. Настоящую, пусть и очень молодую. Но — почему?... Прямо скажем, со всеобщим пугалом сходства у нее действительно маловато, что в гуманоидной ипостаси этой твари, что в настоящей.

Девушка нахмурилась, наблюдая, как мужчины стремительно исчезали в подворотне, — больше всего это напоминало паническое бегство. Где-то вдалеке едва слышно хлопнула дверца, утробно взревели двигатели поднимающегося гравилета, и снова — тишина.

Раненых бросили тут же, как бросали убитых на поле боя, надеясь, что свежее мясо задержит шенн. Таэс, продолжая хмуриться, обернулась и недоуменно спросила у Андриса:

— Ну и что я такого сде...

Один из раненых внезапно поднял голову и прохрипел:

— Говорил же, только охотник из Ширра-не может убить шенну.

— Где ты его найдешь здесь, придурок... — едва слышно прошептал второй.

— А зачем меня искать? — внезапно раздалось из переулка, и чьи-то руки аккуратно вырубили обоих. Таэс вздрогнула, не веря своим ушам, и перегнулась через низкие перила на крыше. От этого движения из-за спины выпало что-то тонкое, шуршащее, как упаковочный пластик, и накрыло ее с головой. Она неверяще уставилась на бурые перепонки в мелких, не толще нитки, крючьях. Крылья. У нее — крылья?! Как у настоящей шенны?!

От ужаса лязгнули зубы, и она заорала:

— Что за хре-е-е-ень! — последнее слово пронеслось от крыши до первого этажа: дрожащие руки неловко соскользнули с перил, и она кувыркнулась вниз, прямиком в свежий сугроб. Пальцы Андриса опоздали на долю секунды, схватив воздух. Он спустился по карнизам следом, и принялся ее тормошить:

— Эсса. Эсса! Ты ничего не сломала?

— Лучше бы сломала, — пробормотала она, с ненавистью глядя на приближающиеся форменные сапоги. Сапоги остановились в полушаге от ее носа. Андрис поджал губы, меряя взглядом их обладателя, и уже открыл было рот, как подошедший заговорил сам, с невинным видом приподняв брови:

— Мне кажется, или у нас тут намечается заказ, а, Тоби?

За его спиной вздохнули.

— Ничего у тебя здесь не намечается, — Таэс, морщась, села, выпутываясь из бурых полотнищ. — Поиздеваться приперся, да?!

Зло оскалившись, она в упор уставилась на черноволосого молодого парня — сола-полукровку лет шестидесяти. Несмотря на холод, его куртка была обвязана вокруг талии, а плотный жилет и безрукавка оставляли голыми руки. На плече змеей свернулся изрезанный лист траурного эклириса — знак охотника. Ниже руку браслетом оплетала вторая татуировка — тонкий шипастый обруч с оскаленной красноглазой мордой посередине. Такую носили только десятеро из всей Ширра-не. Элита, Луч.

"Выпендрежник", — прошипела Таэс себе под нос.

— Во-первых, как ты, зародыш, разговариваешь с преподавателем, — начал он скучным тоном. — Во-вторых...

— Ноа, — укоризненно послышалось у него из-за спины. — Таэс, тебя ранили?

Длинноволосый блондин со строгим лицом машинально поправил очки и указал на набрякший от крови рукав. Она неопределенно передернула плечами, сверля "преподавателя" злобным взглядом.

— Давай перевяжу хотя бы, — Тоби опустился на колени в снег и стянул с пострадавшей куртку. Рукав свитера от одного рывка разошелся по швам, и блондин принялся сноровисто накладывать получившийся жгут.

— Спасибо, — пробормотала Таэс совсем тихо. — Ты единственное вменяемое существо во всей этой долбанной банде нашего золотого мальчика.

— Ну спасибо, — блондин белозубо улыбнулся. Бросил взгляд на обеспокоено наблюдающего за процедурой шейра и спокойно сказал: — Вы ведь и есть Андрис?... Посмотрите, где кровь осталась. Нужно вытравить, иначе это может оказаться... опасным.

Он достал из кармана пальто узкий пузырек и бросил шейру. Таэс поморщилась и кивнула. Полиции совершенно незачем знать, кто на самом деле здесь порезвился. Не говоря уже о том, что без перчаток до крови даже "зародыша", не говоря уже о взрослом охотнике, простому смертному лучше не дотрагиваться — иногда они бывают еще более ядовиты, чем те, на кого охотятся.

Андрис молча повертел пузырек в пальцах и исчез, вернувшись на крышу.

Темноволосый парень тем временем выудил из кармана пухлую тальбу, небрежно оглядывая "поле боя", и констатировал, с хрустом запуская клыки во фруктовый бок:

— Вот поэтому ты и не получишь зачет в ближайшую половину жизни. Потому что бес-по-мощ-на, — проговорил он по слогам. — Тот, у кого в основах дыры размером с Крабовую Туманность, будет лажать и все остальное. А рукопашный бой — это не просто основы. Это, что б ты знала...

— Ноа, — Тоби устало глянул на него поверх очков. — Успокойся. Девочка и так...

— Да заткнись ты, Йенерис! Достал уже со своими нотациями! — рявкнула Таэс, вырываясь у него из рук.

— ... сделала все, что могла, — размеренно закончил блондин.

— Не называй меня Йенерис, ты, шмакодявка! — рыкнул Ноа, нависая над девушкой. Бросил разъяренный взгляд на приятеля: — А ты на чьей стороне?!

— Здравого смысла, — вздохнул Тоби, поднимаясь. — Пойдем, ей нужно в госпиталь.

— Ей нужно в карцер! На три месяца, если не больше! Это ж додуматься — при гражданских... — он схватил Таэс за ремень и одним движением закинул на плечо. Приземлившись со всего маху животом на металлическую накладку, она задохнулась, но уже через секунду пнула парня коленом в грудь и заорала:

— Как мне тебя, идиота, еще называть, если тебя так зовут?! Или стыдно, что мама с папой девчачье имя дали?! Так какое имя, такой и сам, придурок! И подавись своим зачетом! Богами клянусь, на сдаче я тебя по стенке размажу! Тогда ни одна скотина не посмеет утверждать, что я его не сдала!!!

— На сдаче, говоришь? — ядовито прошипел Йенерис, с размаху отвесив ей подзатыльник. — Ты в карцере во время сдачи сидеть будешь, дура!

Резко развернувшись, он зашагал в сторону трассы.

— Тоби, пошли!

Блондин извиняющеся улыбнулся наконец вернувшемуся Андрису.

— Два Огня, что вы хотите...

— И они так всегда?

— В общем, да. Я все жду, пока кто-нибудь из них повзрослеет не только внешне, но, видимо, зря, — Тоби поморщился. — Спасибо за помощь. И — не волнуйтесь. Хотя на работе в ближайшее время она явно не появится.

Он прощально кивнул и нырнул в переулок, догоняя Йенериса. И, поравнявшись, в полголоса заметил:

— Ноа, сколько можно вспоминать ребенку эти несчастные штаны?... Уйма времени прошло, а ты все дуешься.

Глава вторая.

Звяканье и болтовня охраны под дверью не стихали уже второй час.

Таэс накрыла голову тощей подушкой и отвернулась к стенке. От голого металла шел промозглый холод, и это было, пожалуй, главной причиной, по которой она терпеть не могла карцер. По крайней мере, общий — в строгом, как шушукались в казарме, держали на цепях, в конуре два на два шага. За что, впрочем, никто не знал, поэтому болтовней все и ограничивалось.

Монотонный бубнеж внезапно оборвался. Сухо щелкнул механизм блокировки, и дверь поползла в пазы, нехотя открываясь. Подушка воспарила над головой, уже не защищая привыкшие к темноте глаза от резкого желтого света, хлынувшего из проема, и знакомый певучий голос поинтересовался:

— И как долго многоуважаемая фарра собирается здесь лежать?

— До конца жизни, — буркнула Таэс. — Чего тебе надо, Папаша?

— Я думал, мне будут рады, — пропел вошедший с такой птичьей жизнерадостностью, что по сверкающей улыбкой физиономии остро захотелось настучать. Таэс подняла голову и мрачно посмотрела в широко раскрытые, лучащиеся воплощением детской невинности и непосредственности светлые глаза, кристально честные и прозрачные, как горное озеро. — Я пришел к тебе на помощь, — он картинно шмыгнул носом, — а у тебя нет и вот такусенькой капли благо...

— Зачем? — Таэс еще раз подозрительно оглядела вошедшего. На отвороте накинутого на плечи бесформенного белого халата с широченными рукавами, подметающего подолом пол, болтался пропуск в первый корпус задержания. Сияющая улыбка визитера не померкла ни на гран, даже давно не стриженные белокурые волосы топорщились сегодня как-то особенно довольно.

— Котик мой, как же я без тебя в лаборатории? Кто будет моим бесценным партнером в танрог? — вдохновенно пропел он. — Без тебя я увяну от тоски. Так что собирайся и пошли.

— О боги, Папаша, вот именно поэтому половина Ширра-не считает тебя полным придурком. Не открывай больше рот, будь так добр.

— Ну хорошо, раз мой котик так хочет...

— Заткнись, я же попросила.

Они вышли в коридор без каких-либо препятствий, из чего Таэс сделала вывод, что разрешение на ее досрочное освобождение этот клоун все-таки получил официальным порядком, а не затеял, как всегда, какую-нибудь ерунду. Осталось только выяснить, зачем.

Впрочем, опыт недвусмысленно подсказывал ей, что нужная тема всплывет сама, и очень быстро — как ребенок, Папаша сам начинал фонтанировать распиравшими его новостями. Временами Таэс начинало казаться, что она действительно говорит с ребенком, хотя по возрасту на трехлетку он никак не тянул. Сколько этому клоуну лет — вопрос особый, которые особенно эксцентричные ученицы не раз обсуждали в курилке, поскольку внешне Папаша был по-своему симпатичен, не называл учебную часть "зародышами", с девушками был ласков, и выглядел не старше сотни, хотя в том, что ему в два, а то и в три раза больше, сходились все.

Таэс уже успела вытащить на ходу первую сегодня "юлу", раскурить тонкую серую палочку, и даже с отвращением затянуться ядовитым дымом три раза, когда он наконец не выдержал:

— Говорят, у тебя раскрылись крылья? — прозрачные глаза с нескрываемым любопытством покосились на ее лопатки.

— А, так вот почему ты меня вытащил? — Таэс с нескрываемой иронией взмахнула "юлой". — А я думала, потому что увянешь от тоски.

— Котик, одно другому не третье. Ты для меня бесценна во всех аспектах, — он положил одну ладонь на черноволосую макушку, другую патетически приложив к сердцу.

— Вот так и делают карьеру, — внезапно раздавшийся ехидный голос заставил девушку сморгнуть. — Ко-о-отик!

Раздался взрыв злорадного смеха.

Таэс сжала кулаки и бросила взгляд на вход в лабораторный корпус, у которого они оказались. Стоящий у двери высокий черноволосый парень, ее погодок, насмешливо протянул:

— Бесноватая, правду говорят, что ты на голову больная. Не к тому клеишься, Папаша зачет тебе не поставит! Иди, Ноа зад полижи, да подольше, может, и отжалеет...

Два его приятеля, ненавязчиво прикрывающие тылы, с готовностью заржали.

Ногти впились в ладони, красная удушливая пелена заволокла глаза. Глухо рявкнув, Таэс рванулась было к ним, но неожиданно цепко ухватившая за плечо рука дернула назад. Она резко обернулась, зло полоснув взглядом лучащееся тошнотворным миролюбием лицо.