Ernstfall

Стало понятным: наружу прорвалось то, что годы таилось под спудом. Точнее, то, что пытались не выпустить на свет. Социальная гармония, мир и связность ведущей пары стран нашего тесного мира — под угрозой. На улицы американских городов пришли насилие, грабеж, убийства — вечные спутники вышедших из под контроля мирных протестов. Чтобы их было чуть виднее, жгут полицейские машины и участки, магазины, дома и заправки.

Некоторые заявляют прямо в камеру: It"s a revolution. Конечно же, преувеличивают, однако, жертв уже довольно много. Президент вещает из хорошо защищенного бункера, куда его срочно спрятали от протестующих. Риторика политических оппонентов похожа на ту, что была перед прошлой Гражданской.

Политологов из числа разумных пугает не мелкое мародерство. Их доводит до нервного тика то, что демонстранты все чаще вспоминают о назревшей необходимости системных изменений. Этот момент, в отличии от сцен мародерства, большинством новостных агенств намеренно опускается, надо слушать записи, а на такое не у всех есть время.

Речь теперь идет вот о чем: если идти некуда, то идут воевать и драться.

Некоторые считают, что, как обычно, люди будут убивать друг друга на радость тем, против кого стоило бы объединиться. И уж точно без позитивной программы. Ошибка очевидна: в нашем случае позиционирование произошло заранее. Это не тот случай, когда враг и союзник плохо различимы. Разумеется, ошибки распознавания всегда бывают, но в сложившейся ситуации они почти невозможны.

Первая Фейковая плавно перерастает в Первую Фрактальную. Как показывают примеры последних дней, от термина "страна" придется отказаться. Гражданские войны легко перепрыгивают формальные границы. Фрактальные войны предполагают дробление формаций. Как и предсказывалось, мы в итоге получаем войну глобальную, разнородную, и фрактальную — т.е. такую, фронты которой пройдут как между территориально-политическими объединениями, так и между отдельными территориальными формами, и даже внутри таких форм (дробясь на узко-локальные вооруженные конфликты).

Кто-то называл критерием гражданской войны массовое прохождение линии фронта через семьи. Сейчас этот критерий скорее выполняется, чем нет — ковид-лоялисты и ковид-диссиденты массово встречаются в одной и той же семье.

Отчетливо просматриваются холерно-неприятные перспективы сокращения поголовья сограждан. Дело тут вот в чем:

1.По вопросу о чистке общества от вредоносных и излишних особей, мысль власти и радикалов совпадает лишь в одном: она необходима. Потому, это будет работать в обе стороны.

Кто читал Камю, помнит, что в "Чуме" есть прекрасный эпизод. Как только в городе вспыхнула эпидемия и он оказался отрезанным от всего мира, ночью полиция арестовала четыреста уголовников, вывезла за город и расстреляла. Демократия в действии. Пока была нормальная жизнь, с ними играли в бирюльки. Пришла чума — ради покоя всех под нож пустили сотню-другую неблагонадежных. Жестоко? А разве не жестоко отдавать город на откуп уголовникам? По регламенту "особого периода" в считанные часы лечат практически все социальные болезни.

Кроме того, что писали литераторы, есть и житейская практика: пускать под нож заодно с уголовниками и политических противников. И до кучи — тех, кто не может себя защитить и более не нужен. Имеются в виду хронически больные люди, старики, душевнобольные и так далее. Период второй мировой полон примерами искусственного отбора по критерию нужности или ненужности для власти. Методички соответствующие имеются, люди подготовлены. Кое-что даже опробовали в период карантина, это все помнят.

2.В обществе наблюдается горькое разочарованию многими из тех, кто живет по соседству.

Здесь тоже необходимы пояснения. По механике коронабесия и эффективности тоталитарных режимов.

Раньше некоторые не понимали, как это негодяи при власти добиваются выполнения идиотских и унизительных указов. Теперь вдруг выяснилось, что ответ прост, и находится у каждого прямо перед глазами.

Решения тиранов проводят в жизнь ничтожества. Не наделенные ни мозгом, ни порядочностью, ни образованием, ни знаниями, ни умениями парии. Наши скромные и такие несчастные омежки. Тех, кого в благополучной повседневности мы предпочитаем не замечать и пересекаться лишь по необходимости.

Власти с толпой ничтожеств — просто. Они никто, поэтому им почти не платят, их легко припугнуть. Они очень боятся, что их беспросветная убогость станет еще горше. Потому, эти существа готовы на все. Хоть щемить, хоть убивать, хоть сгонять в концлагеря.

Полицейский оштрафует, охранник не пустит, продавец не обслужит. Не потому, что они что-то к вам имеют, а потому, что их за это штрафанут, уволят, понизят, разжалуют.

Им — наплевать, что их же усилиями общество катится в пропасть, к катастрофе. Они не думают, что станут первой жертвой. Зато начальник, может быть, не накажет. К совести омежек взывать не стоит, они не совсем люди. Они — человекообразные. Они — просто выживают. Каждый — сам по себе, не замечая имеющихся прямо перед глазами иных вариантов.

Кто там пытался строить цифровой концлагерь? Да наши же соседи!

Программу, шпионящую за вами, писал программист-неудачник, потому она и работает некорректно.

Другой ваш сосед, такая же омежка, готов запихать вас стволом автомата за колючую проволоку. Или пока что просто бить дубиной и штрафовать. Забыв, что он — человек и вы с ним знакомы.

Донос на вас напишет (или уже пишет), еще кто-нибудь из человекообразных, знакомых и не очень. Просто ему нравится ваш дом и он хотел бы кататься на вашей машине. И жена ваша ему тоже по вкусу.

Когда власть решит, что вам пора перестать быть, то смертельную инъекцию сделает скромная медсестра. Сказав: "Это прививка. Чтобы Вы не болели". Опустит глаза, протрет коже остро пахнущей ваткой. И вколет, что скажут. А вы-то... Помните? Вы еще помогали ей стаскивать со ступенек коляску с больным ребенком, прижитым от наркоши из дома напротив.

Омежки просто выживают. Их — много, и потому большая часть полулюдей — выживет.

Знакомый, втолкнувший вас лицом вниз на холодное железо воронка, будет арестован, умрет в драке за лагерную пайку.

Медсестру повесят по приговору, если не расстреляют по горячке. Она будет говорить, что "просто выполняла распоряжения руководства". Где-то рядом будет болтаться "тот самый программист", перед казнью оравший, что его обманули, а он желал добра.

Самые гадские гады конечно, вовремя разбегутся или просто окажутся неподсудны. Назначенный главгадом — покончит с собой.

Вспоминать об известной, многократно повторенной в истории последних полутора веков последовательности событий было необходимо для того, чтобы понять: удар по населению будет нанесен самим же населением. Только поджигать на сей раз будут с двух сторон, что как минимум удваивает возможную убыль поголовья. В событиях, неминумо последующих вскоре, под раздачу может попасть любой из нас. Так было всегда. Но, в данном случае, вероятность увеличивается, как минимум, вдвое. Просчитано.

Совершенно очевидно, что парралельно с резким сокращением населения планеты, где-то должен начаться технологический Ренессанс. Благо, положенных под спуд, нереализованных разработок хватит на три-четыре десятка лет, в течении которых благосостояние стран, включившихся в новую НТР, вырастет на порядок.

Но, вероятнее всего, прежние лидеры с дистанции сойдут, и возрождение начнется в одной из стран четвертого мира, о чем я уже писал ранее.

Почему именно четвертый мир?

Потому что ведущие индустриальные державы установили неиллюзорный рабовладельческий строй, пусть даже и с сытыми (поначалу) рабами. Разумно предположить, что исходное государство, взятое как сырье для строительства чего-то нового, должно быть достаточно бардачным. Хотя бы просто ради того, чтобы обойтись без лишнего кровопролития.

Мафии там тоже не должно быть. Пусть даже потому, что мафии в четвертом мире поживиться особо нечем. Зато (что тоже типично) какое-то образование и какие-то практические навыки у жителей есть. В том числе навыки обустройства жизни в условиях хаоса. В итоге, есть где строить и есть с кем.

И так — будет, поскольку все большее и большее число людей осознает, что

1. С Новым Средневековьем, накрывшим ведущие индустриальные державы полвека назад, пора заканчивать.

2. Если мы не можем покорять космос, то нам некуда расселяться, мы просто фауна. Тупые голые мартышки. Один из многочисленных багов эволюции.

3. Геномодифицированные расы — это гарантированное покорение космоса, потому глубокая модификация человека — неизбежна.

4. Тупиковая часть человеческого рода будет закономерно уничтожена, останутся только продвинутые варианты. Человечество как простая общность примерно одинаковых людей исчезнет.

Несколько пугающие и кажущиеся необоснованными выводы? Да нет, напротив, все сказанное великолепно обоснованно еще в семидесятых. Однако, широкую публику с исследованиями природы человека и закономерностями развития социума никогда знакомить в полном объеме не спешили. Их не особо-то и прятали, все было и есть в открытом доступе. Однако, сделать корректные выводы без углубленного изучения нескольких специфических дисциплин, почти невозможно. Потому, нам снова необходимы пояснения.

Предок человека не самая 'умная' из обезьян, не льстите себе. Как приготовить пищу на огне, это существо соображало два миллиона лет. Наоборот, наш предок — самая мерзкая, слабая, коварная тварь среди приматов. Приспособленчески хитрой и коварной она стала в силу объективной необходимости.

Прачеловек питался падалью и трупами. Падаль шла за основу рациона, трупы сородичей — в случаях перебоев с падалью. Все эти рубила и скребки, с любовью хранимые музеями, предназначались для разделки мертвечины и раскола костей. Наши далекие предки были адельфофагами — жрали дальних, ближних и при случае, собственных детей.

Благодаря такой практике, прачеловеки получили серьезное преимущество перед прочими, более 'благородными' плотоядными животными, не кушавшими 'своих'. Рассматривать сородичей в качестве резерва пищи — до такого не додумалось ни одно животное. Так был сделан первый шаг к Человеку Разумному. Через систематическое убийство и пожирание соплеменников.

Затем стаи начали оформляться в первичные сообщества с четкими, заранее закрепленными ролями хищник-пища. Самые страшные людожоры стали вождями, царями и тиранами. Промежуточная прослойка, имевшая дар к суггестии, до сих пор объясняет несчастным, обреченным на заклание, почему мир устроен так, а не иначе. И рекомендует примириться с властью, поскольку любая власть дана свыше. В дальнейшем, утешители и суггесторы модифицировались в жрецов, обществоведов и журналистов. А основная масса прачеловеческого стада, не обладавшпая никакими особыми талантами, стала народом, электоратом, массами, быдлом и просто людишками.

Наша эволюция шла по пути разграничения и специализации. Основной метод — выбраковка непокорных. Сначала таких просто кушали. Позже, когда с мясом полегчало, гноили в застенках, сажали на цепь, морили голодом. Мозги промывали проповедями и жертвоприношениями. От единичных жертв у диких народов, до десятков тысяч в империи ацтеков и десятков миллионов в войнах нового времени.

У нас, в землях склавов, как нигде более, слишком хорошо понимают, что выжить в обществе, которое хуже стаи волков — очень непросто. Придется либо учиться ползать на брюхе, либо становиться сильным. Второй путь сложнее, это вообще непросто — сбросить с себя оковы страха и путы чужого внушения.

Те, кому удалось, стали неоантропами. Именно они умудрились поднять род человеческий в небо и попутно изобрести на смену рубилам массу полезных вещей. От котла и колеса до турбин и пулеметов. Сила воли неоантропов не уступает бешеной агрессивности потомственных людоедов, а изошренность мышления позволяет противостоять суггесторам.

Тоненькая прослоечка неоантропов стала балансиром по отношению к треугольнику 'хищник-суггестор-жертва'. В обществе появились люди, знающие законы жизни, но не живущие по ним, а пытающиеся создать новые.

Следующий шаг — попытка улучшить или в корне изменить саму природу человека. Пока что таковых было две. Рейх и СССР. Они шли по трем направлениям: видовой селекции, коренного улучшения среды обитания, космической экспансии.

Выяснились неприятные вещи. Если признать внутривидовую агрессию и адельфофагию как пережитки и пороки, от коих следует избавиться, то и лечение должно быть соответствующим. Проще говоря, лечение врожденных пороков человечества может быть только массовым и насильственным.

Новый человек, заметили идеологические противники, не желает создаваться без крови массовых репрессий, ледяного ада Гулага и ревущих топок Аушвица. Значимые результаты получаются только в условиях тоталитарных режимов и при полном отсутствии слюнявого гуманизма.

На такое способны только два подвида из имеющихся в популяции хомо четырех. Это 'агрессоры' и неоантропы.

Первые, как мы неоднократно убеждались, способны только устроить Новое Средневековье на фоне реакторов и небоскребов. Вся мощь цивилизации брошена на создание райских кущ для хищников и чистилища — для податного сословия.

На что способны неоантропы, мы пока не знаем.Власти они никогда не имели. Выступая, как максимум, регуляторами внутривидовой борьбы. Однако, технический прогресс привел к увеличению их численности. И даже появились признаки дальнейшей модификации неоантропов методами генной инженерии (биохакинг).

Таково одно из обоснований сделанных выше выводов. До глобальных потрясений осталось совсем немного времени.

А пока можно насладиться локально. Погромы, как и предсказывалось, перекинулись через границы с легкостью верхового пала, перешагивающего муравьиную тропку.

Австралия, Нидерланды, Франция, Австралия, в конце-то концов. В общем, далее — везде.

Ковид, как и предсказывалось, отменили. Сначала в Италии, теперь и в Штатах. Россиянская власть, огрызаясь и ворча, вынуждена снимать ограничения. Вот, знатный оленевод отменил коды, пока оставив маски. Впрочем, маски — это тоже ненадолго.

"Непостижимым образом ковид исчез" — Хм, где то я уже слышал подобное... Ах, вот: "Были демоны, мы этого не отрицаем. Но они самоликвидировались." (с)

Аксиома управления: отдавать только такой приказ, который будет выполнен. Ежели нет сомнений, что добрые русские люди забьют на концлагерные мероприятия, то надобно самому отдать соответствующее распоряжение, чтобы не подать виду, будто анархия победила.

Поставленный над всеми нами эксперимент четко доказал: раз в десять лет, да с хорошей пиар-подтанцовкой, можно сделать почти все, что угодно. Но, раз в десять лет. И потому, сейчас возникает вопрос: что будет делать руководство через полгода. А через год?

Обгадившаяся с ног до головы власть конечно же никогда не признается, что ковидло было не такое и опасное, а они просто гады, запугивавшие народ. В общем, будет много вранья про оправданность мер и превозмогание. Примерно 35 процентов населения в это поверят. Эти верят вообще во все, что угодно. Прочие, пронаблюдав карантин и следующие за ним погромы сделали четкий вывод: физическую защиту граждан государство обеспечить неспособно. Уродов, бьющих витрины, полиция как бы не замечает, периодически прикладываясь к земле коленками.