Где злое солнце и шипящий песок

— Не обманул, — хмыкнул Дюпон, имея в виду капрала-гонца. — Отряд! Едем на стрельбу! Приготовиться к бою!

Перестрелка крепла. Она ничуть не походила на чинный обмен залпами — винтовки трещали заполошно, вразнобой. Спеша на звук, пограничники рысью перевалили очередной бархан — и чудом не врезались в толпу пеших и всадников, растянувшуюся вдоль склона. Из толпы выбежали четыре солдата в серой республиканской униформе, вскидывая ружья.

— Стоять! — рявкнул Ламорье и первым осадил коня. Его послушались как собственные бойцы, так и солдаты в сером. Один из "серых" закинул винтовку на плечо, трусцой подбежал к капитану. Небрежно изобразив салют, рапортовал хриплым голосом:

— Сержант Луи Агафи. Посольская охрана. Вы — пограничная стража, верно? Значит, Франц добрался?

— Да, — подтвердил комендант. — Малость вымотался, но жив. Вы тут за старшего?

— Нет, господин капитан, — мотнул подбородком сержант. На лице его читалось нешуточное облегчение. — Капитана потеряли ещё в городе. Новый командир с арьергардом.

— Опишите ситуацию и... что это за люди? Это всё персонал посольства?

Сбившихся в кучу гражданских оказалось несколько десятков. Все, за парой исключений — светлокожие, определённо не местные уроженцы. Одеты пёстро — от расшитых халатов до неуместных в пустыне строгих костюмов, теперь изодранных и пыльных. Мало у кого есть нормальные шляпы, большинство покрывает голову самодельными платками. Раненые и старики едут на трёх лошадях и единственном верблюде по двое, остальные, даже молодые женщины и дети постарше, плетутся пешком.

— Нет, господин капитан. К нам много кто прибился, пока прорывались из столицы. Из миссии Милосердия, из торгового квартала... Кочевники резали всех, кто не похож на местного, вот и пришлось уходить вместе. За нами специально не гнались вроде, но этой ночью тыловое охранение заметило отряд сабель в двадцать, по нашим следам шёл. Командир с добровольцами решили их задержать.

— Посол в порядке?

— Так точно. Вон он, возле верблюда стоит.

— Ладно. — Капитан привстал в стременах, чтобы салютовать дородному усачу, держащему верблюда под уздцы. — Терье, остаёшься с беженцами. Трое с тобой. Остальные — за мной. Поможем арьергарду.

На скаку Ламорье парой фраз объяснил свой план. Ничего сложного — при виде врага пулемётчик немедленно спешивается и открывает пальбу. Два бойца его прикрывают. Остальные расходятся на фланги и атакуют пустынников с разных сторон, тесня под огонь. Если арьергард ещё не весь перебит, будет проще. Хотя надежды на это таяли ежесекундно. Выстрелы с юга звучали всё реже и реже, пока не прекратились вовсе.

— Демоны и преисподняя! — рыкнул сквозь зубы Дюпон, вытягивая из кобуры револьвер. А ведь они уже почти добрались, почти успели...

Из-за круглого песочного холма появился вороной конь без всадника. При виде пограничников он тряхнул гривой и зарысил им навстречу.

— Какого-то кочевника, — отметил один из солдат. Вороного и правда украшало характерное пустынное седло, со звериными черепами на луке.

— Всем приготовиться, противник впереди! — Дюпон пришпорил своего скакуна.

Отряд цепью поднялся на очередную возвышенность... и остановился, вместо того, чтобы сходу ринуться в атаку. Атаковать оказалось некого. Извилистая ложбина, открывшаяся взгляду Дюпона, была усеяна трупами. Мертвецы в светлых просторных одеждах лежали и на дне ложбины, и на склонах дюн. Среди тел бродили кони, шарахаясь от покойников и переступая через оброненные винтовки, сабли, копья. В седле одного гнедого обмяк тряпичной куклой всадник.

— Пустынники, — озвучил и без того очевидный факт всё тот же солдат. — Человек пятнадцать.

— Отряд, что преследовал беженцев, — кивнул Дюпон, стягивая с лица шарф — во время скачки тот защищал рот и нос от пыли. — Но где арьергард?

Словно отвечая на его вопрос у самой макушки дальней дюны наметилось движение. Белый песок пошёл буграми, вспучился — и прямо из-под него возникла человеческая фигурка. Несомненно, женская — пусть высокая, но хрупкая. Женщина отбросила в сторону широкий плащ, с которого осыпался последний песок, тряхнула длинными тёмно-рыжими волосами, нахлобучила на голову синюю фуражку с чёрным козырьком. Закинув за спину короткое ружьё, помахала рукой всадникам.

— Хм, — только и смог выдать комендант. — Отряд, на месте. Следите за окрестностями. Я... пойду, поздороваюсь.

Спрятав револьвер, Ламорье дал коню шенкеля. Незнакомка зашагала ему навстречу, придерживая ремень ружья. Комендант с каждым мигом испытывал всё большее смятение. Дело в том, что он заметил уши. Острые и длинные уши, выглядывающие из густых рыжих волос женщины. Перед ним была самая настоящая эльфийка. А живых эльфов Дюпон видел лишь единожды, в детстве, и то издали. Правда, ни те, встреченные в детстве эльфы, ни другие, которых Ламорье мог видеть на портретах или фотографиях, не носили очки — каждому ведь известно, что эльфийское зрение столь же безупречно, как и слух. У рыжей же незнакомки очки на носу были — большие и круглые, в простой чёрной оправе. Помимо очков и фуражки одеждой ей служили синий китель, туго подпоясанный узким ремнём, и чёрные брюки, заправленные в голенища высоких кожаных сапог. Костюм походил на солдатскую униформу, но уж слишком хорошо сидел по фигуре девушки. Весьма и весьма красивой девушки, надо сказать. Так подчёркивать тонкую талию, высокую грудь и стройные ноги может лишь одежда, сшитая на заказ, за очень серьёзные деньги.

Приблизившись вплотную, офицер спешился, салютовал и представился первым:

— Капитан Дюпон Ламорье, комендант форта Сухая Роза. Прибыл на помощь.

— Итиэль Лара Коренсдотир, волонтёр миссии Милосердия, группа охраны. — Эльфийка устало улыбнулась и легонько шевельнула ушами — вверх, вниз, снова вверх. За круглыми линзами очков блеснули светло-зелёные глаза. — Впрочем, в армии Второй Республики я успела дослужиться до лейтенанта лёгкой пехоты.

— Второй Ре... — Дюпон запнулся. По человеческим меркам Итиэль выглядела лет на двадцать с небольшим, но это лишь значило, что она пока не разменяла четвёртое столетие. Эльфийка вполне могла служить не то что во Второй Республике, а ещё при последнем короле. — Очень приятно. Жаль, что знакомство проходит в таких обстоятельствах. Вы командуете эскортом беженцев?

— Да. Я знала, что в случае беспорядков посольство Республики будут эвакуировать, и как только всё началось, привела своих подопечных туда. Пробивались вместе, по пути собрали ещё людей... Когда капитан погиб, я взяла командование. Никого опытнее не нашлось.

— Верю, — кивнул Ламорье. — А что случилось здесь?

Он обвёл рукой поле недавней битвы.

— Заметили погоню, решили снять, — дёрнула плечом девушка. По тону казалось, что она говорит о каком-то пустяке. — Знали, что отряд пойдёт по следу беженцев, заняли лучшую позицию. Стреляли из укрытия, часть перебили, часть сбежала. — Помолчав секунду, она добавила: — Малая часть.

— Без потерь? — не поверил комендант. — Вы уложили полтора десятка... Сколько вас тут?

— Трое. — Итиэль подняла руку над головой и сделала какой-то сложный жест. Оглянувшись, капитан увидел ещё двух эльфов, выросших как из-под земли на склонах дюн. До сих пор они лежали в загодя вырытых ямках, накрытые маскировочными плащами, присыпанные сверху тонким слоем песка. — Тоже волонтёры миссии. Мы давно вместе.

Предвосхищая новый вопрос коменданта, эльфийка сбросила с плеча и показал ему своё ружьё. Оно больше всего напоминало старинный мушкет, из которого по бокам торчали "рога" стального лука.

— Пулевой арбалет с механическим заряжением, — не без нотки гордости объяснила девушка. — Хлопает громко, но после первого залпа пустынники принялись лупить во все стороны из винтовок. Сами себя и оглушили.

— А-а... понятно, — протянул Дюпон, выбитый из колеи тем, что Итиэль будто прочла его мысли.

— Давайте теперь поспешим, — деловито предложила эльфийка, упирая арбалет прикладом в землю. — Пусть ваши люди поймают коней и отведут их к беженцам. Чем быстрее доберёмся до форта, тем лучше.

— Вы думаете, будут ещё отряды?

— Будут. — Волонтёр вскинула подбородок — точь-в-точь как Герцогиня — и опустила длинные уши. — Это не банда налётчиков, капитан, это разведотряд. А разведотряды всегда идут впереди армии.

Десяток трофейных скакунов, кони пограничников, лошади каравана — этого оказалось достаточно, чтобы рассадить по сёдлам всех слабых и обессилевших. Но даже так обратный путь отнял многие часы — форт замаячил на горизонте уже перед самыми сумерками.

— Забавно, — хмыкнула рыжая эльфийка, увидев алеющие в закатных лучах стены крепости. — Форт Сухая Роза... С детства мечтала побывать тут хоть раз. И вот — такие обстоятельства...

— Здесь? — удивился Дюпон. Он вёл под уздцы своего коня, на которого взгромоздили двух беженцев, а Итиэль шагала рядом. — В нашей дыре, уж простите?

— У вашей дыры очень древняя и интересная история, капитан, — с лёгкой улыбкой ответила девушка. Она мало говорила и редко улыбалась, но зато улыбки её были каким-то... очень тёплыми, искренними. — Вы не знаете, почему крепость назвали столь поэтично — Сухая Роза?

— М-м... нет. — Дюпон в самом деле задавался прежде таким вопросом, но не счёл нужным расспрашивать старожилов.

— Видите ли, это самая южная точка, до которой добралась в своих поездках Королева-Чародейка.

— Которая?

— Которая с большой буквы. — Итиэль забавно дёрнула ушами — как лошадь, отгоняющая муху. — Самая первая.

— Ого. Я не знал...

— Отсюда она повернула назад, в зелёные земли. А на месте последней своей ночёвки оставила бутон сухой розы. — Всё ещё улыбаясь, рыжая эльфийка искоса глянула на мужчину. — Вы же знаете, Королева-Чародейка любила мёртвые розы. Здесь она хотела увидеть землю, в которой воистину нет даже искры жизни. А нашла колодец и ящерок под камнем...

* * *

В военное время форт Сухая Роза должен был вмещать в себя батальон солдат, однако кирпичные казармы предназначались лишь для дежурного гарнизона. Никто и предположить не мог, что крепость посреди пустыни однажды послужит убежищем толпе мирных жителей. На счастье коменданта, среди спасённых гражданских оказалось пять сестёр-сиделок и двое врачей из миссии Милосердия, подопечных рыжей эльфийки. Валясь с ног от усталости, они самоотверженно взяли на себя заботу об организации лагеря — военным осталось лишь слушаться их указаний. Для беженцев спешно поставили две большие палатки под сенью дозорной башни. Мужчин и женщин поселили раздельно, малочисленных раненых приютил лазарет крепости. Труба кухни изрыгала клубы дыма не хуже паровозной — бедняге-повару требовалось накормить вдвое больше голодных ртов, чем обычно.

Едва спешившись, Дюпон приказал телеграфировать обо всём случившемся в штаб, после чего выцепил в толпе беженцев господина посла и спросил, желает ли тот перенести вещи в дом коменданта? Усач отмахнулся, сказав, что ему сойдёт любая комната с кроватью, можно даже без матраса, и присоединился к сёстрам-сиделкам, обустраивающим спальные места в палатках. Что ж, ничего странного тут не было — Третья Республика как правило назначала дипломатов в Сурристан из числа отставных военных. Опытных отставных военных. Убедившись, что со стороны высокой персоны не стоит ждать проблем, Ламорье переключился на остатки эскорта. Армейцев с их сержантом Дюпон послал отсыпаться в казарме, эльфы же сами сообщили, что разместятся под открытым небом, на стрелковых галереях. Вернее, сообщила Итиэль, заодно сухо представив своих товарищей:

— Симэль Мари Гэбильдотир.

Коротко стриженная блондинка, чуть более рослая и плечистая, чем её спутники, серьёзно кивнула Дюпону.

— Дэттир Гельмут Фоттерсон.

Бледный черноволосый эльф протянул ладонь для рукопожатия. Его чёрно-синий мундир казался более неряшливым и потёртым, чем униформа девушек.

— Мы уже много лет путешествует вместе, — добавила Итиэль. — Знаем друг друга, умеем... дополнять.

— Полагаю, вы старые друзья, — просто из вежливости заметил Дюпон, пожимая руку Дэттира. Но рыжая эльфийка зачем-то сочла нужным ответить:

— В некотором роде. Дэттир — мой муж, Симэль — бывшая жена.

— Дэттира? — не понял комендант.

— Моя, — пожала плечами зеленоглазая девушка. Сморгнула, увидев вытянувшееся лицо Дюпона. Приподняв уголки губ в намёке на улыбку, констатировала:

— Вы не изучали культуру эльфов, капитан.

— Н-нет, — признался Ламорье, ощущая повисшую в воздухе неловкость.

— Тогда не задумывайтесь об этом. Людям бывает сложно понять. Мы трое — хорошие друзья. Это правда.

От продолжения беседы коменданта спасла Герцогиня, принёсшая ответ из штаба. Выдержка седовласой телеграфистки, по обыкновению, оказалась на высоте. Она как ни в чём ни бывало поздоровалась с эльфами — так, словно остроухие долгожители посещали Сухую Розу каждые выходные. Получив в ответ молчаливые кивки, передала телеграмму Дюпону:

— Приказано утром обеспечить послу конный эскорт до ближайшего города, сэр. За остальными пришлют грузовики в течении недели.

— Недели? — комендант едва не схватился за голову. — Почему так долго?

Герцогиня по-военному заложила руки за спину, вскинула подбородок и прищурилась, как бы говоря: "Вы меня спрашиваете?". А вот рыжая эльфийка внезапно шагнула к связистке, довольно бесцеремонно заглянула той в лицо, и поинтересовалась:

— Вы северянка?

— Да. — Герцогиня приподняла брови. — Я думала, за тридцать лет избавилась от акцента.

— К чему вслушиваться в акцент, если вы единственная в форте обращаетесь ко мне "сэр" вместо "господин капитан", — не удержался от подколки Дюпон. Эльфийка же отступила на шаг, по-птичьи склонила голову к плечу, поставив уши торчком:

— Я как будто видела ваш портрет в одном эльвартском музее.

— Я не настолько старая и знаменитая, простите. — Герцогиня держалась с неизменной холодноватой вежливостью, однако по блеску в глазах Дюпон понял, что диалог её забавляет. — Не думаю, что мои портреты вообще существуют.

— Полагаю, да. — Итиэль снова повернулась к коменданту: — Нам с друзьями нужны три ведра горячей воды, три полотенца и пустая комната на четверть часа. Потом я займу место... там. — Она указала на участок стены меж двух постов. — Дэттир будет у ворот, а Симэль — на противоположной стене. Мы возьмём сухие пайки, и будем оставаться на местах до рассвета.

— Вы опасаетесь нападения уже этой ночью?

— Нет, — призналась девушка. — Но я планирую дожить до восьми сотен лет, а это требует ценить осторожность.

Сам капитан Ламорье добрался до постели буквально перед рассветом. И, естественно, был разбужен почти сразу же. Ведь в Сухой Розе дурные вести приходят с первыми лучами солнца. Такова уж традиция.

Проснувшись от пения горна, Дюпон добрых полминуты сидел на кровати, моргая и пытаясь понять, что происходит. В висках ломило, затылок горел. Обычно комендант пробуждался легко, но бессонная ночь и дневное путешествие через жаркие пески давали о себе знать. Рожок продолжал надрываться, повторяя один и тот же сигнал, в распахнутое окно неслись тревожные возгласы и топот множества ног. Окончательно привёл коменданта в чувства винтовочный выстрел, звонко хлестнувший по ушам. Спавший одетым Ламорье подскочил на месте, торопливо сунул ноги в сапоги, схватил со стола портупею с кобурой и вихрем вылетел на улицу, распахнув дверь плечом. Двор полнился людьми. Пограничники спешили занять места на галереях, двое бойцов пытались удержать в палатках перепуганных гражданских, у дверей казармы потерянно топтались армейцы в серых мундирах.