| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Девушка сразу протянула руку полковнику, поспешившему встретить гостью.
— Рад! Очень рад видеть вас, Полина Николаевна, — он прикоснулся губами к её руке. — Позвольте, я сам поухаживаю за столь очаровательной гостьей, уделившей внимание покорнейшему слуге Вашей светлости! — он подался за спину графине, рассчитывая принять её накидку.
— Благодарю, граф! — не стала она препятствовать Старицкому в его порыве. — Я сама не ожидала встретить вас. Но вот услышала, что вы откомандированы в Ставрополь и не устояла!
Избавившись от верхней одежды, она подождала, пока хозяин не откроет двери своего кабинета.
— Голубчик, — обратился полковник к поручику. — Организуйте нам чаю с Полиной Николаевной, и извольте-с проследить, чтобы нас не беспокоили!
— Будет исполнено! — козырнул секретарь или адъютант.
Поручик занялся исполнением, а графиня с графом прошли в кабинет, где заняли места на двух креслах около столика. Своеобразное место для непринуждённого общения с гостями.
— Ну-с, голубушка, — начал разговор полковник, на правах хозяина. — Надеюсь, вы простите старику такое обращение? — он деланно стушевался.
— Ну, конечно же, — по-свойски отмахнулась Потёмкина. — Уж вам ли об этом спрашивать!
— Ну, и прекрасно! — Старицкий довольно откинулся на спинку. — Как поживает ваш уважаемый папенька? — участливо поинтересовался он. — Надеюсь, не страдает стариковскими хворями, как я? — улыбнулся он.
— Да перестаньте, — графиня всплеснула руками, играя смущение. — Какой же вы старик?! Право, Яков Иванович, наговариваете на себя напраслину всяческую! — продолжила она. — С папенькой всё в порядке! И я обязательно передам ему приветствие от вас.
— Так что же заставило вас покинуть столичную резиденцию и отправиться в Ставрополь? — в словах полковника прозвучали первые предпосылки к деловому разговору.
Он прекрасно осознавал, что молодая графиня просто так к нему не явится.
В этот момент в дверь постучали, и после разрешения войти на пороге появился поручик, держащий поднос и чайный набор на две персоны. Хозяин с гостьей подождали, пока чашки и чайник не займут места на столике, и продолжили разговор, когда двери закрылись за поручиком.
— Ну, вы же знаете мои обязанности, — графиня продолжила прерванный диалог. — Семейные дела требуют всеобъемлющего контроля! А в некоторых вопросах помощники бессильны, — голос девушки зазвучал по-деловому.
— Может, я в состоянии оказать услугу графине и её семье? — поинтересовался хозяин кабинета, поняв, что от него ожидают именно такое предложение.
Потёмкина мысленно поблагодарила собеседника за ум.
— Э-м... А вы знаете, вполне возможно, — девушка добавила грусти в интонацию, а собеседник проявил интерес и стал серьёзен. — Помните те новые карабины с наших мануфактур, которыми решено снабдить передовые части армии?
— Безусловно! — выпалил полковник. — Отличные образцы! — заверил он Потёмкину, причём, не кривя душой. — А что с ними не так?
— Вот и я хочу понять, что о них думают те, для кого они и предназначаются, — заинтриговала она хозяина.
Граф наполнил её чашку, гадая о продолжении и давая себе паузу, чтобы подготовиться к более чёткому описанию проблемы.
— Прошу вас, Полина Николаевна, поясните старику, — попросил он, сделав первый глоток.
Графиня тоже пригубила ароматного напитка и отставила чашку.
— Мы с папенькой поразмыслили, — она аккуратно положила ладонь на руку полковника и создала выражение просительницы. — Как бы нам помогло инспектирование передовых частей, вместе с группой военной комиссии...
Яков Иванович удивился, понимая невозможность отказа главному поставщику вооружений.
— Всего лишь на одну персону, — поспешила уточнить графиня. — Войдя в состав инспекции, мы смогли бы более полно отметить все плюсы и минусы, которые незамедлительно учтём. Поверьте, регулярные части только выиграют от этого, — завершила она эмоционально и замерла, ожидая ответа.
Граф задумался, поднялся с кресла и прошёлся по кабинету.
По большому счёту, ничего нет невозможного во включении делегата от производителя в комиссию, создание которой уже запланировали в генеральном штабе. И нужно просто объяснить необходимость.
А мысли Полины работали в другом направлении. Она знала о положительном решении, ведь в командовании у неё были доверенные лица, способные поддержать прошение. Так что... Она уже готовилась к скорой встрече с господином Феликсом, рассчитывая устроить ему прекрасную службу, в переносном смысле.
— Хорошо, — выдохнул полковник. — Я не вижу ничего, что может помешать входу вашего представителя в состав военной комиссии. Думаю, что препятствий в штабе не возникнет? — задал он уточняющий вопрос тоном утверждения. — Однако, пройдёт какое-то время, для принятия решения, и исправления необходимых бумаг, — добавил он. — Что ж, раз уж с делами закончили, то, может быть, мы с вами пообедаем?
И снова в дверь постучали.
— Войдите! — оторвался от разговора полковник.
Поручик открыл дверь и вошёл.
— Прошу прощения, но графиню ожидает поверенный, Резник Егор Дмитрич, — доложил он. — Графиня опаздывает на важную встречу!
— Ах! Я совершенно забыла! — Потёмкина изобразила разочарование и поднялась с кресла.
Полковник незамедлительно встал, не смея оставаться сидящим в присутствии дамы.
— Какая жалость, какая жалость, — закачал головой хозяин.
— Мне тоже искренне жаль, Яков Иванович, — поддержала его графиня. — Но мы обязательно увидимся, я вам обещаю! Да и повод будет, ведь мне надлежит навестить вас и получить необходимые грамоты...
На этом они быстро распрощались.
Потёмкина покинула особняк городской управы, и её бричка двинулась по направлению к загородному поместью Потёмкиных.
— Егор Дмитрич, — обратилась графиня к своему поверенному. — Готовьтесь к скорой и дальней дороге, — довольно проговорила она.
— Как прикажете, Ваше сиятельство! — среагировал Резник и поклонился.
Мысли же Полины Николаевны унеслись в далёкие земли, где придётся отыскать молодого князя и склонить его к сотрудничеству, используя любые методы давления...
Интермедия первая. Двое неразлучных
В этот год холода пришли раньше обычного и принесли с собой обильные снегопады. Дни становились короче. Пути всё чаще заносило перемётами, что тормозило движение эшелона к Прихребетью. Северо-восточные земли словно воспротивились людскому потоку для пополнения войск Великой Империи.
Очередная остановка состава задержалась на долгие сутки из-за сугробов. Призывникам опять пришлось ждать, пока местное население не подоспело на выручку и не помогло расчистить сложный участок дороги. Своих сил попросту не хватало, так как раненых было слишком много.
Однако, уже через день после продолжения движения, составу вновь пришлось сделать остановку, и в этот раз по причине прохождения встречного эшелона. Одноколейка диктует такие условия движения и с этим приходится считаться.
Но есть парочка человек, которым эти непредвиденные остановки только на руку.
Хромая и сдерживая приступы боли в ноге, человек шёл по насыпи дорожного полотна вдоль эшелона. Постоянно оглядываясь, он вёл себя как пугливый жулик, что выглядело довольно странным из-за его высокого роста и богатырского телосложения. Действительно, это боязливое поведение кажется несвойственным для человека с такими пропорциями.
Здоровяк Барри, а это никто иной, как он, отыскал инструментальный ящик под одним из последних вагонов.
Тук-тук-тук!
Он осторожно постучал по крохотной дверке и перехватил котелок с немудрёной пищей, который принёс своему несчастному товарищу. Сивому пришлось скрываться и путешествовать таким вот неудобным способом.
Приоткрыв крышку котелка, Барри заглянул в него и шумно втянул носом ароматный запах тушёных копчёностей с обычной перловой кошей.
— У-у-у! Ещё горяченькая, — его лицо украсилось счастливым и довольным выражением. — П-сс! П-сс! — Барри попытался привлечь внимание друга. — Сивый, а Сивый?
Тук-тук-тук!
Барри постучал ещё раз.
— Я ж знаю, что ты тама! — продолжил он обеспокоенно. — Я отворяю, — добавил Барри и открыл дверку инструментального ящика. — Си-и-вый?
Его встретил удручённый взгляд друга, сжавшего губы в тонкую полоску с опущенными вниз краями. Вид у напарника плачевный и характерен для человека, страдающего от холода.
— Зь... зь-зябну я чой-то сильно, — пожаловался Сивый.
— Я ещё тёплых вещей принесу, коль раздобуду, — пообещал Барии.
— Бестолочь ты со своим призывом, и обязательно сгинешь без меня в армии этой, — продолжил Сивый ворчливо, пытаясь лечь поудобнее на шкуры. — Вот объясни мне, такому недалёкому, как ты меня устроить сумеешь опосля того, как мы к месту доберёмся? А? Вот как?
Сивый принюхался и потёр руки, предвкушая вкусный обед со скорым насыщением, а его большой товарищ услужливо подал деревянную ложку.
— Ну, ты ведь придумаешь чево-нибудь, — с оптимизмом ответил Барри, доставая четвертинку каравая. — На-ка вот, возьми-ка, — он протянул хлеб товарищу и облизнулся. — Тока зачерствел маленько, хлебушек-то, — пояснил он виноватым тоном и переступил с ноги на ногу.
Боль отразилась на его лице, что не ускользнуло от друга, приступившего к трапезе и уже зачерпнувшего вторую ложку каши.
— Чево ты скривился-то, так и не отпускает что ль? — спросил он, активно жуя.
Барии засмущался из-за проявления внимания к себе со стороны друга, замялся ещё сильнее и стал похожим на скромника чистой воды.
— Побаливает маленько, — признался здоровяк.
— Сам, поди ж ты, и не ел ничего? — Сивый перестал жевать и пристально всмотрелся в лицо друга. — Всё мне отдал? А ну, давай по очереди, — он поставил котелок между собой и Барри.
Они начали есть оба, но здоровяк жульничал и черпал кашу меньше своего мелкого друга, рассчитывая раздобыть что-то себе на ужин, в отличие от Сивого, который обречён сидеть в ящике до самого прибытия в пункт распределения призванных.
— Сивый, а помнишь того господина, что у нас револьверы брал? — поинтересовался Барри. — Он ещё стрельбу хорошую показал, — здоровяк прикрыл глаза, вспоминая детали. — Мудрёную такую, да с двух рук, хотя сам зарядить револьвер не умеючи был, — напомнил он пару моментов знакомства.
Сивый наморщил лоб.
— Хочешь сказать, что он тут? — лицо его просияло.
— Угу, — односложным восклицанием подтвердил здоровяк и кивнул, в очередной раз передавая ложку товарищу. — Он ещё всех врачует рунными вязями, окромя того, снабдил харчами весь эшелон, — добавил он, прожевав. — Шишкой станет вскорости, не иначе!
— Вот что, — Сивый выглянул из ящика и посмотрел по сторонам, удостоверяясь в отсутствии соглядатаев. — Барии, ты это... э-ээ, попробуй к нему ближе быть, авось и пособит чем старый знакомец.
— Я постараюся, — обрадовался здоровяк, получив хоть какое-то задание.
Он давно скучал по поручениям от своего неказистого старшего напарника, посему принял наказ Сивого с энтузиазмом.
— Только не налегай на господина, — предупредил Сивый. — Я-то тебя знаю, — пожурил он товарища, похлопав по могучей спине. — Давай, доедай, я же видел, что ты маловато кашки употребляешь, — мелкий жулик отодвинулся от котелка и тщательно облизал ложку, прежде чем вернуть её. — Хлеб токма оставь и давай, назад вертайся.
Сивый указал назад в голову эшелона и улёгся, а Барри закрыл дверку и зашагал к своему вагону, думая о том, как же ему стать ближе к молодому господину. Ну, и прикинул, а чем же он сможет им помочь? Но привычка верить Сивому осталась у Барри, и он дал себе слово приняться за дело по сближению, не имея понятия как это сделать, не налегая на парня. Он даже подумал о том, а может у парня создастся необходимость, чтобы здоровяк приналёг на кого-нибудь другого? Х-м?
Глава 1. Наш паровоз вперёд летит! Ну... Или тягла быстро катится...
Напряжённость прошедших дней лечения пострадавших сказалась на мне сонливостью. Я поставил статуэтку на полочку, поковырял ложкой немудрёную пищу и вырубился. А когда очнулся, то констатировал начало утра.
Подниматься сразу после пробуждения я не захотел и задумался, валяясь на лежаке и вслушиваясь в окружение под мерное покачивание вагона.
Я прекрасно осознаю, что мои скромные победы в пути мало что будут значить по прибытию на место службы. Ведь все люди, попавшие в агрессивную среду, будут стараться бросить все силы на своё собственное обустройство. Или на выживание в новых и враждебных условиях. И, возможно, что они предпочтут отрешиться друг от друга.
Но кое-какой авторитет я смогу заработать. Наверное.
Так я и валяюсь, погрузившись в размышления и заложив руки за голову. Но природа берёт своё и мне приспичило по маленькому. Придётся вставать и что-то решать с этакой напастью, доставляющей неудобство в коллективе с перевесом численности в пользу девушек.
Я сладко потянулся и бросил взгляд на полочку, куда поставил идола зелёной фурии. Правда, сейчас она без качелек и лавочек, зато вокруг горят несколько свечек и разложены какие-то подношения...
Н-да! Ничего не пойму! Девчата что, замутили алтарь сразу вместе с жертвенником? Вполне такое возможно, раз личный состав принял мой бессознательный бред за откровение, или за мольбу зелёному божеству.
А что я от них хотел? Ведь помогли же мои первые потуги в лечении ранений Рунными Вязями, перенятыми у Магистров Жизни Владлена и Софьи Павловны! Правда, я переделал их на свой манер, но это уже детали.
Тут я увидел Чукчу и обратил на него своё пристальное внимание.
Пройдоха уставился на крошки у подножия статуэтки и, наверное, решал какую-то дилемму. Причём, вид у таракашки серьёзный, голову он склонил и подпёр лапой-рукой, а усы подрагивают, отражая бурный поток мыслей, вихрем проносящихся в его буйной головушке.
— Рыжий, а Рыжий? — я тихонько отвлёк его, чтобы не разбудить остальных спящих в вагоне. — Чего под ноги зелёного идола пялишься? Да ещё и на философа смахиваешь, или на математика!
Таракашка повернулся ко мне и одарил таким взглядом, что мне его даже жалко стало. Показалось, что усатому не хватает последней капли, чтобы реально разрыдаться.
— Ф-ть... — он шмыгнул и промокнул несуществующую слезу краешком шарфика, сделанным из оторванной полоски платка.
— Ну, что с тобой, а усатый? — я добавил сочувствия в интонацию. — Да на тебе просто лица нет, хотя его и не было никогда, — подметил я очевидное. — Ну? Что на сей-то раз случилось?
Мелкий отвернулся от меня, ещё раз хлюпнул носом, и его тельце задрожало в немом плаче. Усы мелкого повисли вдоль туловища, отразив крайне высокую степень расстройства товарища.
Вот, блин! Беда, может, какая стряслась у фамильяра, а я и не знаю ничего, так как в отключке валялся, да и потом дрых напропалую несколько дней кряду.
— Ну, всё, всё! — я проникся состраданием к Рыжему. — Прекращай, давай, и говори откровенно, чего ты в таких растрёпанных чувствах пребываешь? — проявил я немного дружеской настойчивости.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
