Глав 25

— Да. После Рождества, когда разрешили подработку, она открыла счёт, заблокировав родительский контроль. Это... Необычно, я никогда с таким не сталкивалась, и уж тем более от Пенни — мы с ней всегда доверяли друг другу...

— И можете доверять по-прежнему, — заметила Широцуки. — Она хочет защитить вас — и мы хотим ей помочь. Нам необходимо осмотреть её комнату, вы не против?

Знакомую картину в комнате ожидали — и ничуть не удивились. Ничего...

— Так, а это что? — Гермиона открыла ящик стола и извлекла небольшую книжку с золотым крестом, окружённым подковообразной конструкцией и с надписями на каком-то совсем уж непонятном языке, явно старую. — М-м... Эфиопская?

— Бабушкин молитвенник, — кивнула миссис Шварцкопф. — Мой дед с маминой стороны был священником, и женился на девушке из такой же семьи... Не удивляйтесь, для восточных церквей маги-священники — дело обычное, а в Эфиопии особенно... Ну, для Пенни это просто память о прабабушке — ей года три было, когда они в последний раз виделись.

— Вряд ли он нам поможет, — Широцуки отодвинула молитвенник. — О, никак музыкальный чип? Давно таких не видела, ну-ка...

Чип был забит разрозненными композициями самых разных стилей и жанров — от академической классики до особо экстремального грайндкора, вызывавшего в воображении свиней, терзаемых в аду.

— Дорожный набор, — улыбнулась миссис Шварцкопф. — Её любимые песни, которые она может слушать постоянно... Она записала несколько копий, одну постоянно таскает с собой, а остальные хранятся в разных местах.

— Интересно... — протянула Гермиона. — Можно послушать?

Абсолютное большинство групп Гарри было незнакомо — и это радовало, потому что экстремальной музыки на его вкус там было многовато. А ещё там было неожиданно много русских песен, причём две явно выделялись особо — воспроизведение упорно начиналось то с одной, то с другой.

— Та-ак... — протянула Широцуки, подтянула к себе лист бумаги и карандаш и принялась писать.

Казалось бы, в эпоху компьютеризации всего уже не нужно записывать что-то на бумаге, но... На бумагу не действует электромагнитный импульс, бумага не нуждается в электричестве, правильно обработанная бумага не горит — а письмо стимулирует мозг. Поэтому писать учились все, хотя и не всех учили... И вряд ли кто-то ещё мог вот так, на лету, переводить стихи. Потому что встроенный переводчик не передавал нюансов...

— Не зарекайся верить в невозможность чуда, — читал Гарри, заглядывая через плечо, — никто не знает, что за поворотом ждёт. Судьбы таинственные знаки есть повсюду — обласкан Небом будет тот, кто их поймёт... Ого! А ведь это может быть и ответ на наши вопросы!

— Может быть, — кивнула Гермиона. — Только не ответ, подсказка... Что там дальше? Не зарекайся вызнать все глубины сердца — чужие души словно древний тёмный лес. Костёр увидишь — но не даст тебе согреться танцующий в огне злорадный юркий бес... Нет, определённо всё это требует пристального изучения. Огромное спасибо, миссис Шварцкопф, мистер Шварцкопф, я уверена — мы найдём вашу дочь.

Винтеры, к которым команда отправилась после этого, помочь ничем не смогли, почти дословно повторив историю всех остальных. Обыск тогда не дал ничего полезного, однако позволил кое-что заметить, и уже в машине Гарри сказал:

— Не слишком-то они беспокоятся...

— Наглядно, — кивнула Широцуки. — Как в симстиме, только что эмодзи над головой нет. На самом деле им, в общем, всё равно, даже лучше будет, если он исчезнет. Неприятная семейка...

— Смахивают на Дурслей, — скривился Гарри, — только те хотя бы сына любили, а это... Мерзость. Не думаю, что парень захочет возвращаться.

— Он и не собирается, — Гермиона проскользнула в поток машин и включила автоматику. — Личных вещей там нет вообще...

— И техника сброшена к дефолтным настройкам, — добавила Широцуки. — Мёртвое место... Поехали к О'Хара.

— Поехали, — согласился Гарри. — Только... Не очень-то это похоже на то, что мы слышали в школе, правда?

Рэйвен О'Хара взял фамилию жены только потому, что своей не имел и предыдущие два десятка лет нужды в ней не испытывал. Но магловским властям фамилия требовалась...

На этом Рэйвен сделал паузу, закурил и сказал:

— Всё это просто предисловие, а что же до вашего вопроса — да, я заметил. Вот уже год или немногим более моего сына гнетёт некая тайна. Тайна, которую невозможно доверить ни семье, ни закону, слишком тяжкая для юноши его лет... Мы не стали пытаться что-то узнать, только намекнули, что готовы помочь, а позже и прямо сказали, а он ответил поговоркой нашего племени: "На костре пляшет один" — то есть, это дело он должен завершить сам. Вот, собственно, и всё... Тени отцов шепчут мне, что он не с ними, поэтому я спокоен... По крайней мере, я стараюсь оставаться спокойным. Это его испытание, никто из племени не может ему помочь.

— Никто из племени? — на мгновение Гарри показалось, что уши Широцуки дёрнулись.

— Именно так. Вы, наверно, хотите осмотреть его комнату?

Разумеется, в комнате не было ничего полезного. Широцуки, правда, заинтересовал ловец снов, однако она ничего не сказала, да и вообще вид имела какой-то кошачий... Впрочем, надолго он её не заинтересовал — компьютер и дека были куда интереснее.

Но они снова оказались пустыми — как и все прошлые разы, системы были старательно очищены. Ничего полезного... Разве что активность Шеймаса в социальных сетях была необычайно низкой, и это, возможно, что-то значило — а возможно, и нет. Вопросов снова было гораздо больше, чем ответов, а дело шло к вечеру, поэтому, распрощавшись, компания отправилась домой.

Фыркнув амортизаторами, машина возникла на стоянке. Пожилая волшебница, хлопотавшая у ещё более старого "Фольксвагена", бросила на них мимолётный взгляд и отвернулась.

— Не могу сказать, что день прошёл впустую, — заявила Широцуки, выключив зажигание, — но мы узнали слишком много, но при этом — почти ничего. И что с этим делать — я пока что не представляю... И потому предлагаю отложить всё до завтра.

— Принято!