Как же все не вовремя...
* * *
Все оказалось до банальности предсказуемо — не зря Макс столько времени убил, рассматривая фотографии и ролики. Ослепительный сгусток белого пламени размером с лесной орех примостился на кирпичном обломке — их в этом захламленном уголке много валялось. Несмотря на яркость сияния смотреть на него было не больно — лишь глаза инстинктивно прищуривались. Интенсивность менялась — "орех" то тускнел, съеживался, будто усыхая, то вспыхивал с новой силой, разбрасывая россыпи блесток по стене котельной и соседних домов — будто солнечные зайчики от сотен крошечных зеркалец.
Жорик, сосредоточенно сопя, снимал светляк с разных ракурсов — увлекшись этим занятием он даже тараторить перестал. Пользуясь моментом, Макс взял в руку узкую Лерину ладошку, дурацки улыбнулся, когда девушка ее легонько сжала. Ни он, ни она не стали доставать телефоны: почему-то перехотелось возиться с фотографированием, да и у соседа это получается гораздо лучше.
Хотелось просто стоять неподвижно, смотреть на чудо космическое и держаться за руки.
Но Жора физиологически неспособен молчать больше тридцати секунд:
— А чего Лехи нет?! Он же сюда сразу пошел! А?! И вообще никого нет! Стены закрывают со всех сторон, но кто-то же должен это видеть?! Леха!!! Ты где?!
На крик никто не ответил, лишь светляк заполыхал сильнее и начал отбрасывать красноватые блики.
Сжав ладошку Леры чуть сильнее, Макс покосился на девушку, столкнувшись с ней взглядом — она, оказывается, тоже не на светляк любуется. Оба улыбнулись одновременно и так же синхронно поморщились от нового крика Жоры:
— Чего это он?! Я такое в роликах не видел!
Чуть ли не с мясом оторвав взгляд от Леры, Макс раздраженно уставился на светляк. С ним и впрямь творилось что-то неладное: он почему-то начал светиться красным и пульсировал с нарастающей частотой.
— Это что-то невероятное... ролик с руками оторвут теперь... рейтинги будут зашибись, — невнятно пробубнил Жора присев перед светляком и не прекращая его снимать.
Раздражающие вспышки красного тревожили, заставляли вспоминать жуткие слухи о кровожадности маленьких огоньков и малоправдоподобной мистике с ними связанной. Таинственным историям не счесть числа и кто знает — может не все из них плод фантазии.
Частота вспышек достигла того значения, когда глаза их перестали воспринимать — светляк загорелся раскаленным рубином, окрасив обшарпанную стену котельной в цвет крови.
— Жора, давай отойдем. С этим светляком что-то неладно, — осторожно предложил Макс.
— Ага. Сам вижу, — не прекращая снимать, согласился Жорик. — Он, наверное, сейчас погаснет — надо это обязательно записать. Это будет настоящая бомба!
Сияние действительно начало затухать — вместо раскаленного рубина остался крошечный еле тлеющий уголек. Но Макса это не успокоило — потянув Леру за руку, он завел ее за спину, инстинктивно прикрывая от неведомой опасности. Попятился, продолжая отталкивать девушку от светляка. Назад, к школе, в сторону кучки зевак, тоже спешащих полюбоваться зрелищем феномена.
Жора, склонившись чуть ли не до земли, лихорадочно снимал последние мгновения существования светляка. Вспышка ярко-алого пламени, беззвучная и ослепительная сожгла его тело в одно мгновение. Макс, отшатываясь назад, попытался оттолкнуть Леру подальше от огня, но не успел.
Глава 2
Боль жуткая, нестерпимая, способная убить в одну секунду. Но ей не дали на это времени — лишь неуловимо-крошечное мгновение она терзала тело, исчезнув так же внезапно, как появилась, сменившись ощущением свободного падения.
Только что глаза разрывало красным огнем и вдруг вспышка яркого солнечного света, головокружение, отсутствие опоры под ногами, а потом Макс почти плашмя с оглушительным всплеском рухнул в воду.
Дальше сработали рефлексы опытного пловца — разум был парализован от неожиданности и несуразности происходящего, а тело уже действовало. Наверх — к свету и воздуху. Макс упал с приличной высоты, и даже теплая одежда не защитила от последствий сильного удара о воду — слегка оглушило. Погрузиться тоже солидно успел, к тому же хлебнул горько-соленой тепловатой гадости, разбавленной кровью из прокушенной губы.
Вынырнув, Макс сделал глубокий вдох. Порция кислорода оживила разум, и первая мысль была, как это ни странно, о Лере. Только что он на миг выпустил ее руку и все — она пропала. Беспомощно озираясь, он пытался разглядеть ее, но тщетно: лишь сверкающая гладь моря и пенные барашки на ленивых волнах.
— Лера!!! Ты где!!! Лера!!!
Ответом ему был лишь плеск волн.
В отчаянии, с трудом преодолев сопротивление отяжелевшей одежды, вскинулся дельфином, но ничего не помогало — Леры нигде не было. Это просто ужасно — разум рисовал картины одна страшнее другой. Вот она идет ко дну, отчаянно тянется руками к тускнеющему солнечному свету, захлебывается. Или тонет неподвижно, потеряв сознание после жестокого удара о водную поверхность.
Из-за всех этих мыслей Макс не сразу понял, что и сам вот-вот пойдет ко дну. Хороший пловец просто помыслить о такой чуши не мог, а зря: теплая одежда, набравшись воды, превратилась в свинцовые доспехи — мало того, что сковывала движения, так еще и вниз тянула. Приходилось прилагать титанические усилия, чтобы просто удерживаться на поверхности.
Игнорируя опасность, Макс продолжал озираться по сторонам и, краем глаза увидев среди волн нечто новое, сначала чуть не закричал от радости, но тотчас понял, что это точно не Лера. Темный конусообразный предмет, похожий на высокий буек. Что это, зачем это, он понятия не имел, но поплыл туда без раздумий. Что бы это ни было, за него можно подержаться, неспешно освобождаясь от сковывающей одежды — бороться на волнах со всеми этими мокрыми застежками и молниями дело непростое.
Двигался Макс немногим успешнее топора, со страхом понимая, что еще чуть-чуть, и полностью с ним сравняется в плавучести. Если немедленно не отдохнуть или не избавиться от одежды, то придется узнавать, далеко ли здесь до дна. К счастью буек совсем близко — странно, что он сразу его не заметил. Остается надеяться, что там будет за что ухватиться.
И вправду буй или что-то на него похожее. Цилиндр метра два диаметром сантиметров на тридцать выглядывает из воды. По центру колпаком волшебника возвышается узкий и высокий конус — у основания его руками обхватить можно, а макушка вровень с Максом.
Преодолев последние метры, в отчаянии вскинул руки. Есть — удалось ухватиться за край! Там тянулось что-то вроде узкого и невысокого бортика — будто специально для пальцев сделано. В изнеможении расслабившись, Макс пару минут провисел на месте, покачиваясь на волнах. Но бесконечно блаженствовать нельзя — неизвестно, что здесь происходит, но надо позаботиться о себе.
Расстегнуть куртку оказалось нетрудно, а вот стащить ее задачка та еще — мокрая подкладка будто приклеилась к свитеру, категорически отказываясь с ним расставаться. Рукава в итоге пришлось вывернуть наизнанку — так оказалось проще.
Дальше трудностей не было — свитер почти не капризничал, брюки тоже. Зашвырнув скомканную одежду на буй, Макс опять замер, раздумывая над дальнейшими действиями. Собственно, раздумывать особо не о чем: у него одна дорога — надо вскарабкаться на этот цилиндр, и там, наконец, нормально осмотреться. Будь он в хорошей форме — пустяк. Но сейчас, вымотанный борьбой с тряпьем и волнами до состояния выжатой тряпки... Нет — забраться, конечно, заберется, но не без труда. Лучше немного повисеть, перевести дух, и потом уже спокойно все сделать.
Болтаясь в воде, Макс начал более-менее здраво анализировать обстановку, пытаясь понять, куда же его занесло после вспышки светляка.
Первое предположение было самым желанным: вдруг он попросту спит? Ущипнув себя за руку, поморщился — больно. Значит, увы — все наяву.
Где он вообще? Уж явно не в Балтике, и вообще — в Питере таких жарких декабрей не бывает. Хотя на другом полушарии в эту пору как раз лето — может он там? Или в тропиках? Запросто: вода теплая — почти как в ванной. Судя по горько-соленому вкусу это море, но в таком "парном" море ему купаться не доводилось — даже в Турции, куда они всей семьей ездили отдыхать в прошлом году, было прохладнее. Хотя все равно здорово.
Плохо, что берег не видать — не хотелось бы оказаться в открытом океане. Хотя наблюдая за какой-то водорослью, проплывшей мимо, Макс понял, что буй болтается на одном месте. Значит, заякорен. Раз так, то глубина здесь не может быть слишком большой, иначе цепь или трос его утопят или просто порвутся под собственным весом. Да и какой смысл ставить такой знак посреди какой-нибудь глубоководной впадины? Ими вроде бы обозначают фарватер, мели, рифы — разные важные для судоходства вещи.
Здесь вроде нечего обозначать...
Ладно — остается надеяться, что его занесло в тропики. Все же ближе к дому, чем в другом полушарии очутиться. И зря он так за Леру перепугался. С чего это ей тоже здесь оказываться? Жоры ведь не видно. Вообще никого нет. Одному Максу, наверное, повезло как утопленнику.
Мало того, что этот проклятый светляк не вовремя возник, так еще и пакость устроил! Такой вечер обгадить! А что там Лера думает, после того, как он исчез?! Вот почему это именно с ним, именно сейчас случилось!!!
Неподалеку послышался громкий всплеск. Волны, смыкаясь, иногда производили похожие звуки, но масштаб их был несопоставимо скромнее. Будто что-то в воду упало, или очень крупная рыба резвится.
А ведь в тропиках рыбы бывают разные. В том числе и очень неприятные. Хищные...
В памяти услужливо всплыли увиденные в сети фото с бедолагами-туристами: откушенные руки и ноги, рваные раны. От таких мыслей Макс позабыл про усталость — будто реактивный вынесся из воды, уверенно уперся на обе руки, подтянулся чуть выше, закинул правую ногу на поверхность цилиндра. И почти сразу же вытащил левую — ему очень не хотелось ее лишиться.
Поверхность цилиндра была теплой и шероховатой от наслоившихся засохших водорослей, птичьего помета, натеков соли и мельчайшего песка. Это Макса обрадовало — верный признак того, что это внутреннее море или залив. В океане, с его свирепыми штормами, этот хлам не смог бы накопиться — быстро смоет. Хотя кто его знает, как там бывает... Разбирается он в этом слабо, да и опыта маловато — возможно даже в таком, казалось бы неоспоримом факте, ошибается.
Конус был столь же грязен — невозможно определить, из чего он сделан. Сняв рубашку, Макс повесил ее на вершину — пусть подсохнет хоть немного. Стоя на медленно раскачивающемся цилиндре, прикрываясь рукой от солнца, начал осматривать горизонт. И почти сразу же увидел кое-что интересное: неподалеку, приблизительно в километре, или немного меньше, волны вспениваются вокруг россыпей черных точек. Похоже на скалы. Рифы. Но берега рядом не видать. Это плохо.
С других сторон море тоже оказалось не пустынным: те же россыпи темных точек на разном удалении. Ближайшие вообще рядом — метров сто пятьдесят максимум. Их Макс разглядел хорошо: действительно какие-то неровные камни. Местами одиночные, но в основном группируются кучками, сливаясь в подобие островков разделенных извилистыми узкими протоками или приличными водными пространствами. И поверхность моря рядом с ними необычная — светлая, с какими-то цветными пятнами разных оттенков. Похоже мелко там.
Теперь понятна причина отсутствия больших волн — среди этих рифов им негде разгуляться. Куда ни плюнь, везде они — при всем желании трудно, наверное, найти здесь хотя бы квадратный километр свободный от скал и мелей. Максу крупно повезло, что его выбросило над водой — иначе бы разбился.
Рифов как мака в пирожке, но ни одного порядочного острова Макс, как ни старался, не рассмотрел. Ни малейшего признака нормальной суши. Куда податься — непонятно. Надежда на то, что буй обозначает фарватер, тоже не оправдалась — среди этих скал на лодке с трудом пройти можно, а про большой корабль даже думать не стоит. Может это радиомаяк плавучий, отмечающий опасный для судоходства район? Если так, то его должны навещать работники для обслуживания. Но непохоже, что они здесь часто бывают — по виду он уже не первый год болтается. Брошенный? Вполне вероятно...
Может здесь что-нибудь полезное найдется? Внутри? Кнопка подачи сигнала бедствия или что-нибудь в этом роде? Должен же быть люк или другой способ забраться туда.
Придерживаясь за вершину конуса, Макс осторожно, стараясь не раскачивать буй, начал обходить его по кругу. В конце короткого путешествия разочарованно вздохнул — никаких люков или отверстий: все тот же мусор на ровной поверхности. Под ногой что-то блеснуло. Присев, освободил из хлама темные очки с огромными стеклами. Очистил присохшие водоросли, повертел в руках, положил обратно — такие только девчонки носят.
Тут же заметил кое-что еще — бурое пятно возле вершины конуса. Очень похоже на подсохшую кровь. А рядом в мусоре углубление — будто кто-то содрал весь хлам, пытаясь добраться до поверхности цилиндра. А вот и сама поверхность: темный металл, прохладный на ощупь, несмотря на жаркий день. Ржавчины не видно, лишь вездесущие белесые пятна соли.
Буй из нержавейки? А почему бы и нет — Макс понятия не имеет, из чего их делают. Одно странно — все те, которые ему доводилось видеть раньше, были ярко выкрашены, для заметности. А этот нет.
Скорчившись за конусом, укрылся от обжигающих солнечных лучей и призадумался.
Что дальше? Сидеть здесь бесполезно — непохоже, что сюда часто люди заглядывают. Очки пластиковые, их могло волнами принести или позабыли туристы, появляющиеся здесь раз в год. Пятно бурое наводит на нехорошие мысли, но не факт, что это кровь — может остатки какой-нибудь экзотической медузы или чего-то еще в этом роде. Хотя как ее могло занести на вершину конуса?! Про летающих медуз слышать не доводилось...
Ладно — будем считать, что помощь сюда не придет, а если и придет, то слишком поздно. Воды нет, еды нет — долго Макс здесь не протянет. Пить, кстати, уже сейчас хочется — на таком солнцепеке это неудивительно.
Подняв голову, сперва нахмурился, а потом и вовсе остолбенел. Нет — ему не показалось. Наверху проглядывает призрачный неполный диск — будто Луна в ясный день. Только размеры у этого диска раза в два побольше. Или у него обман зрения, или какая-то чертовщина происходит.
Вспомнив самые неправдоподобные рассказы о светляках, Макс почувствовал себя еще более неуютно (хотя куда уж больше!).
Хватит! Иначе так и просидит здесь, пока в мумию не превратится! При такой жаре это дело недолгое — даже тень от конуса не защитит. Надо убираться отсюда. Раз есть рифы, то должна быть и настоящая суша. А здесь ловить нечего — ни один нормальный капитан и близко не подведет корабль к такому опасному месту.
Встав, Макс стащил с конуса рубашку: плотная ткань уже почти высохла на солнце и ветерке — лишь воротник чуть сыроват. С остальным тряпьем дело обстоит хуже: мокрое совсем. Надо и его подсушить. Куртку и свитер ладно еще — можно здесь оставить, а вот без штанов и рубашки он быстро сгорит до костей. Летний дачно-речной загар уже почти сошел, так что кожа у него долго в таком пекле не выдержит.
