Уроки ирокезского 26

— Хорошо, я подумаю... хотя, пожалуй, и соглашусь сделать то, что вы просите. Мне только потребуется небольшое время, чтобы кое-что подсчитать...

— Безусловно, но вы можете особо и не спешить. Сами понимаете, сначала в любом случае нужно будет выстроить сам мостостроительный завод, а это все же тоже некоторого времени требует. Вам приготовлен номер здесь, отдохните пока. Обратный поезд для вас отправляется в полночь, а если вы пожелаете погулять по Петербургу, в театры там зайти или просто в рестораны — без стеснения, скажите только любой девушке в синем мундире, какую здесь встретите — она все организует. Все расходы государство берет на себя: вы теперь человек государственный. И еще раз — спасибо, что приехали.

Ужинали мы в этот долгий день вместе с папашей Мюллером — по прибытии в столицу он сначала внимательно изучил оставленное ему в трамвайном парке задание и почти весь день его обдумывал. Так что в "Англию" он приехал с уже готовыми планами, и, буквально горя от нетерпения, поделился ими еще не выйдя из-за стола:

— Я прочитал твои предложения, и хочу сказать, что если тебе надо быстро запустить этот завод в Чудово, то лучше всего мельницы заказать в Линце. Вот только Татьяна Ивановна говорит, что денег нет, так что...

— Твой братец двоюродный оплатит, так что заказывай. Время — деньги.

— Время, которое у нас есть — это деньги, которых у нас нет. Забавно...

— А время, которого у нас нет — это деньги, которых нет и уже никогда не будет. У Отто есть деньги, причем именно мои деньги. Заказывай.

— А у него этих денег... твоих денег, много? Я бы заказал тогда и погрузчики, и еще кое-что — и тогда запущу печи уже в июле, самое позднее в августе. Причем все пять.

— Заказывай.

Вечером, когда мы уже ложились, Камилла внезапно задала вопрос:

— Саш, вот ты сказал, что у Шеллинга много именно твоих денег. Твоих, а тратить ты их собираешься, как я поняла, на строительство казенного завода. Ты пойми, мне не жалко, я просто хочу понять почему.

— Потому что, солнышко ты мое ненаглядное, сейчас и казенный завод — тоже мой. Наш. Все, что мы выстроим, будет наше. Моё, твое, Машки, Степана, девочек наших. Катино всё будет, Вовино. Папаши Мюллера, Африканыча и Оли Ивановой, Васи Никанорова... каждого нашего рабочего, каждого колхозника. Солнышко, мы отныне отвечаем за всю страну — потому что вся Россия теперь наша. И не потому, что мы теперь ей владеем, а потому что мы за нее отвечаем.

— А тебе не страшно отвечать за всю Россию?

— Очень. А тебе?

— Мне страшно только за тебя. Но ты все равно ведь справишься, а я тебе всем, чем смогу — помогу. И не только я...

— Я знаю. И ты поможешь, и папаша Мюллер, и Африканыч, и все, кто в городках наших работает... помощников уже много. Так что бояться нечего — просто я еще не привык. Но мы все равно победим — хотя бы потому, что деваться нам просто уже некуда.

— А когда война закончится?