Звезда пленительного 45

Ответа на вопрос "зачем большевики выводили деньги из страны" я не получил — но схема вывода прояснилась. Создаваемые большевиками "частно-государственные тресты" через частников делали большие заказы у зарубежных компаний, производили полную предоплату заказанного — а затем "иностранный партнер" таинственно исчезал. Или — что тоже широко практиковалось — сообщал, что "оплата не поступила". В этом случае владелец-частник немедленно арестовывался, приговаривался к немалым срокам заключения... а через некоторое время он организовывал новую компанию — где-нибудь в другом городе.

Чтобы эта система все же работала, стране требовались "настоящие" деньги — и большевики срочно провели "денежную реформу". Очень простую — они попросту вернулись к царской денежной системе. И, чтобы продемонстрировать народу "преемственность и стабильность" новых денег, стали и монеты чеканить того же веса и размера, что и при царе. На самом деле все равно деньги были "условными", серебро, из которого чеканились монеты, было все же сильно дешевле номинала этих монет. Но все равно металла для них не было, народ "царские денежки" распихал по чулкам — так что "для начала" Советская Россия закупило это серебро за границей (главным образом в Англии). В обороте снова появились денежки из "драгметалла" — и поэтому никто особо и внимания не обратил, что британцы продали его "по номиналу" — монетному, получив чуть ли не тройную прибыль. Разве это прибыль — продать металла на гривенник за двадцать пять копеек? Ну да, золотом... на миллиард золотых рублей...

Забавный складывался ребус — и я увлекся его решением. А делами — делами "дочь наша" заправляла. На своих стекольных заводах потренировалась, затем как-то "само собой" и судостроение в Уругвае и Венесуэле оказалось под полным ее руководством... Вот как ей только удавалось и дома детьми заниматься, и тащить управление огромной корпорацией? Но она справлялась и тащила — и, похоже, ни о чем не забывала. Даже пригласила меня перед Новым годом на открытие нового здания "Universidad Tecnológica de la República Oriental" — Технологического университета Уругвая, который она же и учредила. Универсистеский городок был выстроен недалеко от Сьюдад Электрико, и был назван оригинальным именем Сьюдад Университария, а главный корпус его был выстроен по "воронежскому" проекту. И именно в его центральном зале, за стеклом, встала статуя Камиллы.

Машка все сделала правильно: выкупила у немцев скульптуру, которую те вывезли из Нижнего Новгорода, на открытом конкурсе выбрала реставраторов (итальянских), выправивших повреждения и ювелиров (французских), восстановивших содранную местами позолоту и восстановивших утраченные глаза из коричневого граната. Ну а то, что подземные туннели Электрического и Университетского городка соединялись — это-то никакого отношения к статуе "покровительницы наук" не имеет же?

— Жалко, что Елизар этого не увидит — грустно шепнула мне "дочь", когда церемония открытия закончилась.

— Удалось его найти?

— Да, Чижевский узнал. Его после пересчета золота чекисты арестовали — думали, что это не единственная твоя захоронка. То есть даже не думали, а так, на всякий случай решили попытать. Потом Петерс приехал, он тогда товарищем Дзержинского еще был. Елизара ему под морфином притащили — уж больно сильно поломан был. Петерс потом всех местных чекистов расстрелял... Елизара женщины с завода нашли, в овраге за городом. Похоронили по-человечески за городском кладбище — а про статую теперь вроде только Петерс знает, похоже он кроме как Дзержинскому никому и не говорил. По крайней мере в том, что от Андрея Павловича приходит, про золотую статую ничего нет.

— Надо будет Данице насчет Петерса сказать...

— Отстань от женщины! Во-первых, ей рожать скоро, а во-вторых, пусть хоть годик с детьми посидит спокойно! Опять же муж ее одну не отпустит, а он все же на самом-то деле едва ходит... да и вообще, я уже все сделала.

— А я-то, дурак, и не знал, что у них уже двое детей...

— Ты больше по госпиталям валяйся — глядишь, начнешь удивляться и числу своих внуков. Позорище! Даже Гомес точно знает, сколько у него детей. Тебя летом на юбилей пригласить хотел...

— Какой юбилей? Вроде лет-то ему...

— У него двухсотый ребенок родился — рассмеялась Машка. — Вот ведь кобелина! Однако и делами занимается изрядно, он, кстати, утвердил программу строительства второй электростанции на Карони. Нам предложил двадцать пять процентов участия, если мы турбины и генераторы сделаем и все построим. Амазон Американыч уже генератор на триста мегаватт делать начал...

— Кто?

— Да Африканыч... это Гомес его так обозвал. Даже не обозвал, а звание такое присвоил — сказал, что такому человеку старое имя слишком мелко. Но там работы всяко лет на пять минимум — новую станцию выше старой на тридцать километров ставить будут. Так что там еще и железную дорогу прокладывать придется. Ну а пока на старой еще два агрегата по сто двадцать ставить будут и на второй плотине Африканыч затеял станцию ставить на десять новых генераторов.

— Это хорошо... только вот я опасаюсь за целость личика Хуана.

— Что?

— Харя у него не треснет? Мы все сделаем, а за это двадцать пять процентов всего получим?

— Не треснет... я уже все равно контракт подписала. Гомес все строительство и оборудование оплатит, и даже с цементом проблем не будет: он по проекту Мюллера уже себе выстроил четыре заводика на полмиллиона тонн каждый. Так что проценты эти — подарок. Тебе подарок.

— Надо будет заехать спасибо сказать...

— Съездишь... но зимой уже. К тебе Гёнхо прислал делегацию, займись ими.

— А ему-то чего от меня надо?

— Статую с тебя лепить будут. И не спорь — это приказ Великого Вождя Корейского народа, если откажешься, приехавших скульпторов и художников повесят... А так — будешь стоять на площади в Сеуле и озарять жизнь простых корейцев. Видать, прознал Гёнхо про Камиллу, так что в золоте озарять будешь...

Статую корейские скульпторы лепили неспешно, так что пришлось им позировать аж до июля. Пришлось бы и больше — но дела...

И подкинул их мне Евгений Иванович Алексеев. Как-то получилось, что Алексеев с поста наместника Квантунской области царем отставлен не был — наверное потому, что войну с Японией никто не проигрывал. Ну в с началом войны в Европе Государю и вовсе не до него стало — главное, что на том конце страны все спокойно. После же того, как в начале двенадцатого года Циньскую династию свергли и Китай распался на несколько относительно самостоятельных провинций, Алексеев объявило "независимости" Маньчжурии и провозгласил себя Верховным правителем. Это оказалось несложно: вся Маньчжурия еще с тысяча девятисотого года была под контролем русской армии, местного населения там было под миллион — столько же, сколько и русских солдат, а постоянный подвоз туда русских девиц стимулировал отставников Квантунской армии оставаться на пустующих землях с семьями — и за семь лет таких "военных новоселов" набралось уже больше миллиона. Еще миллиона три крестьян туда же выехали — так что Евгений Иванович всего лишь направил армию на границу Маньчжурии "с целью защиты населения", а после революции — "защитил от большевиков" и Приморье — до Хабаровска включительно. Хорошо защитил — так что после революции туда еще народу под миллион из России убежало.

Ну а с провозглашением в Китае республики — за год до мировой войны — драчка внутри самого Китая лишь усилилась, поэтому довольно быстро сменяющие друг друга правительства просто "не обратили внимания" на провозглашение независимости и Маньчжурии, и Монголии. Ну кому нужны эти пустынные земли? Император бывший вероятно имел в виду в будущем две новенькие страны присоединить к России, и тут же независимость их была Россией признана — ну а с началом войны под давлением царского правительства ее признали и "союзники". Не все, но Алексееву было с кем торговать. А вскоре стало и чем торговать (кроме леса, конечно): неподалеку от Сунгари были найдены залежи угля, неподалеку — приличная железная руда, на Квантунском полуострове нашли медь — и все это нужно было с умом пристроить. В принципе, понятно как — но время...

Время легко — лишь в данном случае, к сожалению — меняется на деньги. Те же британцы задолжали слишком много денег американцам, и поэтому, несмотря на занятость в восстановлении собственного хозяйства, с удовольствием делали дорогостоящее оборудование для новых заводов. Деньги-то — они не пахнут, в особенности золотые... Мышка проделала огромную работу по скупке английских долгов в частных банках США — и благодаря этому то золото, которое надлежало выплатить английским станкостроительным заводам, даже не покидало хранилища в Восточной Республике. Экономика самих США такой мелочи даже не замечала, поскольку там крутились доллары торговых сетей, причем большей частью "виртуальные", записанные на счета их владельцев.

Меня во всей этой "международной торговле" больше всего интересовало то, что в Европе, почти полностью лишившейся золота за время войны, экономика росла как на дрожжах — питаемая всего лишь "резаной бумагой". А вот в Советской России...

Правительство под руководством товарищей Ленина, Свердлова, Троцкого и Бухарина занялось первоочередным удовлетворением нужд крестьянства. А что крестьянину нужно? Вовсе не трактора с комбайнами, а, наоборот, мануфактура всякая и в небольших количествах сельхозорудия попроще да подешевле. Крестьянин себя и так прокормит, ему ведь устриц с ананасами не нужно — вот и начали подниматься (из разрухи, а вовсе не "в чистом поле") прядильные да ткацкие фабрики, мелкие заводики по выпуску лопат с граблями... Что-то посерьезнее — например, производство хотя бы плугов — было отдано на откуп "иностранному предпринимателю", но и ткацким фабрикам требовались новые станки — а за них нужно было платить, причем в валюте. Валюта же куда-то успела подеваться, и Советская Россия стала передавать капиталистам в концессии огромные территории. Ротшильдам — за семь процентов от добычи — были переданы нефтяные месторождения Баку и Грозного, новой британской компании (почему-то выбравшей старое название "Лена Голденфилд") уже за шесть процентов от добытого отдали треть Сибири с правом монопольной добычи не только золота, но вообще всего, что британцы там найдут. Американские компании забрали себе Сахалин, немецкие — четверть малороссийских черноземов и (почему-то) половину Калмыкии...

В свое время царское правительство отказало американцам в праве создавать совместные акционерные общества по освоению Голодной степи: хлопок, как сырье для пороха, в стране должен быть полностью своим. Но товарищ Бухарин решил, что отечественные крестьяне много хлопка не вырастят, и подписал концессию на выращивание стратегического товара с потомками плантаторов из США: уж если те рабов заставляли хороший урожай обеспечивать, то и с дикими киргизами справятся. Правда, пока с "дикими киргизами" были еще не решены некоторые проблемы: басмачи весьма успешно все еще воевали с Красной Армией и пока янки влезать в передряги не желали — но и концессия была заключена на условиях "тридцать лет с момента первых урожаев"...

Слава подсчитал, что по результатам хозяйственной деятельности в России правительство сможет содержать вряд ли больше пары миллионов рабочих и уж точно не более десяти миллионов горожан. Зато большая часть населения будет сыта — до тех пор, пока новая засуха не случится...

— Саш, ты сам смотри — уговаривал меня "главный экономист", — они больше половины бюджета тратят на содержание своей пятимиллионной армии. Народ впроголодь живет, крестьяне в массе своей власть просто ненавидят: те налогами запредельными больше половины отбирают. А у Алексеева миллионная армия — давай, поможем ему с бронетехникой да боеприпасами — и через месяц наша армия уже у Байкальских тоннелей встанет.

— Сам же говорил, что у большевиков в армии пять миллионов.

— Да, но та армия — полное дерьмо. Я тут говорил с одним полковником из штаба Алексеева, Евгений Иванович очень его хвалил — так он берется сотней тысяч Красную Армию прогнать аж до Урала за лето. Дальше сложнее будет, а в этом даже я практически уверен: у большевиков-то армия из-за нехватки средств переведена на территориальное формирование, так что в Сибири войск почти и нет, да и подготовка их... крестьяне, причем из самых отсталых.

— Ну возьмет Алексеев Сибирь, а дальше что? Ты еще учитывай: старику уже восемьдесят почти, а кто его заменит? Вдобавок еще одной гражданской войны Россия точно не вынесет, и так страна полностью разорена.

— Знаю, это я от безысходности предложил... ладно, к делу. Значит так: в Маньчжурии я с тебя стребую полтора миллиарда долларов, ты не обеднеешь — а за три с половиной года там встанет шесть сотен заводов. Народу, правда, пока маловато — но это дело наживное, до первого неурожая в Совдепии...

— Где?

— Ну, в России... Советской, там же власть официально принадлежит Советам депутатов, вот ее и называют для краткости так. Извини, я знаю... Сейчас из России в Маньчжурию через Аргунь перебирается по паре сотен человек ежедневно, а наступит голод — побежит гораздо больше.

— Если большевики не закроют проезд по Сибирской дороге...

— Тогда через Алтай больше побежит. У Алексеева с монголами договор союзнический, границу с Россией его войска охраняют — там тоже несколько сотен беглецов каждую неделю принимают. Поэтому план рассчитан миллионов на двадцать населения, вот смотри...

Планы у Славы были грандиозными, но рассчитывались они лет на двадцать. Мирных лет, но будет ли их столько?