Псион клана Росс

Всем отобранным кандидатам в члены клана Росс выдали хорошие нейрокомы и слайдеры. Это заменители нейросети и считывателя для изучения баз. Для их подключения к мозгу операция на черепе не нужна. Достаточно просто закрепить устройства на ухе и на запястье. Народ тут же прозвал эти высокотехнологические прибамбасы Содружества "клипса" и "пейджер". А что? Похожи ведь! Нейросетей нам не досталось, их подберут уже в клане Росс, индивидуально для каждого человека. Тут спешка может привести к возможной непредумышленной ошибке, а этого допустить никак нельзя. А пока для освоения несложных баз знаний до третьего, скажем, уровня и прошаренный коммуникатор подойдёт больно хорошо. Людям, отобранным в отряд космонавтов России, сразу ставились пилотские, инженерные, технические, медицинские нейросети четвёртого-пятого поколения. Небольшой запас нейросетей и баз знаний россичи привезли на Землю с собой. Часть нашли при потрошении аварского крейсера, это был капитанский резерв на случай потерь в экипаже аварцев.

Базы знаний нам всем заливали ещё в Москве, после зачисления кандидатами в клан Росс и в отряд космонавтов. В страшном цейтноте, надо сказать, ведь медкапсул в госпитале было всего три, а страна-то большая и капсулы помимо нас всем требуются — работа там шла круглосуточно и ежедневно. Нам с "пейджерами" загрузить обучающие базы было намного проще. Широкий спектр баз знаний россичи привезли с собой специально, с умом подойдя к проблеме быстрейшей подготовки кандидатов в клан. Используя время перелётов и любую свободную минуту россичи привезли бы на свою планету уже более-менее подготовленный персонал для замещения тех или иных должностей в структуре клана. Объяснять кандидатам, как пользоваться туалетом, душевой и пищевым синтезатором, было бы уже не нужно. Ну и по выбранной профессии какое-то понимание уже бы у людей появилось. Некоторые кандидаты делали свои первые шаги в остро необходимых клану профессиях уже на корабле. Однако жизнь внесла свои коррективы, никому из будущих членов клана сети ставить не стали, обошлись нейрокомами, а привезенные сети и базы пришлось отдать отряду космонавтов России. Им нужнее, пора было поднимать аварский крейсер на крыло.

* * *

Отца после всей этой чехарды с установкой нейрокомов и баз я толком и не видел. А потом, дня через два как нас перекинули в Крым, батю и офицерский костяк команды нового космического крейсера, которому ещё не придумали названия, из настоящих космонавтов России, имеющих по два-три полета в космос, вообще в срочном и авральном порядке вывезли на борт корабля. Ремонт подходил к концу, и нашим космонавтам пора было не только учиться в капсулах, париться на тренажерах, но и по-настоящему стоять вахты на космическом корабле, на деле знакомиться с целым набором маневровых, ходовых и прочих гипердвигателей, навигационным, энергетическим оборудованием, вооружением и защитой, приписанным к крейсеру звеном истребителей, штатными грузовыми ботами и грузопассажирскими челноками. Ну, и прочим хозяйством трофейного корабля, естественно. Медицинские и обучающие капсулы на крейсере были свои, не самый писк, немного устаревшие, конечно, но для выполнения стоящих перед нами задач их хватало. А это значительно оптимизировало и ускоряло весь процесс подготовки корабельных специалистов, штатные тренажёры разной направленности тоже были полностью нам доступны, само собой имелись и малые и разъездные посудины "космос-атмосфера" для пилотской практики. Так что на борту крейсера было сравнительно тихо и спокойно. Людей было почти не видно, только ремдроиды суетились в коридорах и переходах корабля, меняя сожженные плазмой и пробитые крупнокалиберными пулями при захвате архами корабля стеновые панели и ремонтируя пучки побитых кабелей и магистралей труб. Народ группами по три-четыре человека периодически забегал в офицерскую кают-компанию, чтобы быстренько перекусить, а в медпункте корабля никаких очередей к капсулам и тренажерам не было: кто-то уже лежал и учился в капсулах, а кто-то сидел и до пота выматывался на тренажёрах. Не будет толпы и суеты при реальных полётах на истребителях и ботах, землян-космонавтов было всего девять человек плюс отец, а летающей космической мелочёвки — аж четырнадцать единиц.

Вообще, экипаж крейсера аварцев был достаточно большим. Около тридцати человек управляли движением корабля, его оружием, защитой, двигателями и энергетикой. Плюс девять человек пилотов малых судов, плюс взвод космодесанта с приданными специалистами тяжелого вооружения и погонщиками боевых дронов. Не знаю, был ли на корабле полный штат экипажа и усиления, архи сожрали ведь всех — только драные скафандры и обломки оружия валялись по углам, но система жизнеобеспечения крейсера легко тянула человек сто-сто двадцать. А сейчас людей на крейсере было всего одиннадцать человек, считая наших и инженера клана, немолодого, молчаливого мужика по фамилии Росляков. Он вёл ремонт. Остальные андроиды и ремонтные дроиды. В общем, места на корабле было вполне достаточно. Хватит для всего отряда космонавтов России, когда решат полностью укомплектовать экипаж нового российского космического корабля.

Мы, грызшие гранит инопланетных наук в Крыму, страшно завидовали тем, кого утащили в космос. Во-первых, они уже были в космосе, во-вторых, условия обучения и тренировок было не сравнить, мужики были явно в привилегированном положении. Я тоже люто завидовал, но молчал. Мне дел пока вообще не было. Чёртов "псион категории Б". Вот, вроде бы, он есть, а что ему делать-то? Никто не знал. Только картошку на кухне чистить. А пока я хмуро и без большого энтузиазма учил залитые базы. Кроме пяти-семи общих баз по Содружеству, истории Джоре, лингвистике, юридической и экономической подготовке, мне поставили базы по общему физическому развитию, намекая на мою худобу, и боевой подготовке космодесантника, техника общей направленности и медтехника третьего уровня. Просил поставить обучающую базу пилота малого корабля, но не дали, жмоты.

Так, в очередях и толкучке к обучающим капсулам и тренажёрам, прошло около недели. Потом глубокой ночью, я только вылез из капсулы, в третью смену ведь учился, как двоечник какой, меня дёрнули к начальнику курса подготовки, лётчику-космонавту Борисову. Он быстро окинул меня взглядом покрасневших от хронического недосыпа глаз.

— Бегом к себе в кубрик, псион! В темпе собирай сидор и рысью дуй к контрольно-диспетчерской башне аэродрома. Туда через полчаса летающая тарелка сядет. Тебя выпросил наверх отец. Что стоишь? Галопом, я сказал!

Я хлопнул ресницами и захлопнул рот. Крикнул "Есть!", развернулся кругом через правое плечо и тут же с топотом урысачил к себе в комнатушку. Через семнадцать минут я запалённой антилопой-гну свистел дыхалкой у входа в башню КДП. Тут же включились и мерзко загудели два мощных прожектора на башне, высветив в ста пятидесяти метрах пятачок вертолётной площадки. На него с грацией падающего листа молчаливо села блеснувшая в свете прожекторов серебром обычная летающая тарелка. Прожектора лязгнули металлом и погасли. В темноте после испуганного молчания вновь во весь голос противно заскрипели и мелодично зацвиркали насекомые. У тарелки поднялся блистер, какая-то тёмная фигура ловко спрыгнула на землю. В темноте блеснул огонь зажигалки, и красным стоп-сигналом замаячила разожженная сигарета. Я уже несся на этот огонёк, запросто превысив 12,2 метра в секунду Усэйна Болта. В конце дистанции меня подхватили руки отца.

— Батя!

— Ну, что ты, что ты, Серьга! Соскучился? Как твои успехи? Многому научился?

— Так, по мелочи… Тут никто не знает чему меня учить.

— Это верно. Поэтому мужики из клана и посоветовали взять тебя наверх. Тут тебе, вроде, делать особо нечего, а у нас свободных рук там нет. Все или в медкапсулах, или в тренажёрах. Побегаешь пока в качестве "подай-принеси-сгоняй за пивом"!

— Ну, батя!

— Шучу, шучу! Это я так, для красного словца. Поставим тебе пилотский минимум, и будешь гонять вот на нём! — и отец ласково похлопал по серебристой броне тарелки.

Я с интересом посмотрел на неё. В тусклом свете утопленной по периметру площадки подсветки, в глаза бросился рисунок сказочного персонажа и надпись: "Конёк-Горбунок", ниже — "порт приписки база "Дальняя", клан Росс".

Ничего себе, приплыли! Точнее — прилетели!

Глава 2.

Время у нас было, и отец по моей просьбе вышел на орбиту километров в пятьсот от Земли. Наша планета была… слов у меня нет, чтобы описать какой красивой, тёплой и родной была наша Земля, неспешно проплывая в ледяном космосе мимо нас с отцом, молчаливо любующимся этим бело-голубым бриллиантом на чёрной бархатной подложке безграничного пространства, украшенного россыпью бесчисленных звезд.

— Ну, насмотрелся? — спросил, наконец, батя. — Можно двигать?

— Ага, можно… — голосом сомнамбулы невнятно прошелестел я. Потом голос азартно окреп. — А порулить дашь?

Отец поощрительно хмыкнул.

— А сумеешь?

— Подскажешь, если что.

— Ну, давай, помолясь. Сейчас дам тебе разрешение… так, есть запрос?

В моих глазах, шарящих по жёлтым огонькам и информационным дисплеям пульта, появилась бледно-зелёная надпись: "Искин истребителя "Удар-2к" просит подключения к внешнему гнезду контактов нейрокома. Да/нет"? Да!!

— На нейрокоме пользователя нет метки пилота. Дать временный допуск к голосовому управлению через ИИ истребителя? Да/нет.

Да!

— Выполнено, ожидаю команд.

Я радостно-удивлённо посмотрел на отца. Он просто слегка пожал плечами, как бы говоря: "Поехали!", и я вслух, хотя функция мыслеуправления у нейрокома была, скомандовал: "Скорость двадцать от посадочной, занять орбиту в триста десять километров над планетой, направление движения на ночную сторону Земли".

Истребитель медленно, без рывка пошёл навстречу голубому шару. Я судорожно сжал подлокотники кресла и подался вперёд, помогая ему набрать скорость. Движение истребителя было почти неощутимо. Земля величаво надвигалась на нас.

— Бать, а твой крейсер где?

Отец потянулся, коснулся чего-то пальцем, и между нами, на расстоянии всего-то в полметра, возник призрачный шар тактической сферы. Отец провёл по ней рукой, и сфера изменила масштаб. На ней остались только большая прозрачная Земля, вокруг которой по экватору медленно тащилась какая-то яркая точка, а две других неподвижно висели над Северным и Южным полюсами, и катилась по своей орбите Луна.

— Вот наш корабль, а на полюса после американской атаки перешли архи. Третий мотается где-то за Юпитером. С направлением ты угадал, мы идём навстречу нашей развалюхе.

— Почему ты его так называешь, батя?

Отец, иронично улыбаясь, лишь небрежно махнул рукой.

— Развалюха он и есть. Пятое поколение аварских конвойных крейсеров, броня в три метра, экипаж огромный, а ходовые качества ни к чёрту, оружие слабое, автономка небольшая. Да ещё и побитый весь, впрочем, его почти отремонтировали. Прибавь-ка ходу, рулевой. Скорость шестьдесят от номинала.

Я продублировал команду бортовому ИИ.

— Вот, смотри.

Из темноты, чёрный на фоне светлой Земли, на нас выплывал периодически полыхающий небольшими вспышками разного цвета кирпич.

— Видишь, заканчивают латать шкуру уже?

— Какой он огромный, батя…

— Семьсот с небольшим метров. Впрочем, ты прав, Серьга. Для Земли это страшный зверь, прям мегалодон какой-то. Тут ему соперников нет. Особенно под прикрытием архов. Повезло России его ухватить, будет теперь чем заняться на долгие годы вперёд. Командуй подход и шлюзование, сын. Теперь твоя задача быстро нырнуть в капсулу и получить метку пилота-универсала малых кораблей. А потом будешь скакать блохой. Фигаро здесь, Фигаро там. Вперёд, Серьга! Видишь, посадочная палуба створку открывает? Командуй искину "Удара" посадку.

* * *

В общем, что тут долго рассусоливать — броневая створка посадочной палубы открылась, искин истребителя уверенно притёр туда "Конька-Горбунка", я только успел бросить рюкзак в большой отцовской каюте (он на бегу что-то буркнул про апартаменты старшего офицера крейсера), и мы сразу погнали в медотсек. Пока я раздевался у капсулы, отец негромко говорил с каким-то офицером, как потом он сказал — с искином крейсера. Я увидел типичного военного моряка: невысокого роста, коренастого, в чёрной с золотом форме и фуражке с белым чехлом, совершенно привычная мне рядовая картинка. Сколько таких офицеров мне пришлось повидать рядом с батей. То, что это голограмма, абсолютно не было заметно. Человек как человек. Я разделся и голый стоял за их спинами. Как в военкомате, на призывной комиссии. Стало свежевато, и я негромко кашлянул. Они оба обернулись ко мне.

— Дальше делать-то что? — хмуро спросил я. — То гнали всё бегом, то торчишь тут голяком…

— А то вы, молодой человек, не знаете, — с улыбкой проговорил незнакомый моряк, — полезайте в капсулу, завершайте изучение баз. Малые суда у вас есть?

— Нет, — вмешался отец, — ему внизу пилотирование не ставили.

— Сейчас поправим, — сказал офицер. Он ненадолго замер и как бы ушёл в себя. Так мне показалось. За моей спиной прошелестела броняшка врезанной в переборку двери, и раздался чей-то негромкий топоток. Я испуганно отскочил. Мимо меня пробежал… пробежало… пронеслось, в общем, что-то в половину моего роста, но на длинных, трубчатых металлических ногах. Это что-то подбежало к медкапсуле и стало открывать на ней какие-то лючки и крышки, и пихать туда какие-то разноцветные коробки, немного похожие на двухлитровые упаковки сока.

— Это меддроид, не волнуйтесь, юноша, — улыбнулся мне моряк. — Сейчас он подготовит капсулу для полного цикла обучения в ней, и вы заляжете… На сколько дней? — повернулся он к отцу.

— Полностью, на всю декаду! — решительно махнул рукой батя. — Пусть учит пилотаж, техника и медтехника в первую очередь. Это ему будет необходимо в дальнейшей работе. Ходить за ним по пятам и вытирать ему нос будет некому. Наоборот, он должен снять с нас всю работу по различной мелочёвке. Транспортные операции, работа в медсекции, текущий ремонт корабля и малого флота. Все будет на нём! Полезай в свою школу, Серьга!

И он поощрительно звучно хлопнул меня по голой заднице.

Литая прозрачная крышка учебной медкапсулы беззвучно скользнула вниз, едва слышно зашипел газ, и мои глаза самовольно закрылись…

* * *

На десять дней! Вылез я из капсулы голый, голодный и немного замёрзший. На теле, даря мне лёгкий озноб, неприятно подсыхали остатки медицинского геля. Со звуком порванной басовой струны ярко включилось освещение. До этого в медотсеке было сумрачно, людей ведь в нём никого не было. Босыми ногами я посеменил в душевую. Потом надел принесённый дроидом комбинезон и сразу включил в нём обогрев. Комбинезон был совсем новый. Пилотский! Офицерский! Я был доволен, как был бы доволен любой мальчишка, натянувший на себя отцовскую военную форму с ремнём и портупеей, оружием и орденами. Комбинезон сразу ставил меня в один ряд с офицерами экипажа.