Но нахрена тут стоит прицеп с лощеным прогулочным катером. Зачем он? В море на нем далеко не выйдешь. Хлипкий, да и топливо опять же. Брали бы, так уж парусную яхту. С нее хоть какой-то прок. Может быть.

А катерок, это не плавсредство даже для прибрежного плаванья, это 100% балласт.

Еще одна машина загружена дугами разборных модулей натовского образца, из которых в этом Мире выстроена едва ли не половина жилья. Предполагается, по приезду поставить пару таких модулей. Видимо для проживания начальства. А остальным землянки копать, или шалаши строить?

Ладно, у меня добротная палатка захомячена, но тут далеко не все такие.

О еще и мотоцикл. С коляской б**ать!

Что-то мне резко расхотелось ехать с этой группой.

Я-то грешным делом возомнил, что буду за главного. Но оказалось вакансия уже занята, а я назначен в помоганцы.

И это я бы пережил, будь начальство толковым. Начальство таким не было даже близко.

Познакомившись с личным составом, а в особенности с начальником и приближенными точнее прихлебателями, решение — не ехать, оформилось кристальной ясностью.

Если меня, таки заставят выступить в путь с этими гражданами, до конца маршрута они не доедут. Гарантирую.

И это, не вопрос моей кровожадности. Это вопрос выживания. Меня и моей семьи.

Рулевым бродячего цирка поставили до нельзя делового гражданина — Кешу Одессита. Вообще-то он Иннокентий, и белорус по паспорту. А в Одессе у него жила бабушка. Иннокентием Петровичем его кличут исключительно ближники. Да и то только при нем. Все остальные зовут строго Кеша. Мужику за сорок лет, лысина в пол головы, он местный царь, бог и воинский начальник, а его Кеша.

Мне так больше про него ничего объяснять не надо.

Больше всего Иннокентий любил совещания. Три часа мусолить, что же лучше, солнечные батареи или ветряки. И какое количество аккумуляторов потребно для обеспечения электричеством. Это запросто.

Мужик, да у тебя проблем выше крыши — техника, люди, животные, запасы. Причем ни одна проблема толком не решается, ибо дальше разговоров дело не идет.

Злые языки быстренько нашептали мне, что в Демидовске Кеша трудился прорабом. Но достал начальство своей болтологией, постоянным срывом сроков и объемов работ. При этом никогда не был виноват, перекладывая вину на других. За что и был сплавлен с глаз долой.

Кто же его умный такой сюда пристроил?

При Кеше пара прихлебателей.

Первый — тучный вечно потный крановщик с того самого КАМАЗа. При нем супруга, склочная и завистливая. Сходу умудрившаяся крепко закуситься с Ким.

Второй — мутный тип армянской наружности, при навороченном внедорожнике, очень нелюбимой мною марки. Моя история началась с того, что я спалил вместе с пассажирами именно такой. Даже цвет тот же.

Про себя тип пафасно поведал, что в прошлом он "решала" и знает таких людей, что выше только звезды, а круче только яйца.

Есть такая весьма прибыльная и непыльная профессия — заносящий.

Когда речь идет за серьезные деньги, обыватели наивно полагают, что подобные "заносящие" взятки дают.

Это в корне неверно. У заносящих взятки берут.

Кто не верит, может попробовать. В девяти случаях из десяти вас просто отфутболят. Ибо вы можете оказаться стукачком, а в этом вопросе страх потерять кормушку пересиливает жадность.

Как по мне, так этого решалу, вполне можно переквалифицировать в лесорубы. Или в фермеры. Термин крестьянин у некоторых вызывает отторжение, то ли дело фермер. Нарубит дров и будет фермером. Пока опять дрова не понадобятся.

После первых посиделок, на которых я робко намекнул на текущие проблемы, больше меня совещаться не звали.

А мне не очень то и хотелось.

Коллектива нет. Больше того, отдельные персонажи друг друга не переносят на дух. А им предстоит годами жить бок о бок.

В лагере нет элементарного распределения обязанностей. Каждый предоставлен сам себе. По логике Кеши, люди вокруг взрослые, и самостоятельно разберутся, что делать. А он им не нянька,........... он начальник.

Хоть бы пищу совместно готовили, есть же полевая кухня. Дров нарубить, воды наносить, на охоту сходить, еду сварить. Все это объединяет людей, сбивая их в коллектив.

Даже этого нет.

Больше того, в то время как одни жрут от пуза, другие питаются весьма скромно. Скудно даже.

Узнав, что хуже всех приходится семейству пожилых врачей, я, тихо охреневая, тут же взял их к себе на довольствие. Благо выследить и подстрелить антилопу для меня давно не проблема. А круп, муки и сахара взято с избытком.

Так относится к врачам, причем врачам отличным, в голове не укладывается, Кеша, что бессмертный? Так даже у бессмертных болят зубы.

Еще я не обнаружил в лагере проводников-сталкеров и куратора от спецуры. Был, говорят, такой. Осмотрел все это безобразие и убыл в неизвестном направлении. Обещал вернуться. Может быть.

Приняв во внимание, что о конечной точке маршрута знаю только я. Иннокентий, к примеру, секретной папочки не видел. Делаю простой как мычание вывод — о ситуации кому надо известно. И по всем признакам разруливать ее предоставлено именно мне. Проверка такая, что ли?

Даже закралась мыслишка, что и нет за мной никакой охоты. А все это происки кровавой гэбни, или как там называется служба Седого. Но проверить наверняка это можно только одним способом, и если Седой прав результат мне сильно не понравится.

Хорошо бы дождаться визита в лагерь куратора от спецуры или самого Седого, и потолковать с ним. Однако кто сказал, что они появятся в лагере?

Ждать милости и плыть по течению не мой метод. Против течения я тоже не поплыву — без толку, я поплыву строго туда, куда мне нужно. А нужно мне к Седому.

Поэтому подо мной нестройно рычат восемь цилиндров ГаЗовского двигателя. Через отсутствующее боковое стекло солнце припекает, ежик свежестриженных волос, а за кабиной лязгает и срежещет железо буровой установки.

Я еду в Демидовск.

01 число 05 месяц 17 год. День.

Демидовск.

Демидовский околоток — два стоящих рядом строительных вагончика и морской контейнер, в котором оборудовано два узилища для задержанных.

Одна камера пустует, во второй мощно храпит пьяное тело.

На одном вагончике висит здоровенный навесной замок. Значит мне во второй.

— Здравствуйте, девушки. В смысле, товарищи милиционеры, как бы мне увидеть Василия — оперуполномоченного по важным и не очень?

Внутри околотка жарковато и накурено. Два стола, вдоль стены стеллаж с бумагами, ноутбук, печатная машинка, стационарная радиостанция, гудящий в окне небольшой вентилятор. И две молодые женщины в униформе местного пошива, с надписью "Милиция" на спинах камуфлированных курток.

— Товарищ, вы собственно по какому вопросу? — поинтересовалась сидящая за столом явно крашеная блондинка. При моем появлении характерно убравшая руку под стол.

Могу ее понять, видок у меня откровенно люмпенский. И женщинам я явно неприятен.

— Да вот, хочу написать явку с повинной.

— И что же вы натворили?

— Бензин мочой разбавлял.

Стражи порядка похихикали и сообщили, — Что, явка с повинной — дело нехитрое, и такие пустяки они могут уладить и без Василия Петровича, убывшего на срочный вызов.

Что не утроило уже меня.

Мне нужно поспасть к Седому. Но просто прийти в расположение Русской армии и попросить встречи с Седым я не могу.

Во-первых, могут и послать.

Во-вторых, закрыть на пару-тройку суток до выяснения.

В-третьих, при таком подходе, Седого я скорее всего не увижу.

В-четвертых, засвечу свою персону.

А единственный человек, который мне может помочь, это присутствовавший при нашей встрече опер.

Дождаться Василия Петровича в местном узилище мне не предложили. Хочешь ждать, жди на улице. Петрович обязательно придет, только неизвестно когда.

Оставалось ждать.

— Это что за тело?! — грубо поинтересовался смутно знакомый голос.

— Клоун какой-то. Говорит, приехал явку с повинной написать, — ответил женский голос.

— Бухой, что ли?

— Нет, вроде трезвый.

— Разберемся, — и уже мне. — Чо хотел?!

Ух, блин, разморило меня на солнышке. Проспал приезд милицейского начальства. Нехорошо.

— Не признал, Василий Петрович? Видать богатым буду.

— Хм, насчет богатого это вряд ли. И где я тебя мог видеть?

— Ай-я-яй, гражданин начальник, третьего дня у Федьки на хазе пересекались. Вы-то ушли по-тихому, а мы с Федей и его кентами картишки разложили,— слегка дурачась, сказал я, снимая солнцезащитные очки.

И ведь ни разу не соврал. После того как более авторитетные граждане попросили оперуполномоченного на выход, мы с Федором действительно раскладывали на столе карты. Топографические.

— Гхм, силен, — с ноткой уважения крякнул опер, — Теперь признал. Легок на помине.

Что значит, легок на помине?

— Стряслось что?

— Стряслось. Парнишка с тобой прибыл, имечко у него хрен запомнишь.....

— Итц-Лэ.

— Ага, он. Подстрелили его. Да ты, расслабься, пуля сквозняком прошла. Жить будет. А девка евоная, совсем дикая, стрелку брюхо продырявила. Тот немного побегал по округе и окочурился.

— Опознали?

— Не-а. Только что в госпитале была стрельба. Кто, кого, зачем — непонятно. Но судя по тому, что армейская спецура оказалась там раньше меня и вполне в товарных количествах -то бишь почти в полном составе, это по вашу душу.

— Тоже не опознали?

— Без понятия. Говорю же, там армейская спецура работает.

— Тогда мне, не просто срочно, а архи срочно нужно повидаться с Федей. Но без вас мне к нему не попасть.

— Так вот ты зачем ко мне явился. Хм, толково придумал. Поехали.

— Василий Петрович, вы куда? — высунувшись в окно, поинтересовалась крашеная блондинка.

— Очную ставку проводить. Вызовите Виталика, пусть меня заменит, — отмахнулся опер и уже мне скомандовал — Куда!? Мало того, что ты особо опасный, так после тебя сиденья только в утиль. Не выходи из образа, лезь в обезьянник.

Вторую ходку в расположение Русской армии я проделал, глядя на мир сквозь толстые прутья, приваренные к задней двери "лунохода".

— Вань, что-то ты к нам зачастил? — Седой выглядел уставшим и злым. — Если по больничке, так там случай конкретно по моему ведомству.

— Не дурак, понял уже. Я к тебе не за этим. Пришел тут один явку с повинной писать. Да только он тоже по твоему ведомству.

Дверь "обезьянника" со скрипом отворилась, впуская свежий воздух в раскаленную солнцем железную утробу "лунохода".

— Ты там как? Не сварился? — не слишком печалясь о моей персоне, поинтересовался опер.

— О как, — довольно крякнул Седой, явно узнав меня. — Быстро, однако. И полинял немного. Похоже, я в тебе не ошибся.

— И вам здрасти. В госпитале никто не пострадал?

— Молодец, первым делом о своих печёшься? Твои целы.

— А "гости"?

— А вот "гостей" взять не смогли. Живыми, — прояснил причину своей печали Седой. — Н-да, а давай-ка прокатимся. Глянешь трупы, вдруг вспомнишь кого. Заодно поговорим по дороге.

Только сперва перекрасим тебя в бойца РА. Твой текущий образ без дураков прекрасен, но в больничке он будет не к месту.

В качестве растворителя для смыва грима сошло ведро нагретой на солнце воды и кусок серого, мягкого как пластилин мыла.

В качестве нового грима Седой достал из шкафа щетку, баночку гуталина и комплект формы-афганки, явно ношеный, но тщательно стираный.

Кроме начищенных сапог из старых декораций на мне остались только солнцезащитные очки.

На пути в госпиталь поговорить помешал подсевший на КПП офицер, незнакомый мне, но явно знакомый Седому. Как только к машине подошел посторонний, я заткнулся, не успев толком начать разговор. А Седой сделал вид, что так и надо.

— Как же вы так? — с тихой грустью поинтересовался Седой.

Провалившая задание группа уныло переминалась с ноги на ногу. Они не отводили взгляд, не прятали за спину потные ладони, но было видно — мужикам стыдно.

— Всего-то дел — прострелить клиентам плечо и ляжку. Толку теперь с них холодных, — Седой тяжело вздохнул и продолжил по существу. — При них нашли что?

— Только пистолеты с глушителями иностранного производства. Четыре штуки. Ни фотографий, ни записок, ни денег, ни удостоверений личности, — доложил старший группы.

— Наколки, особые приметы?

Старший отрицательно покачал головой.

— Собака?

— Прошла два километра до грунтовки. Там след теряется.

— И как же они собирались уходить?

— Пологаю, их высадили на грунтовке. А на отходе должны были подобрать около больнички. А может и не должны, а только пообещали подобрать. Больно уж они похожи на одноразовый вариант. Кстати, на переправе Эдгар тоже послал вперёд одноразовых.

Про себя делаю вывод — "Эти волкодавы Седого посещали место боя на переправе"

— Похоже на то, — согласился Седой. — Но контролер-то должен быть? Окрестности прочесали? Машины проверили?

— Тоже ничего. Есть мнение, контролер может быть из постояльцев или персонала больнички.

— Ладно. Покажите их.

Стоявший у трупов кряжистый круглолицый азиат со сломанным носом отдёрнул брезент.

— Эвано как нашинковали, — молвил Седой, осматривая трупы.

— Мы их еще на подходе срисовали. Хотели у входа взять, но там дохрена постояльцев покурить выходит, — старший группы кивнул в сторону небольшой толпы, скучковавшейся у входа в одноэтажное, П-образное здание госпиталя. — "Гости", видимо почуяли неладное, занервничали. Чингиз первому ногу простелил. Те выхватили волыны и давай шмалить в белый свет. А у нас же оружие роздано всем кому не лень. Вот все кому не лень по ним и отстрелялись. Чудо, что друг друга не постреляли.

На первый взгляд, несостоявшиеся киллеры отхвалили от пациентов госпиталя минимум по два десятка пуль. Высокому, коротко стриженому брюнету с голубыми глазами что-то очень крупное просто выломало нижнюю челюсть. И теперь ее ошметки болтаются на лоскуте кожи. Как ни странно, язык уцелел и свисая из горла бело-розовой змеей.

Там от башки и остался только язык, широко раскрытые голубые газа, да остатки зубов верхней челюсти. "Надо же, язык какой длинный", — никогда бы не подумал.

Второму телу помимо обычных пуль досталось еще картечью. Судя по разбросу картечин стреляли метров с пятидесяти.

— Кто его так? — словно прочитав мои мысли, Седой указал на труп блондина.

— Водила "неотложки". Снайпер хренов.

Опять же не понимаю печали спецуры. Как мужику на своей буханке с красным крестом по окрестностям города мотаться? Тут такие звери водятся, впору не двустволку, а ДШК возить....... спарку.

— Как они по повадкам?

— Бойцы — не киллеры или спецура. Вторые стволы, которые они под одеждой прятали, мы еще на подходе срисовали. Да и не знали они, где искать клиентов. Фото-то нет. Максимум, что у них было словесный портрет.