| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Последние двадцать казаков из пятой сотни под командованием их командира сотника Резунова оставались в резерве. Сколько вооружённого противника имеется ещё в трёх больших фанзах, неизвестно. Владимир Михайлович неоднократно уже участвовал в вылазках на китайский берег, и я надеялся на его опыт, хотя своей ролью он остался очень недовольным. Я-то шёл в бой вместе с братами, а он в тылу должен ошиваться.
— Господа, вопросы? — задал я вопрос, строго оглядывая офицеров.
— Никак нет, — почти дружно ответили те.
— Тогда приступаем. Времени осталось всего ничего, а нам необходимо занять позиции. С Богом! За Веру, Царя и Отечество!
Прошло двадцать минут, и мы лежим среди небольшой поросли молодого корейского кедра. Пулемётные расчеты выбрали позиции и затихарились. Я же рассматриваю подходящий к импане обоз. До него осталось около ста сажень. Две конных четырехфунтовки, шесть телег, тридцать всадников. Впереди колонны, судя по одежде, следует цаньлин или командир полка, рядом с ним двое младших офицеров — линцуев.
— Александр Владиславович, — передавая бинокль, обратился я к сотнику Вондаловскому, лежащему рядом со мной. — Впереди обоза едет офицер в должности, как наш командир полка. Его надо взять живым.
Сотник приник к биноклю, хотя китайского старшего офицера было видно уже невооружённым глазом.
— Роман Петрович, вас это также касается. Отдайте команду пулемётным командам, чтобы не зацепили его.
— Слушаюсь, господин капитан, — Ромка улыбнулся мне и ловко уполз на позиции пулемётчиков.
Между тем, сотник Вондаловский оторвавшись от бинокля, тихо произнёс:
— Как-то не привычно на пузе пластаться, господин капитан.
— Поверьте, Александр Владиславович, я вас научу плохому.
Сотник удивлённо посмотрел на меня, а потом приложил огромные усилия, чтобы в голос не расхохотаться. Кое-как сдержавшись, он произнёс:
— А как полковника в плен брать будем?
— Надеюсь, Шило или Леший его легко ранят. Извините, господин сотник, старшие урядники Лешков и Подшивалов. Мы в своё время такую тактику отрабатывали на вожаках хунхузов. Думаю, и здесь сориентируются.
— Господин капитан, а вы давно знакомы с теми казаками из моей сотни, которых отдали в отряд хорунжего Селевёрстова?
— Всю жизнь, Александр Владиславович. Мы выросли в одной станице. Они все входили в первый десяток, обучающихся в школе для казачат станицы Черняева. Трое из них, включая меня, стали офицерами, — ответил я, жуя зубами травинку, ощущая горечь во рту. — Все входили в конвой Его императорского высочества, потом почти два года гоняли хунхузов по всему Приамурью, пока у них не закончился первый срок службы. Присмотритесь к ним, Александр Владиславович. Более подготовленных казаков во всём полку не найдёте.
— А Роман Петрович?
— Это мой названный брат. Его отец взял меня в семью, когда погибли и умерли все мои родственники. Мне тогда было четырнадцать лет. Он и хорунжий Данилов из первого десятка.
— А, правда... — начал сотник, но я его прервал.
— Всё! Тихо! Начинаем бой.
Приложив к плечу приклад-кобуру маузера, я начал выбирать цель. Обоз к этому времени почти дошёл до ворот импани, которые стали потихоньку открываться. Маузер стал ещё одним фактором, вызывающим вопросы и зависть офицеров в Благовещенске. Два таких же, как и у меня, я подарил Лису и Дану, поздравляя их с офицерским званием. Должен же я был как-то их выделить, если финансы позволяют.
Дальше события понеслись вскачь. Сзади раздалось два выстрела Лешего и Шило. Как я понял, стреляли они в кого-то внутри импани. Потом застучали мадсены, и всадники, окружавшие обоз, начали валиться на землю. Судя по тому, как один из пулемётов работал отсечками по два-три патрона, за ним находился Ромка. Его умение работать с мадсеном, ещё пять лет назад превысило моё.
Я начал выцеливать цаньлина, но тут он схватился за плечо и упал с коня.
"Хороший выстрел", — подумал я, перенося мушку на другую цель и открывая огонь.
Чуть больше минуты и все солдаты, офицеры обоза лежали в основном на земле. Некоторых, запутавших ногой в стременах, кони уносили в сторону от дороги. К воротам импани устремились пулемётные расчёты во главе с Ромкой, державшего в руках уже пистолет Маузера. Казаки Вондаловского бежали к повозкам и орудиям, чтобы убрать их с дороги. За своей спиной я услышал грохот копыт. Казаки аллюром три креста выходили из рощи для атаки на крепость. Смотреть на них было некогда, так как чуть ли не скачками бежал к китайскому офицеру.
"Млять, вот не пруха, — подумал я, глядя, как из перебитой плечевой артерии цаньлина, толчками идёт кровь. — Хана, не спасти".
Как говорится, "глаза боятся, руки делают", достал из ножен предплечья метательный нож, отхватил ремень от кобуры и начал перетягивать руку китайскому полковнику. Затянув ремень, достал перевязочный пакет и начал бинтовать рану.
Мысли же бились в виски: "Ни хрена не получится. Покойник. Что же, так не повезло. Чуть влево или вправо и был бы замечательный язык. А так... Е... твою же ...".
Между тем события неслись вскачь. Ромка и браты ворвались в импань, откуда грохот мадсенов перекрыл треск винтовочных выстрелов. Казаки Казанова влетели в крепость быстрее, чем туда успели ворваться пешие станичники сотника Вондаловского. Панические крики китайцев перекрыли по громкости шум выстрелов. Судя по звукам, можно было сказать, что захват мини крепости в Малом Сахаляне состоялся.
Я устало поднялся с колен и посмотрел на бледное лицо лежавшего без сознания цаньлина.
"Не жилец, — подумал я и решил осмотреть других китайских офицеров. — Может, кто-то выжил?"
Вскоре убедился, что в этом отношении, богиня Фортуна нас покинула. Все были мертвы. В это время со стороны фанз, находящихся за импаней, раздались выстрелы.
"Шашки к бою, — услышал я голос сотника Резунова, который уже вывел свои два десятка на дорогу. — В атаку!"
Казаки разом сорвались с места, пластая воздух холодным оружием, и буквально через несколько мгновений пролетели мимо меня, обтекая стену импани с западной стороны, где проходила дорога.
Кроме мата у меня в лексиконе не осталось ничего. Куда Резунов поперся? С шашками штурмовать фанзы, обнесённые заборами. Да их там сейчас перестреляют! Эти мысли заставили бегом отправиться внутрь крепости.
"Если удача не покинет нас, то со стен импани успеем поддержать атаку сотника", — такая мысль билась в моей голове, пока бежал.
Влетев в ворота, увидел, что сопротивление в крепости было сломлено. Китайские солдаты, в большинстве своём в одном нижнем белье, уже не думали о сопротивлении, а спасались бегством, взбираясь на стены и прыгая вниз за пределы импани. Конные казаки занимались рубкой мечущихся во дворе китайцев, пешие выбивали противника, как в тире на выбор.
Увидев Тура, менявшего в пулемёте магазин, крикнул ему, чтобы он следовал за мной и бросился к одной из лестниц, ведущих на северную стену импани. Находящихся на этой лестнице китайцев смёл несколькими выстрелами. Взобравшись на стену, понял, что опоздал. Атака казаков Резунова уже закончилась. Они уже ворвались отдельными отрядами в фанзы и уничтожали, находящихся там китайцев. Но на земле перед одной из фанз лежало трое казаков, в одном из которых я узнал сотника Резунова. Разом как-то обессилев, опустился на корточки, краем глаза отметив, как Тур из пулемёта длинной очередью снёс со стены нескольких китайцев.
Взяв себя в руки, поднялся, оглядываясь вокруг. Бой, можно сказать, закончился. Редкие выстрелы ещё раздавались, но это, судя по всему, добивали остатки китайских солдат, не сумевших вовремя убежать. Осталось грамотно распорядиться победой и вовремя унести ноги.
Подсчет потерь и захваченных трофеев много времени не занял. Убито двое казаков и сотник Резунов. Умудрился Владимир Михайлович получить пулю прямо в сердце. Умер мгновенно. Ранено было ещё пять казаков, слава Богу, все легко. В основном все безвозвратные потери получили после атаки двух десятков Резунова, и хорошо, что они оказались такими небольшими.
Из значимых трофеев — два четырехфунтовых конных орудия Круппа со снарядами и несколько знамён. В повозках обоза кроме двух десятков ящиков со снарядами ничего больше ценного не оказалось. Казаки, понятно, прибарахлились, пройдя мелким бреднем по казармам, складам импани и фанзам, но чего-то достойного найти, не удалось. Из языков достался один из младших офицеров, который ничего значительного при первом допросе, проведённого мною, не сказал, просто не знал.
В общем, пора было уносить ноги, но предварительно подготовить для китайцев небольшую подляну. Сначала хотел из захваченных орудий открыть огонь по Сахаляну. Но как оказалось, пушки немецкого и русского производства отличались по конструктивным особенностям, у них были разные типы затворов и механизмы вертикальной наводки. Специалистов для стрельбы из этих орудий в нашем отряде не нашлось, и для себя я этот пробел в своём образовании отметил галочкой. Надо будет минимальный практический объем знаний у артиллеристов получить. А то захватили орудия, а как из них стрелять никто не знает. В Таку была такая же картина.
Оставалось только заминировать склад с боеприпасами, поджечь всё, что может гореть и быстро-быстро сваливать, так как в Сахаляне наметилась какая-то движуха. Для склада использовал простую схему — пара бочонков нашедшегося здесь же пороха, напротив них расположили, зафиксированный на столе здоровенный карамультук с ударно-кремнёвым замком. Небольшая система противовесов, в результате чего после пережигания верёвки, груз падал вниз, другая веревка дёргала спусковой крючок, и должен был произойти выстрел этой мини пушки. Бочонки взрываются, а дальше должен был взлететь на воздух и весь склад. Плюс к этому к арсеналу подогнали повозки со снарядами. Попробовав несколько раз эту схему в холостую, перерезая верёвку, зарядили карамультук и поставили горящую свечу, которая по моим прикидкам должна была где-то через полчаса эту схему заставить сработать.
К этому времени наша колонна, забрав убитых, раненных, трофеи уже ушла в сторону Маньчжурской пади. Эта дорога, действительно, оказалась накатанной и вполне проходимой для артиллерии. В авангард ушли казаки хорунжего Казанова, я же с братами и казаками сотника Вондаловского остались в арьергарде, прикрывать наш отход.
Уходили на рысях. За полчаса прошли чуть больше семи вёрст. Я всё ждал, как сработает моя конструкция, и уже начал волноваться. Наконец, случилось. Рвануло так, что звук до нас докатился и на таком расстоянии, а клубы дыма, рванувшиеся вверх были видны, будто бы мы и не успели далеко отойти от импани.
На свой берег перебрались без потерь. Правда, пришлось поплавать. Паромы были использованы для переправы захваченных трофеев и дувана, сами же переправлялись вплавь под грохот канонады. Китайцы открыли массированный огонь по Благовещенску. Видимо, мы хорошо надавали им по сопатке, раз они так обиделись. Где-то после полудня, переодевшись, был на докладе у военного губернатора. Перед резиденцией генерала Грибского стояли два орудия, ящики со снарядами, пусть и немного, четыре китайских знамени, которые держали в руках казаки четвертой сотни, двое из них были Савва и Сыч.
— Ваше превосходительство, доклад закончен.
— Да, Тимофей Васильевич, даже не знаю, что и сказать, — военный губернатор Амурской области потёр переносицу. — С одной стороны результаты просто великолепные, но потери, особенно, погибший сотник Резунов, а также то, что не удалось узнать, какие силы противника в тылу Сахаляна...
— Ваше превосходительство, готов этой же ночью вновь переправиться на ту сторону и разведать обстановку около сопок. Единственно, прошу разрешить пойти малой группой, не больше десяти человек и пешком. Там открытая местность, конными не пройти. Спустя сутки, вернёмся.
— Да, какое-то там, господин капитан. Вы сейчас разворошили китайцев, как тот муравейник. Они после захвата и уничтожения импани в Малом Сахаляне три часа город усиленно обстреливали. Насолили вы им изрядно. И мы все их орудия напротив Благовещенска выявили. Одно старьё осталось, — Грибский усмехнулся. — Правда, и у нас потери есть. Убито два нижних чина, три горожанина. И две гранаты попали в больницу Красного креста. Ваши знакомые, мадемуазель Беневская и мадам Бутягина ранены.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
