Найти себя. Седой

— Страшно? — с интересом спросил седовласый сосед.

— Нет, — покривил душой Виктор, стараясь выглядеть невозмутимым.

— А мне слегка не по себе, — честно признался сосед и туманно пояснил: — Столько лет прошло, а я до сих пор не могу забыть звук рвущегося металла.

— Самолет самый безопасный вид транспорта, — уверено с видом бывалого авиапассажира произнес Сомов расхожее утверждение.

Седовласый глянул на него насмешливо:

— Ну-ну.

Пиджак у соседа распахнулся и под ним на его груди блеснул какой-то орден. Все-таки военный, определился Виктор, но сразу же засомневался. С каких это пор военнослужащие стали носить награды на жилетке под пиджаком? Да и сам орден, увиденный мельком, студенту не был известен, хотя и имел отдаленную схожесть с орденом победы из-за обилия алмазов и рубинов. А затем Сомов разглядел еще одну чудную деталь, не вяжущуюся с респектабельным видом седовласого. На тыльной стороне кисти у него имелась нелепая татуировка. Примитивный полукруг восходящего солнца с лучами, как у моряков прошлого столетия, а под ним изящная вязь из непонятных знаков, этакая модная надпись, какую любят себе делать всякого рода эпатажные знаменитости и которая в переводе с китайского зачастую оказывается полным бредом типа "Не кантовать". Странный дядька и все у него не как у людей, подумал о своем попутчике Сомов.

Почувствовалось малозаметное изменение давления воздуха, а значит, двери уже закрыли и салон загерметизирован. Пропорхали стюардессы, проверяя, все ли пассажиры и правильно ли пристегнуты ремнями безопасности. Красивые изящные девочки в приятных голубых униформах с бейджиками на груди, брюнетки. Однако, куда им до таинственной блондинки, вздохнул Витя. А самолет уже гудел, набирая силу, посвистывал двигателями и, чуть подрагивая на бетонных стыках, неторопливо выруливал на взлетную полосу. Там он задержался на несколько мгновений, напрягшись, словно спринтер перед стартом, взревел двигателями и помчался, разгоняясь вперед. Несколько десятков секунд юношу слегка потряхивало, глубоко вдавив перегрузкой в кресло, а затем вибрация исчезла, и он понял, что самолет уже в воздухе. Авиалайнер выполнил пару плавных поворотов, заметных по тому, как переместились тени от солнца внутри салона, забрался высоко над рваным белоснежным одеялом облаков и взял курс на южный город. Впереди было более трех часов полета на высоте десять тысяч метров.

С мелодичным звуком погасло световое табло "пристегнуть ремни". Витя расслабил ремень безопасности и вытянул ноги, насколько позволяло расстояние между сиденьями. Без особого интереса полистал специфические авиационные брошюрки, находящиеся в спинке кресла и невольно прислушался к обрывкам ругани молодой пары в соседнем ряду.

— Дурак ты... достал уже... уйду к маме... сына заберу...

Чтобы не слушать чужие семейные разборки Сомов надел мини-наушники, включил ноутбук и запустил фильм, погрузившись в просмотр, и отключившись от действительности. Как раз к окончанию фильма стюардессы стали развозить на тележках обеды. К сожалению, обедом в эконом-классе называлась холодная булочка с тонким ломтиком ветчины и сыра, пакетик с вафлями и стаканчик сока, чтобы все это запить.

— Не густо, — вырвалось у проголодавшегося юноши, когда он увидел разносимую еду.

— Да уж, — поддержал его недовольный сосед бизнесмен, — это не Pizza Luis XIII за восемь тысяч евро, которую я ел на прошлой неделе в Салерно.

— Что же вы тогда не полетели бизнес-классом? — грубо спросил Витя, которого фанфаронство соседа слегка покоробило.

— Или не купил свой собственный самолет? — в тон ему ответил разноглазый, — Легко. Но, увы, бывают обстоятельства которые сильнее нас, — он криво усмехнулся, — Однажды ты поймешь это так же отчетливо, как это сейчас понимаю я. Впрочем, кое-что исправить мы можем.

Он пощелкал пальцами, подзывая к себе стюардессу.

— Так, девочка, — обратился он к ней не терпящим возражений тоном и поднял указательный палец вверх, — Смотри сюда. Мне и моему юному другу два нормальных обеда. Если лишних нет, можешь забрать их у пилотов. Выполняй.

Бизнесмен повернулся к Сомову и весело подмигнул ему вишневым глазом.

Витя ожидал, что "девочка" сейчас вежливо объяснит невозможность выполнения просьбы обнаглевшего пассажира, но к его изумлению, стюардесса безропотно удалилась, а уже через минуту на откидном столике перед ним стоял роскошный и даже разогретый обед. Гуляш с картофелем, морковью и зеленым горошком, отдельно овощной салат, запеканка и сдобная булочка, а на десерт маленькая упаковка йогурта и шоколадка. Все выглядело очень аппетитно и превосходно пахло. О деньгах за непредусмотренный обед стюардесса даже не заикнулась. Молча принесла, поставила и занялась другими пассажирами. Где она это взяла? У Виктора промелькнуло видение лица изумленного пилота, рассматривающего булочку с ветчиной на обед.

— Совсем другое дело, — довольно пророкотал бизнесмен, — Ешь, студент.

— Ну что вы, — смущенно обратился Витя к соседу, чувствуя себя несколько неловко, — Спасибо конечно большое, но, наверное, не стоило.

Сосед оторвался от еды и уже без всякого веселья в разных глазах совершенно серьезно и медленно произнес:

— Ты ешь, студент, ешь. Кто знает, когда в следующий раз удастся нормально пообедать.

Под завистливым взглядом бритоголового Сомов быстро управился с действительно вкусной едой и еще раз поблагодарил седовласого. Тот после сытного обеда подобрел и неожиданно разговорился:

— Вчера прилетел из Тайланда. Экзотическая страна, экзотические блюда. На обед подавали жаренных насекомых — кузнечики, тараканы там всякие. Умеют они их готовить, ничего не скажешь, никогда таких вкусных не ел. Между прочим, ООН всерьез рекомендует употреблять насекомых в пищу. Насекомые распространены повсеместно и практически все съедобны. Избегать следуют только любителей навоза и ядовитых, тех, что с яркой, предупреждающей окраской. Ты это запомни, студент.

— Я запомню, — вежливо улыбнулся Сомов и похвастал: — А мы с друзьями тоже любим путешествовать. Этим летом вот собираемся в пещеру под водопадом "Глубокий яр".

— Ну-ну — иронично отреагировал седовласый на планы студента и притворно вздохнул: — Когда-то и меня вела дорога приключений. А потом мне прострелили колено.

И он рассмеялся хриплым колючим смехом, в котором не было никакого веселья, но отчетливо слышалась злоба и боль. После этого странный разноглазый сосед замолчал и отвернулся, а Сомов, посчитав, что беседа закончена, поднялся с места. Он сходил на краткий осмотр летного туалета и вернулся к ноутбуку. Второй фильм как-то не пошел, и Сомов принялся просматривать сохраненные ранее новостные сайты. Среди прочих новостей он наткнулся и на эту:

"В США разыскивается подозреваемый в смерти Джеймса Ранди. Американский иллюзионист и научный скептик, известный разоблачитель паранормальных явлений и псевдонаучных теорий Джеймс Ранди трагически погиб во время шоу по разоблачению очередного претендента на миллион долларов. При демонстрации сверхъестественных способностей между претендентом на миллион долларов и Джеймсом Ранди, на глазах у сотен зрителей разгорелся конфликт. Ранди впервые не смог объяснить способ, которым претендент, по его выражению "дурачит публику" и категорично заявил, что вознаграждение претендент не получит. Претендент обвинил знаменитого разоблачителя в мошенничестве и пригрозил, что он увидит сейчас магию последний раз в своей жизни. После этих слов Джеймс Ранди почувствовал себя плохо, упал прямо на сцене и скончался до приезда службы спасения. Претендент на награду фонда Ранди в миллион долларов скрылся и его место нахождения в настоящий момент неизвестно. Представитель полиции заявил, что они рассматривают смерть знаменитого иллюзиониста, как подозрительную и обращаются к жителям штата с просьбой сообщать любую имеющуюся информацию".

К статье прилагались две фотографии. Одна благообразного седого старичка Джеймса Ранди. Вторая предполагаемого злоумышленника, на которой был изображен хмурого вида мужчина со шрамом через все лицо. На голове у него был короткий ежик светлых волос, и не было черной банданы с черепами, но это был именно тот подозрительный тип, с которым Сомов столкнулся в аэропорту несколько часов тому назад. Ной — так он себя назвал.

Взбудораженный Виктор чуть ли не подпрыгнул в кресле и завертел головой — с кем бы поделиться этой новостью? Но спортсмен сладко посапывал, пуская слюну, а бизнесмен был мрачен, раздраженно поглядывал на часы и нервно барабанил пальцами по металлическому кейсу. Обращаться к нему не хотелось.

И пока Сомов раздумывал что делать, самолет основательно тряхнуло. А затем тряхнуло еще раз. По неприятным ощущениям внизу живота стало понятно, что летательный аппарат на десятки метров просел вниз. Напуганные дети, бегающие до этого по проходу, бросились к своим родителям. На табло зажглась запоздалая надпись: "Пристегните ремни". Виктор занервничал, захлопнул крышку ноутбука и потуже затянул ремень безопасности. Минуту другую ничего не происходило, и Сомов перевел дух. Но стоило ему успокоиться, как снова возникла жестокая тряска и гораздо сильнее, чем предыдущая. Послышались устрашающе громкий скрип и треск пластиковых панелей. От очередного мощного толчка распахнулось несколько багажных полок и из них посыпались вещи, падая в проход и на головы пассажиров. А самолет, не переставая сотрясаться, стал, как бы нехотя заваливаться на одно крыло. Этого не должно быть, встревоженно подумал Виктор, наблюдая за все увеличивающимся креном, нельзя превышать критический угол атаки, а то так и до сваливания недалеко. И как только юноша об этом подумал, самолет сорвался с потока и провалился вниз. Тело Сомова испытало непривычное состояние невесомости. Совершенно жуткое непередаваемое чувство бесконечного падения, которое никак не заканчивалось. Нечто подобное он испытывал всего один раз, когда прыгал с вышки в бассейне. Но там это длилось не дольше секунды, а здесь он все падал, падал и падал. Комок подкатил к горлу, внизу живота разлилась неприятная пустота, и закололо пальцы, судорожно вцепившиеся в подлокотники. Салон охватила полнейшая паника. Пронзительно визжали женщины, орали мужчины. Было видно, как подскакивают вверх люди, ударяясь о потолок. Спящего рядом спортсмена подбросило так, что он бритой головой пробил декоративную пластиковую обшивку потолка и ошарашенный рухнул обратно в кресло. Несколько человек, те, кто оказались не пристегнутыми, кувыркаясь, с воплями летали по салону. Все незакрепленные предметы поднялись в воздух, и беспорядочно носились внутри самолета, сталкиваясь друг с другом и несчастными пассажирами. Сомов схватил улетающий ноутбук и безумным взглядом проводил проплывающий над головой пластиковый стаканчик и его содержимое в виде разлетающихся во все стороны больших и маленьких шариков. Вокруг носились буклеты, мелкий мусор, откуда-то взявшиеся болты, гайки, шурупы. Увидев их, юноша не на шутку перепугался — неужели разваливаемся? Болтам и шурупам полагалось быть закрученными, а не летать где попало.

Затем студент почувствовал, как его тело вновь наливается весом, а парящие в воздухе люди и предметы одновременно грохнулись на пол. На смену невесомости пришли многократные перегрузки, и Виктора расплющило в кресле. Самолет, вибрируя всем корпусом и с натугой ревя двигателями, выходил из пикирования. Экипаж с огромным трудом справился с проблемой падения, и воздушное судно, взятое под контроль, перешло в горизонтальный полет. Самолет все еще продолжало раскачивать, и он непрерывно дрожал, словно больной лихорадкой, но по крайне мере они уже не падали. Крики прекратились и сменились стонами раненых и плачем детей. Кого-то безудержно тошнило. Повсюду слышались встревоженные голоса людей, но приглушенные, словно люди боялись громко разговаривать.

— Что случилось? Что происходит?

Пассажиры тяжело дышали и беспокойно озирались по сторонам. На их лицах по-прежнему оставался отпечаток страха после только что пережитого кошмара.

Появилась растрепанная стюардесса и попыталась успокоить публику:

— Не стоит волноваться. Самолет попал в турбулентную зону. Мы скоро приземлимся.

Вот только в словах ее совсем не было уверенности, а вид был испуганный. Она принялась оказывать пострадавшим первую помощь, но руки у нее заметно дрожали. Можно было ни о чем не спрашивать, и так было понятно, что стюардесса сама находится в отчаянии, хотя и пытается добросовестно выполнять свои обязанности.

Бритоголовый сосед Виктора отпрянул от иллюминатора, звучно сглотнул слюну и молча показал большим пальцем в окно. Сомов наклонился через его плечо к иллюминатору и увидел, что у крыла отсутствует винглет, а место отрыва напоминает размочаленное дерево с торчащими обрывками внутренних конструкций, трубок и проводов, бешено трепещущих в потоке набегающего воздуха.

Виктору стало совсем нехорошо. Он оглянулся на соседа справа. Седовласый бизнесмен держался уверено и был, пожалуй, единственным спокойным человеком. Он не обращал внимания на окружающих, а сосредоточенно смотрел на циферблат часов, словно чего-то ждал.

— Вы не знаете, как долго еще до посадки? — с надеждой спросил его Виктор.

Тот ответил долгим пристальным взглядом, словно раздумывая, стоит отвечать или нет. Страшный его глаз уже совсем не напоминал вишню, а казался налитым темной венозной кровью.

— Мужайся, студент, посадки не будет, — абсолютно уверенно заявил он, — Но хуже всего то, что это только начало. А у нашей истории очень плохое начало.

И словно подтверждая прогноз разноглазого, появился запах горелой изоляции, а по потолку вдоль багажного отсека пополз еле заметный дым. Ненадолго задремавшая паника начала опять овладевать пассажирами.

— Не хочу! Не хочу! — послышался чей-то отчаянный крик.

Один пассажир вскочил со своего места и стал прорываться в хвост самолета. Он бормотал, что в хвосте находиться безопаснее, требовал выдать один из парашютов и совал стюардессам деньги, которые падали на пол, разлетались по ковровой дорожке и забивались под кресла. Однако на рассыпанные под ногами банкноты никто не обращал внимания.

— Мамочка, я не хочу умирать, — заплакал в соседнем ряду совсем маленький мальчик.

Мать прижала к себе рыдающего ребенка и обвила его обеими руками, словно птица, которая пытается прикрыть крыльями своего птенца от опасности. В глазах ее застыл неописуемый ужас.

— Все будет хорошо, — как заведенная повторяла она безжизненным голосом, целуя его в голову, — все будет хорошо...

Рядом с ней пожилой мужчина закатил глаза, крестился и что-то шептал, видимо читал молитву, время от времени касаясь губами нательного крестика на цепочке. Одни пассажиры лихорадочно нажимали кнопки мобильных телефонов, безуспешно пытаясь сделать последний и самый важный звонок в своей жизни. Другие лихорадочно писали предсмертные записки на листочках, буклетах, гигиенических пакетах, на всем, что попадалось под руку, и что можно было бы положить в карман ближе к сердцу. А молодые мужчина и женщина, которые до этого сильно ругались, сейчас держались за руки и молча смотрели друг на друга.