Адмирал поморщился, вспоминая, какую цену назначил Клавир за выписку специалистов для модернизации старых орудий. Теперь похожие на арбалеты гигантские машины, по пять на флагмане с каждой стороны и по три на остальных кораблях меньшего класса, были способны сразить всю переднюю наступательную линию противника в первые же минуты атаки. А потом в дело вступит легкая артиллерия. Исход битвы решит страшный контактный бой, когда корабли берутся на абордаж специальными магнитами. И здесь только удача решала, кто первый полностью лишит вражеский корабль источника энергии, обесточив подачу электричества от 'бутона розы'.
— Господин адмирал, все корабли доложили о полной нулевой готовности. Флот развернут в боевой порядок. Крылья спущены. Цепи полностью замкнуты на бортовые арбалеты,— отчеканил генерал — невысокий, плотно сбитый мужчина, облаченный в точную копию синего мундира Натанеля. Только погоны и нашивки на рукавах были не золотого, а серебряного цвета. И высокий окантованный тем же серебром воротник был застегнут серебряным бутоном розы,— знака, что не снимая носил каждый офицер флота все эти пять лет. Это ясно показывало, кто признавался Клавиром победителем все эти годы. Проигравший обязан был тут же расстаться с ним. Но только ни с мундиром, ни с аксельбантом,— знаком благодарности от императора, адмирал не был намерен расставаться.
-Вольно. Распорядитесь соединить меня с 'плантиной'.
Отсалютовав, генерал повернулся к первому связному.
Галина, приходившаяся племянницей Адалю, служила на флагмане с самой офицерской академии Мелниат, что находилась под личным покровительством императора. Но на столь высокий пост она была назначена отнюдь не из-за своего высокого происхождения.
Медноволосая, со смуглым лицом, проницательными глазами, Галина была прирожденным мастером. Как она шутила, иногда ей даже не нужно было оборудование, чтобы добиться соединения двух таких разных систем связи как 'плантин' — корабль — арбитр Клавира и радиоустановка флагмана. Ее поразительный слух и чуткие руки, могли в считанные секунды свести сигналы за сотни метров.
-Есть!— быстрый знак чести, отданный дяде Галиной Тарсалиной, был всего лишь формальностью. На самом деле должности первого связного флота и капитана флагмана были практически равны по рангу, но пока на корабле находился адмирал, по существу именно он был главным на нем, а значит Галина все еще была первым связным, в то время как дядя оставался лишь генералом. Рубка, освещаемая вечным закатным солнцем, сквозь затемненные защитными экранами носовые шестиугольные иллюминаторы, внезапно показалась странно маленькой, хотя вмещала в себя восемь огромных рулевых колес, используемых для каждого из восьми ветров. У одного из них, юго-западного, стоял навигатор Керсан Напатеон.
Подвешенный под самым потолком на тончайшей золотистой нити, фасетчатый шар вспыхнул изумрудным светом. Голос, донесшийся из него, говорил, медленно, словно растягивая слова. Но каждое, сказанное ровным, не содержащим никаких эмоциональных оттенков тоном, было крайне важно.
'От высокого имени Клавира, Габриэль и Данамир сегодня, десятого числа месяца Одирос, года восемьсот третьего, дозволяется выступить на двести двадцать первой Арене в традиционном сражении за Золотое сечение. Победитель получает все'.
Свет погас, и еще несколько секунд глаза находившихся в рубке были прикованы к шару. Это действительно означало все. Традиционные слова вызвали непроизвольную дрожь. Тысячи глаз с обеих сторон сейчас были прикованы к этому уголку мира. С надеждой и страхом люди смотрели в небо, где решалась их судьба.
Галина поспешно убрала пальцы с прибора связи.
— Началось,— прошептала она. Повернувшись к адмиралу, она, быстро отсалютовав, отчеканила.-Ваша светлость, послание получено. Я замыкаю контуры на радиосвязь с флотом.
Это означало, что теперь до самого окончания боя, никто не сможет пробиться в эфир, кроме как по внутренней связи или с 'плантины'. Таким было еще одно правило Арены из целого кодекса, введенного Клавиром. Каждый офицер, заканчивающий Мелниат, и каждый солдат артиллерии, приносил на нем воинскую присягу, прежде чем допускался к участию в Арене. Клавир не позволил бы любой другой силе вмешаться в ход битвы, после того, как она уже была начата.
-Хорошо, первый связной,— кивнув, адмирал, откинулся на спинку кресла из покрытого темным лаком резного дерева. Древесина была немыслимой роскошью. — Приказ всем кораблям — готовность к перестановке. Третья фигура. Три ряда обмена.
-Так точно,— кивнула Галина, и, повернувшись к коммутаторному устройству, отчеканила приказ адмирала, одновременно нажав необходимую комбинацию для усиления сигнала до нужного уровня. Она точно знала, на сколько именно поднять или опустить вечно изменчивую частоту, в зависимости от направления ветра. Для этого ей в действительности не было нужды сверяться с показателями интенсивности потока юго-западного ветра. Она понимала, с какой именно силой тот сейчас наполняет ветровые ловушки, и как именно следует пустить сигнал, чтобы он не пересекся с заряженным статическим электричеством потоками.
Однако, ее пальцы проделали все необходимые действия, так, чтобы никто не мог усомниться,— все в точности согласно инструкции.
Галина по рождению принадлежала к верхним кругам знати Габриэля. У нее было "имя": фамилия Минно близка к императорской. Было положение: ее дед занимал пост военного министра. Но все это мало интересовало Галину. Если бы она захотела тогда, семь лет назад, когда ей только исполнилось двадцать, она могла бы уже блистать при императорском дворе. Но она выбрала офицерскую академию и не пожалела об этом.
Лишь с помощью долгих уговоров и личного письма самого дедушки, ее семья настояла на том, чтобы она не отправилась служить в Лигу Связных. И как -то само собой вышло так, что ей все же досталось место, о котором могли многие только мечтать,— первый связной на флагмане.
Вскоре она встретила герцога Романа Тарсалина. А еще через два года уже звалась герцогиней Анкара и была матерью двух прелестных близняшек Светлены и Софии. Вот только время, когда они родились, было черным для Габриэль.
В тот год, как и на следующий, государство проиграло Арену. Семья герцога переселилась в одну из цитаделей, где за толстыми каменными стенами и полукруглыми граненными куполами, ужасающие условия,— жара и сушь,— переносились немного легче. Но постепенно письма, что приходили из дома, начинали если не тревожить, то озадачивать ее. Герцог писал о дочерях. С природой вокруг них начинало происходить что-то необычное. Легкий порыв ветерка, прилетевшего словно ниоткуда, позволял поднять головку поникшему цветку. Утренний дождь,— немыслимое явление в Габриэль вдали от Золотого сечения — помогал спасти урожай окрестных ферм. Чуть больше облаков в жестоких небесах, чуть крепче надежда в сердцах людей. И вокруг них кружился ветер. А это уже было опасно. Ветер — это то, что принадлежало Клавиру. А то, что ему принадлежит — всегда должно быть оплачено. Ветер, что не должен был веять даже за сотню миль от цитадели, налетал внезапно, заставляя людей в изумлении поднимать головы, вглядываясь в жестокое закатное небо.
Часть 3
-... Внимание всем, по команде перестроиться в третий порядок, фигура номер три!
За четырьмя лобовыми экранами стройный шахматный порядок на миг рассыпался беспорядочным скоплением кораблей. Но все было рассчитано идеально. Такой перестройке на флоте уделялось очень много внимания. За несколько минут три первых ряда поменялись местами, чтобы вперед выдвинулись корабли, оснащенные новейшими арбалетами.
-Ключи замкнуть по команде. Всем по местам стоять! Артиллерия первого ряда, арбалеты зарядить! Залп по одному борту готовьсь!— заученные команды, так, что ей почти не приходилось оборачиваться к адмиралу, слетали с уст первого связного в коммутаторное устройство. Но мысли ее сейчас были далеки от места боя. Умом она понимала, что малейшая ее ошибка может дорого стоить флоту. Но если она ошиблась вчера, это может стоить сто крат всему миру. Если она ошиблась...
Часть 4
-Интересный маневр,— адмирал поглаживал подбородок. Его взгляд, как и всех в рубке флагмана, был прикован к экранам. На них, построенный клином флот, стремительно приближался. Очень острый клинок, нацеленный в самое сердце флота Габриэль.
-Ваша светлость, мы не успеваем перестроиться. Второй ряд — неполное построение. Первый ряд — неполное построение. Две трети и треть фигуры,— генерал отвернулся от экрана.
-Времени достаточно, капитан,— нетерпеливо отмахнулся Натанель,— завершим перестройку после начала боя. Сейчас — залп через одного. Первая линия — приготовиться открыть огонь по команде.
-Слушаюсь,— короткий резкий поклон генерала показывал, что он не вполне согласен с таким рискованным решением.
-Доклад первого наблюдателя: расстояние — две тысячи метров по северо-восточному ветру. Скорость — пятьдесят узлов.
Приложив кулак к груди, генерал твердо повернулся к Натанелю:
-Прошу разрешения на упреждающий залп!
Адмиральский жезл, крутанувшись, резко рассек воздух.
-Нет, еще рано. Подпустим их ближе,— адмирал хлопнул кулаком по раскрытой ладони.— Проверим, на что в действительности мы потратили два с половиной миллиарда ветров.— Огромная сумма, даже для Габриэль. Министр финансов скрипел зубами, но все же адмирал прочно держал военного министра за горло. Теперь они должны были оправдать такие немыслимые траты.
Часть 5
Небольшое зеркало, что держал в руке Эли, не отражало ни его изумрудные под стать одежде глаза, ни волосы, полыхающие точно солнце. Поставив одну ногу, обутую в мягкий сапожок, на обтянутый бело — золотым шелком диван, наследник дома Медиана наблюдал за готовым начаться в небесах представлением. В прошлом году тоже было мало интересного. Все становилось слишком однообразно, с тех пор как Габриэль догадался, что одна и та же тактика, сослужившая им неплохую службу пять лет назад, с тех пор каждый раз заводила Данамир в ловушку. Шахматный порядок так легко перестроить в любую нужную комбинацию. Менее маневренные корабли Габриэль, напоминающие по форме раковины молюсков, что Эли видел в программе по курсу древней истории планеты-Матери, выглядели даже более живыми, чем легкие и функциональные на вид корабли флота Данамир.
Свободной рукой, оголенной до локтя, Эли откинул упавшую на лоб прядь гладкой, волосок к волоску прически. Часть волос была собрана на затылке в высокий хвост, заколотый вычурным гребнем, имитирующим символ Клавира. Это была роза, приколотая на песочные часы. Бутон чайной розы — так выглядел корабль из времен Алмазного века* — тысячу лет назад. Корабль стал ядром, вокруг которого и была возведена цитадель Клавир, вскоре ставшая еще одной империей, кроме Габриэль и Данамир. Хотя многие в Клавире считали, что вообще единственной. Семья Эли не была исключением. Правда он сам считал глупым и недальновидным не признавать существование двух таких сил, как страны на поверхности. А вот Карон, старший брат, напротив, по примеру матери презирал все, что находилось ниже Клавира. Северина, их с Кароном мать, всегда ставила в пример старшего сына, унаследовавшего, по мнению Эли, все ее самые неприятные привычки и взгляды.
Хорошо, что сегодня она не приставила никого следить за младшим сыном, хотя посылала его с очередным визитом в дом Ориллин. Точнее, что осталось от дома, после многих лет, в течение которых мать преподносила ему 'подарки'. На сей раз такой подарок должен был передать Эли. Даже Эли не знал, что именно покоится на дне мерцающего синевой ящичка, умещающегося на ладони, с тайным секретным замком, который отмыкался только печатью главы дома.
Момент был выбран безупречно, от дара невозможно отказаться. Триада рождения — праздник, который имел величайшее значение в Клавире. Три дня подряд именинник обязан был даровать свой поток ветра тем, кто одаривал его. Вот только зачем именно сейчас матери понадобилась смерть последнего из оставшихся в живых наследника семьи Ориллин? Едва ли к настоящему времени в Клавире еще оставался кто-то сомневающийся, что остальных семи домов больше не существует.
Нет, конечно, семьи существовали, и даже кто-то в них все еще мог именовать себя главами домов. Только по одному лишь слову матери, каждый из них обязан был отправиться хоть в сам Гранмир, если она того пожелает. Вот уже двенадцать лет как мать именуют не иначе как Магистром Клавира,— титулом, забытым со времен Второй войны Золотого сечения. Тогда власть в Клавире была разделена между восемью домами, каждому из которых достался в управление самый важный и дорогостоящий ресурс жизни на планете — ветер, точнее одно из его направлений.
-Господин Эли,— краем глаза он заметил как от стены отделилась тень.— Мать скоро отправится вас искать.— Талита умел двигаться так бесшумно, как могут только специально обученные и подготовленные телохранители. Короткие светлые волосы. Глаза цвета весенней зелени. Одет так же как и Эли, только наряд намного короче. Талита был на год старше Эли. Личный телохранитель, наемный убийца из дома юго-западного ветра Каладина. Но для Эли он был немного наставником, немного хранителем, но более всего — другом.
Отложив зеркальце, Эли со вздохом прикрыл глаза. Из-под полуопущенных век, он наблюдал, как Талита обошел вокруг дивана и достал из метрического кармана,— фактически пространственной складки, где за поясом он хранил внушительный арсенал оружия, тот подарок, что мать велела доставить.
-Уже третий час, через двадцать восемь минут и семь секунд вы должны будете засвидетельствовать вручение дара Донацию Ориллин. — мягкий ровный голос Талиты, стоящего в почтительной позе,— правая рука приложена к плечу, голова склонена,— показался Эли забавным.
-Оставь,— отмахнулся тот, улыбнувшись уголками губ.— Садись рядом, давай посмотрим представление. В этом году Данамир смог выкупить целых два потока. Хотя, как считаешь, это ему поможет?
Но Талита настойчиво продолжил:
— Господин Эли, прошу, не делайте того, что идет против воли Северины. В прошлый раз наказание было суровым. В этот раз так легко не обойдется. Вас оставят на несколько часов на южном ветру. Это более чем достаточно, чтобы вашу кожу иссушило так, что после вы еще несколько дней не сможете носить ничего кроме тоги. Вы правда желаете, чтобы все видели ваше наказание?
Нахмурившись, Эли рассеянно наблюдал, как кружатся под потолком лепестки карминной розы, придававшие освещению мягкий теплый оттенок закатного солнца. Наказание. Мать все равно его накажет уже за то, что он тайком пробрался в ее покои и наблюдал за готовящейся битвой. Северина не жаловала тех, кто хотя бы передвигал с места на место ее вещи, а воспользоваться ее личным Зеркалом связи — более чем серьезный проступок.
Год назад во время Арены, она нашла его здесь с тем же зеркалом. Потом она смотрела, как он танцует на северном ветру почти без одежды "Танец трех вееров" в течение целых трех часов, пока его пальцы не стали таким же жесткими и непослушными от холода, как и наточенные до толщины одной молекулы края расписных вееров. Он был "Мастером восходящего консонанса"*, но северный ветер, почти равный по температуре теневой стороне планеты, оказался сильнее его мастерства. Тогда раны на ладонях заживали целый месяц.
