Цепная реакция

И все это обнаружилось благодаря какому-то принтеру. Благодаря кому-то, кто настолько хотел разнообразить свое меню, что рискнул высунуть нос из норы.

Надо проверить.

Три дня.

Мур вызвал своего лейтенанта в Вычислительном центре.

— Глаз с него не спускайте, — сказал он. — Докладывайте о любых телодвижениях. Что он смотрит. К чему подсоединяется. Куда и когда ходит.

— Х...ходит? — Лейтенант явно был не в восторге от задания. — А если он решит вообще уйти?

— У него широкие возможности, он может уходить и приходить, когда вздумается. Что он делает сейчас?

— Мне нужно время. Если он закрыл доступ в комнату...

— Он не станет этого делать, — ответил полковник. — Вечером жду отчет.

Боевиков надо было взять живыми — хотя бы некоторых, — но они знали, что в кольце, и не собирались сдаваться. Они никогда не сдавались и редко попадали в плен, предпочитая умирать от собственной руки. Поэтому полковник повел дроны в не слишком мощное, но навязчивое наступление, дожидаясь аэрозоля, отключавшего быстро и без последствий. Он надеялся управиться до темноты: начать сейчас, а вечером отправить всех, кто попадется, в руки умельцев вытаскивать сведения самыми невероятными способами.

Но аэрозоль мало изменил ситуацию. Кто-то действительно свалился, кто-то продолжал отстреливаться. Мур мысленно пожал плечами и приказал высылать зомби.

На обратном пути он проверил рапорт лейтенанта. Вампир весь день спал под своими листьями.

Дома, несмотря на желание выключить все, что было у него в голове — почти все, — Мур пересмотрел записи, которые ему удалось раздобыть, перечитал детали завязки дневной операции и, наконец, остался один на один с собой. Ему вновь недоставало информации в век ее переизбытка. Он сидел в тишине и одиночестве — сейчас, на время отключив щупальца, протянутые в него миром, он чувствовал его особенно остро.

Тана снова ждал его на улице. Стоял на ступенях у входа и наблюдал, как полковник паркуется.

— Я вас арестую, — сказал ему Мур, проходя мимо. — Я вас арестую, если вы мне все не объясните.

— Я часто такое слышу, — усмехнулся Тана. — Это вторая стадия — гнев.

"И правда, — подумал Мур. — Первая была вчера".

Его встретила светлая, прохладная комната. Никаких листьев. Никаких пейзажей на стене. Полковник уселся в рабочее кресло.

— Я слушаю.

Тана открыл окно со своей схемой. За прошедшие дни она расширилась и превратилась в нечто похожее на туманность с яркими звездами внутри.

— Это свойство социальных сетей, — сказал Тана. — Системный эффект. Эмерджентность.

Полковник подключился к схеме, не задавая никаких вопросов. Откуда-то он знал, что на этот раз сюрпризов не будет — никаких плохо проверенных технологий, все процессы только в реальном времени.

Эскиз Таны растворился в крупномасштабной структуре, как звездные системы растворяются в галактиках, а те — в группах и сверхскоплениях. Яркие сферы разной величины и цвета связывались друг с другом разноцветными линиями. Вокруг некоторых узлов клубился алый или оранжевый туман, вокруг других — ядовито-зеленый. То там, то тут вспыхивали белые огоньки. Вся сеть была погружена в сероватую дымку.

— Ваши спецы разберутся в этом без особого труда, — сказал Тана. — Но интересна не сама надсеть, а то, что она не гуманистична.

— Что? — Полковник вышел из программы и ошеломленно посмотрел на Тану. Тот не отводил взгляда от окна, слегка покачиваясь на стуле.

— Она — испорченная штука, — произнес вампир. — Манипулятор. Бессовестная сущность. Вы можете успешно ее использовать.

Мур смотрел на него, пытаясь понять, что он сейчас услышал — вампирский юмор, или его консультант действительно говорил о гуманизме?

Тана был непроницаем.

— Свойство системы больше ее отдельных частей. Это нечто новое, что появляется из взаимодействия элементов. Душа соцсетей испорченная.

— Душа соцсетей, — повторил Мур, едва веря своим ушам.

— Это образ, — пояснил Тана. — С другой стороны, какой еще она может быть?

Полковник взглянул на стену, где медленно вращалось серое облако с разноцветными сферами.

— Как вы добились вчерашнего?

Тана выдержал паузу.

— Есть такая игрушка-конструктор — механический, надо руками делать... Строишь лабиринт, пускаешь шар. Он катится и создает цепную реакцию: что-то сбивает, что-то включает, поднимает, роняет, совершает на своем пути множество действий, пока не окажется в последней лунке. Я пускаю шар... но лабиринт не мой. — Он помедлил, потом перевел взгляд на Мура. В свете стен его зрачки казались почти человеческими. — Мой шарик что-то включает, роняет, поднимает. И все еще в пути.

Он говорил почти мечтательно.

— Вы сказали — три дня, — произнес Мур. — Значит, знали, куда катится этот ваш шар.

— Наиболее вероятный срок.

— Вы знакомы с теми людьми в мотеле? Как-то связаны с ними?

Тана встал. Мур тоже невольно поднялся, сам не понимая, зачем.

— Все, что нужно вашим спецам, в этой схеме, включая инструкции, — сказал вампир. — Мне больше нечего добавить, полковник. — Он поднял рюкзак, порылся в кармашке и протянул Муру оранжевую пластиковую карточку. — Если что, связывайтесь напрямую, без посредников. Буду рад помочь.

Он протянул руку. Помедлив, полковник пожал ее. Секунда, и комната опустела. Мур посмотрел на карточку. Ряд цифр, буквы, градусы. Координаты. Тана оставил ему физический адрес.

— Кажется, ты недоволен, — сказала через неделю Стокс, когда они снова встретились у тренажерного зала. — А я слышала хорошие новости.

— Я бы не назвал их хорошими, — ответил Мур. Он все еще думал о шарике, который катится к последней лунке.

За четыре дня спецы справились со схемой Таны, но взаимодействие с надсетью оказалось делом более тонким, чем простой набор команд. И все же они действительно могли пользоваться этой сложной системой, возникшей из мешанины социальных взаимодействий. "Бессовестной сущностью", рожденной словно по заказу военных ведомств. "Кто отдает приказы? — снова и снова думал полковник. — Кто их отдает, кто ставит цели, и в чью пользу?"

* * *

Он остановился у широких ворот. Здесь, в сотне километров от ближайшего крупного города, находились останки брошенного ускорителя, на которых позже выстроили Институт системных проблем. Дорога к нему шла между чахлых пожелтевших лесов, мимо выгоревших пустошей с серыми мертвыми деревьями, но при подъезде к комплексу природа оживилась. В воздухе запахло хвоей, появились кусты и трава.

Он предпринял это путешествие спонтанно, без предупреждения, не связываясь с Институтом, и был готов вернуться, если его не пустят на территорию, если вампира нет дома, или если о его путешествии узнают и остановят.

Ворота охраняли так, словно за ними был действующий военный объект: ускоритель, даже переоборудованный, мог привлекать не только научные умы.

Помимо стандартной системы наблюдения, у ворот стоял живой охранник.

— Сэр. — Он указал на старый сканер у въезда. — Вам придется выйти.

Мур встал напротив круглого окошка, дождался, пока тот считает сетчатку, и вернулся к машине.

— Езжайте до перекрестка, — сказал охранник. Ворота медленно поползли в разные стороны, открывая за собой прямую дорогу. — Справа увидите гостевой дом. — И добавил:

— Он сегодня звонил, сказал, что ждет вас.

"Отследил мой поиск, — решил Мур. — Проверил источник запроса. Ничего особенного".

Аллея привела его к комплексу зданий Института. У развилки Мур свернул направо, к белому гостевому дому, и выехал на стоянку. Сразу за ней виднелся луг, под которым был построен туннель ускорителя. В полукилометре отсюда, ближе к холмам, стоял главный корпус, вытянутое здание из нескольких разноэтажных блоков. У самых холмов торчала водонапорная башня.

Вампир ждал его у гостевого дома. Сейчас, при свете осеннего солнца, его глаза были закрыты темными очками.

— Прогуляемся, — предложил он. — Вы давно в пути.

Мур не стал возражать. Ему не хотелось разговаривать в помещении.

Они миновали технические здания и свернули, огибая стоянку главного корпуса, плотно заставленную автомобилями. Впереди расстилалась пустошь. На горизонте темнел лес. Поле над ускорителем заросло высокой травой. Тана остановился у обочины и посмотрел на полковника.

— Хотите экскурсию? Туннель заброшен, но там есть на что посмотреть.

Мур покачал головой. Ему не хотелось спускаться под землю, и не потому, что он считал компанию Таны опасной.

— Мне нравится здесь, — признался он, — наверху. — И после недолгой паузы спросил:

— Вы больше не занимались той сетью?

— Нет, — сказал Тана. — Она вся ваша.

"Почему?", едва не спросил полковник, но вовремя остановил себя, чтобы задать вопрос, ради которого приехал:

— По-вашему, насколько опасны коллективные разумы?

— Какая именно угроза вас интересует: военная, технологическая, гуманитарная? Может, религиозная?

Мур посмотрел на вампира.

— Даже так.

— Учитывая вашу точку зрения на безопасность, да.

— Моя точка зрения на...

— Я имею в виду — ваша. — Тана кивнул в сторону Института. — Не лично ваша, полковник.

— Понятно, — Мур кивнул. — А у вас другая точка зрения на безопасность.

Тана сунул руки в карманы.

— Вы бьете из пушки по воробьям, когда над вами летает птерозавр.

Мур развернулся к нему. Тана смотрел на пустошь. Полковник ни на секунду не сомневался, что тот знает, но это странным образом его не взволновало. Он помнил об этом птерозавре лучше остальных, и Тана понимал это.

— Коллективные разумы — не воробьи, — сказал Мур. — И они здесь, рядом. А птерозавр...

— ... тоже рядом, — закончил Тана. — Он умеет появляться внезапно. Вы пропускаете в первый раз и можете пропустить во второй.

На это полковник ничего не ответил.

— Вы разделяете целое и поэтому проигрываете. — Он опустил голову и посмотрел на Мура. Тот почувствовал его взгляд, словно никаких очков на лице вампира не было. — Ваш страх перед коллективными разумами — это страх перед исчезновением своего "я", страх смерти.

Когда его гость вновь промолчал, Тана продолжил.

— Поэтому у вас по определению не может быть объективной картины, и поэтому вы воспринимаете как угрозу даже невинные объединения вроде Сознания Мокши. В этом проблема. Коллективные разумы — угроза, потому что они показывают будущее. Необходимость изменений. Эволюционный процесс. Меняйтесь, или умрете.

— Признаться, я ожидал услышать совсем другое, — ответил Мур. — Не абстрактные рассуждения о...

— Хорошо, вот вам конкретика. Коллективные разумы увеличивают свои ресурсы и растут тем активнее, чем активнее на них реагирует среда. Как любой организм, они стремятся выжить и рекрутировать больше узлов. Многочисленные отдельные колонии разрастаются до десятка крупных по всей планете, с небольшим количеством мелких рассеянных, и постепенно меняют среду под себя, доводят свои собственные части до более устойчивых вариантов. Свободные единицы, сознающие себя как индивидуумы, останутся в объеме, необходимом для пополнения колоний. Слияние этого десятка в единое целое не кажется полезным с точки зрения сохранения разнообразия и дальнейшего развития. Поэтому конкретный ответ на ваш вопрос — да, они опасны для тех, кто не желает эволюционировать, но для биосферы безопасны и в перспективе полезны.

Пустошь над ускорителем, далекий лес, запах трав и осенние цвета. Полковнику казалось, что угроза, о которой он спрашивал, и сами колонии принадлежат иному, далекому миру. Приятная иллюзия, пусть и временная.

Тихий шорох шин заставил его обернуться. К ним приближался велосипедист, высокая девушка в кепке и таких же, как у Таны, темных очках. На секунду Мур изумился, но тут же отбросил абсурдную мысль о том, что в Институте есть другие вампиры. Их территориальность усиливали до максимума именно для того, чтобы они не могли друг с другом общаться.

Девушка проехала мимо них к водонапорной башне и зданиям вдалеке.

— Военная угроза, — продолжил Тана, — минимальна, ограничена локальными конфликтами некрупных колоний. Интересы коллективного разума не связаны с террористическими группировками, даже если этот разум рекрутирует ее членов.

Полковник вздохнул. Ему следовало догадаться.

— Вы и об этом знаете.

— Немного готовлюсь к встрече. Коллективные разумы — не моя специализация.

— А какая — ваша?

— Свойства материалов: самосборка, саморазборка, поведение в экстремальных условиях. Немного — физика твердого тела.

Он обошел полковника и двинулся вдоль дороги туда, куда минуту назад уехала велосипедистка.

Мур последовал за ним, отчасти удивляясь самому себе, отчасти пытаясь понять, откуда в нем берется это доверие. Он помнил результаты своих изысканий. Собратья Таны, запертые в четырех стенах институтов, где их препарировали и классифицировали, обладали пугающей стремительностью пауков, а не ленивым изяществом сытых кошачьих. И были ли они когда-нибудь по-настоящему сыты? Этот, судя по всему, бывал.

Задумавшись, он едва не столкнулся с Таной, который ждал отставшего полковника. Вампир слегка улыбался.

— Вы занимаетесь искусственным интеллектом, — вдруг понял Мур. — Квантовыми системами.

Улыбка Таны стала шире. Проделай такое лабораторный вампир, полковник бы счел это угрозой.

— Этим тоже, — сказал Тана.

— И как вы оказались на дамбе?

"Зачем ты там оказался", хотел спросить Мур. Его собеседник понял это безошибочно.

— А вам не приходит в голову, что я еду руководить захватом? — поинтересовался Тана. — Есть ситуации, в которых присутствие на месте дает преимущества.

— Свойства материалов и операция по освобождению стратегического объекта...

— Поведение динамических систем, — парировал вампир. — А кроме того, я единственный обладаю такой степенью свободы.

"И почему же?", не спросил Мур. Ему и не надо было.

— Это дорого, — ответил Тана. — Но цель оправдывает средства.

— Конечно, — процедил полковник. — Вы, видимо, решаете крайне дорогие проблемы, если вам позволяют пускать зубы в ход.

Он понимал, что переходит грань. В метре от него стоял людоед, в которого он только что грубо потыкал палкой. Что-то в Тане изменилось: может, больше расслабленности здесь, меньше — там... наклон головы... едва заметные переносы напряжения мимических мышц... "Сири бы понял", вдруг подумал полковник, и на секунду его охватила тоска.

— Знаю одного, кто тоже решает крайне дорогие проблемы, — вкрадчиво сказал Тана. — Руководит стратегически важной миссией. Как думаете, ему за это позволено пускать зубы в ход?

Мур окаменел.

— Слушайте, — продолжил вампир, и его интонации немного смягчились. — Вы едите друг друга тысячи лет, и в этом спорте нам до вас далеко. Вы умеете придумывать невероятные истории, чтобы оправдать свое людоедство. Ваша религия использует символическое поедание плоти. Почему же вас отвращает мысль, что кто-то ест ее буквально? От тех парней с дамбы останутся только воксели, остальное сольют в канаву. А вас беспокоит их целостность по прибытии.