| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Кэс стиснул зубы, злясь на самого себя. Он расстроил друга! Не хотел, но расстроил...
И ведь даже не сказал еще, что тот, о ком так сокрушался Скворчонок, свихнулся, по словам Ночного Дяди! А что было бы, если б сказал?! И так-то Лант...
Кэс вдруг замер. Что-то такое сказал тогда Скерол... что-то, что он не заметил сразу... предпочел не заметить.
"... Вы же его как лекаря ищете?!"
Как лекаря... Выходит, мерзавец может лечить? Может быть, Лант знает об этом и потому и хочет, чтобы того привели? Тогда понятно, почему он так огорчен тем, что тот сделался бесполезным...
Додумать сбивчивую мысль он не успел. Вошла Маттоли, коротко поклонилась и с едва заметным неодобрением сообщила:
— Господин, там к Вам пришли. Привели того, о ком я Вам рассказывала — помните, про оборванца Вам говорила? Который Вас искал давеча... Вот его и привели. Сказали — Вы велели...
— Где они?! Я сейчас спущусь... — вскинулся Кэс.
И обратился к Ланту, почти умоляюще:
— Скворчонок... Я сейчас вернусь... Я всё сделаю!
— Кэс... Это про Райана? — догнал его в дверях ломкий голос Ланта.
— Не знаю. Может быть. Я сейчас проверю! — ответил Кэс, у которого не хватило духу сказать правду. Он и сам еще не решил, как ему быть.
— Пожалуйста... будь к нему добр, прошу тебя! — воскликнул Лант и закашлялся.
Кэс даже обрадовался, что ситуация позволяет ему промолчать — просто под предлогом спешки... Он нашел в себе силы кивнуть, но не более. Быть добрым к тому, кто делал больно его другу! Кто отнял у Ланта сколько-то лет жизни! И, наверное, не мало — те, чья жизнь коротка, всегда жадны до бессмертия.
Он только бросил сиделке на ходу: "Посмотри! Напоить, наверное, надо..." и бросился к выходу из дома.
Ночных на пороге было двое. Тот самый Носатый Панук и еще один, здоровенный лоб, молча сгрузивший с плеча безмолвное тело. Тело осталось стоять на ногах, но ни здоровым, ни в своем уме не выглядело. Здоровяк хмыкнул и на всякий случай прислонил свою ношу к дверному косяку.
— Вот, значицца, предмет, — почти робко произнес Панук, на чужой территории растерявший остатки ночного гонора. — Дядя велел к Вам доставить, мы и... вот... А что он таковский, нашей вины никакой нет.
— Да. Спасибо. А... отчего он такой, вы не видели? Давно... он так? — ровным, вежливым тоном спросил Кэс, протягивая Ночным специально приготовленный кошелек средних размеров.
Скерол — Скеролом, но и рядовые работники могут пригодиться.
— Да мы его таким из усадьбы забрали, — прогудел здоровяк. — По первости еще шатался, ровно пьяный, а потом — вот так. Ребята решили, что он тово... вида крови не перенес. Говорят, бывает так-то...
— Что ж... да. Наверное. Благодарю за службу, — сказал Кэс. — И передайте Дяде... мою признательность.
Парни поклонились и убрели вверх по улице. Панук оценивающе подкидывал полученный кошель, вслух размышляя, стоит ли сделать остановку в трактире... А этот... Райан... остался стоять, прислоненный к косяку, как какая-нибудь лестница.
Да уж... Ценное приобретение. Настоящий друг. Поддержка и опора... вернее, присосавшийся паразит!
Кэс мысленно взвинчивал себя, стараясь вызвать в памяти ту страшную картину — окровавленного Ланта и этого... рядом, с плошкой яда... Никогда Кэс раньше не слышал такого крика — и не дай боги услышать еще раз. А ведь он был негромким — почти стон...
И это кричал Скворчонок. Его друг. Самый близкий, ближе брата... впрочем, братьев у Кэса и не было...
Кэс звал ненависть, а она не приходила. Внутри была лишь безмерная усталость и даже что-то, похожее на брезгливую жалость. Потому что вот ЭТО не было похоже на злодея... вообще ни на что не похоже. Волосы парня, быть может, и были русыми, но сейчас свалялись, спутались, перемешались с каким-то сором. И глаза черными не были. Они были серыми, почти прозрачными... Да полно, он ли это?!
— Ты — Райан? — четко и медленно выговорил Кэс.
Парень ответил не сразу. Сначала даже показалось, что и вовсе не услышал вопроса. Но нет, вон... смотрит. Раньше не смотрел, а сейчас смотрит... Хоть какая-то реакция. А после еще и кивнул, скованно так...
— Значит, Райан, — вздохнул Кэс. — Тогда иди в дом.
И посторонился, четким движением указывая путь.
Споткнувшись на пороге, "этот" (Кэс даже и сам не знал, как его называть) прошел в дом. Привалился к стене, потом отлепился от нее, пошатнулся, затравленно посмотрел на Кэса...
— Лант хотел тебя видеть, — произнес Одуванчик раздельно. Он должен был это сказать, он обещал... Хотя стоит ли Ланту видеть такое? Этот... его спутник и вправду, похоже, не в себе. Интересно, отчего? Увиденные в усадьбе трупы? А может быть, это жизненная сила Ланта, так щедро отданная, не пошла ему впрок?!
— Лант, — едва слышный вздох. — Он жив?!
— Живой, — с силой сказал Кэс. — Он должен жить!
Его "гость" покачнулся, глаза на мгновение показались синими — освещение, что ли?
— Живой, — голос его перестал быть голосом мертвеца. — Лант — живой. Где?!
— Пойдем, — бросил Кэс и отправился в комнату Ланта, сопровождаемый удивленным взглядом слуги, который, впрочем, не позволил себе издать ни звука, несмотря на удивление. Подобных гостей хозяин дома не принимал...
Не доходя до двери в комнату, Кэс остановился и произнес:
— Только не смей прикасаться к нему! Довольно и того, что ты... уже сделал..
Тот так и вскинулся:
— Но мне же надо... — и осекся под ледяным взглядом Кэса. — Конечно... господин...
"Боги, что я делаю?! Зачем я веду его к Ланту?!" — с отчаянием думал Кэс. — "А что, если эта магия сектантов действует до сих пор? И Ланту станет хуже?"
— Что. Тебе. Надо? — спросил он, с трудом удерживаясь от того, чтобы не встряхнуть ЭТОГО со всей силой — так, чтобы кости хрустнули...
— Помочь... — еле слышно отозвался побледневший "сектант". — Полечить...
— Так, как ты его УЖЕ лечил?! — свистящим шепотом отозвался эйл, оскалившись, как настоящий Барс.
Райан вздрогнул, кивнул было, но тут же вжался спиной в стену и замер, глядя на Кэса со страхом и... почти с надеждой.
— Я сказал — не прикасайся! — зло прошипел Кэс и отворил дверь...
И только потом, не скоро, вспомнил о словах Скерола о лекаре.
* * *
Его тело совсем замерзло. И болело. И было совсем грязным. Наверное, сочетание этих неприятностей и смогло частично вернуть озуа ощущение себя. Во всяком случае, через какое-то время он начал все это чувствовать — холод, боль и грязь. Где-то рядышком маячил еще и голод, но его черед пока не пришел. Озуа зашевелился, попытался выбраться из кустарника... Ему это даже удалось, хоть и не сразу, и теперь он сидел у дороги, вяло перекатывая в голове несколько оставшихся там каким-то чудом мыслей.
Самая внятная, забивающая все остальные, содержала всего лишь самоопределение.
"Я — палач. Дрянь. Мучитель..."
Остальные так или иначе вытекали из нее. Например, та, что содержала в себе задачу, пока что единственную.
"Надо жить. Я не имею право умирать..."
И еще одна, самая длинная, отдающая болью и укрепляющая ту первую, важнейшую:
"Так вот почему я не умер...там, после нарушения запрета... Потому что он мне не дал... не дал умереть. Отдал свою жизнь... Лучше бы, наверное, я умер, Лант... Тем более там пришел твой друг...он бы тебя доспас... то есть вытащил... Он, собственно, так и сделал..."
Ночь давно закончилась, и солнце неспешно прогревало воздух и землю, даря тепло. Впрочем, Райану это помогало мало — дрожь, рожденная усталым телом, сотрясала его так, что аж зубы друг о друга постукивали.
Надо было встать. Надо было дойти до Приветного дома — может быть, вещи его сохранились, и можно было бы переодеться и что-то съесть... Надо было хоть как-то узнать, как там Лант, жив ли, успел ли спасти его беловолосый незнакомец. Не так уж много этих "надо" на первое время, но увы. Не было рядом никого, кто бы сказал ему хотя бы об одной какой-то нужде. А сам он еще не настолько пришел в себя, чтобы сообразить.
Так он и просидел, дрожа от холода, до тех пор, пока чья-то сильная рука не вздернула его на ноги.
— Очухался, не?
— Кажись, не...
— Да и гуфр с ним, не наша забота...
— Угу. Забирай, и пошли отсюда...
Его взвалили на плечо и потащили. Он не сопротивлялся, конечно — просто даже мысли такой не возникло, хотя тело уже ощущал, как свое. Просто было, в общем, все равно, что с ним делают.
Зыбкий в собственной безысходности рассудок безразлично отметил знакомый фонтан. И дома, которые он уже видел... Когда? Вчера? Пару вечностей назад?
Дома и заборы плыли мимо него, мерно покачивающегося на широком плече обладателя сильных рук, и казались чем-то ненастоящим. Картинки из прошлой жизни. Заросли рубелы и чубушника, колючая изгородь из барбариса, увитый диким виноградом угол какой-то пристройки... дремлющая собака, лениво махнувшая пару раз хвостом вслед идущим. Здоровенная лужа у забора, приютившая одинокую утку...
Но вот очередной дом, вместо того, чтобы проплыть мимо, приблизился и словно бы оброс жизнью — сделался объемным, обрел глубину и плоть. Камни фундамента, шершавые стены, мелкие трещинки в ставнях, вьюнок, упрямо ползущий по углу наверх, к солнцу...
Именно тут, на крыльце, человек брезгливо стряхнул его с плеча и заговорил с кем-то... Память вяло шевельнулась и в конце концов подкинула ему образ этого кого-то. "Палач! Тварь! Что ты врешь!"
Это был тот самый беловолосый незнакомец! Тот, который унес Ланта! И... он может знать, где Лант сейчас... и что с ним...
Райан даже вспомнил, как надо говорить вслух — просто потому что это единственный способ добыть нужные сведения. И чуть не рехнулся по-настоящему — от радости. Лант живой! Живой!!!
Это давало возможность дышать — и чувствовать усталость и страх... Словно бы с него сняли какое-то заклятье, делавшее его не совсем живым, зато и не особо чувствующим. Сейчас он боялся этого беловолосого... и глупо, предательски надеялся, что тот даст выход своей ненависти и добьет "тварь и палача", и тогда можно будет уже ни о чем не думать и все это, наконец, закончится. Он почти возмутился невозможности попробовать полечить своего друга — и в то же время понимающе смирился с таким решением и даже согласился с ним. Ему действительно нельзя трогать Ланта, нельзя... Он не имеет права прикасаться к тому, кого... обокрал. У кого забрал жизнь.
Поэтому... поэтому надо просто шагнуть в комнату и убедиться, что Лант жив. Пока что это все. Потом... потом будет потом.
"Может, все-таки убьет?"
Дверь открылась. Беловолосый впустил его настолько неохотно, что казалось, будто дверь открывалась вопреки его воле. Сама собой.
Озуа вошел... болезненно сощурился, привыкая к слабому освещению... И взгляд его остановился, прикипел к лежавшему на кровати эйлу... другу... Другу, которого он мучил! И который, несомненно, жив!
— Лант... — губы шевельнулись, а вот голос отказал. Получилось что-то почти неслышное...
Ошеломленная улыбка робкой радости на мгновение мелькнула на его лице и тут же пропала — он хорошо помнил и понимал, что, если бы не он, Ланту бы сейчас было куда лучше.
— Рэни! — воскликнул Лант. Болезненно, почти со стоном. — Ты... ты видишь меня?
— Да, — озуа хотел было добавить, что с ним все в порядке, но не смог вымолвить больше ни словечка. Ему было страшно смотреть на замученного и израненного эйла, а отвести взгляд тоже почему-то не получалось.
— Подойди же ко мне, Рэни... ты не ранен? Ты вправду... хорошо видишь?
Подойти? Ему?! Неужели Лант все еще... считает его другом?!
— Да, — прошептал Райан, делая короткий шаг вперед и тут же замирая на месте под яростное сопение хозяина дома. — Лант... ты... Как ты?
— Я... ничего... живой... выздоравливаю. Рэни, скажи, Ночные... они тебя отпустили? Надолго?
И Лант, задохнувшись, закашлялся.
"Живой... Главное, что он живой!"
— Не знаю... — просипел он, осознавая, что действительно ведь не знает. Что, если вот-вот надо будет возвращаться к Скеролу?!
Голова отчаянно закружилась, слабость шатнула его назад, принудив сделать один или два коротких шага — хорошо, что там была стена... можно опереться... и не падать... Не падать!
— Не помню... — выдохнул Райан, устав бороться с притяжением.
Ноги подкосились, и он сполз или даже скорее стек по стене, не переставая смотреть на заволновавшегося друга.
— Кэс! — встревоженно позвал Лант.
Стремительного движения беловолосого он уже не увидел — свет погас, и все вокруг погрузилось в душную и вязкую темноту.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
