Серый автоматон

В третьей версии ключом послужит рассказ Лема "Группенфюрер Луи XIV" — псевдорецензия на несуществующий роман о беглых нацистах, организовавших в джунглях Южной Америки реконструкцию французского двора XVII века. Что если королевство из "Маски" — аналогичная реконструкция, только величиной с целую страну? В некоем футуристическом мире с высокосложными роботами существует (подобно Курдляндии рядом с Люзанией в романе "Осмотр на месте") государство, изолированное и искусственно замороженное в XVIII веке. Власть вынуждена пользоваться некоторыми технологиями внешнего мира, но жителям запрещено знать о них, и они обязаны отворачиваться при виде робота-охотника. Может быть, Арродес тем и навлёк гнев короля, что нарушил маскарад? Может, похитители пытались увести его именно во внешний мир через горы? Я не нахожу возражений против этой версии, но она мне не нравится чисто эстетически. Некрасиво объяснять странности мира через введение дополнительной скрытой сущности, да ещё и такого масштаба. Поэтому перехожу к последней версии, моей любимой.

5

Стиль "Маски" — это, конечно, не стиль XVIII века. И даже не стиль готической прозы XIX века, не стиль романтиков вроде Гофмана. Этот вязкий поток рефлексии, усложнённое философствование в риторически отточенных, закруглённых периодах с внелогичным ассоциативным перескакиванием между темами; эти перебивки яркими детализированными визуальными картинами, где каждая деталь может ассоциативно повлечь за собой новый поток философствований — это стиль модернистов. Так писали Пруст, Томас Манн, так писал любимый Лемом Рильке. А по-русски так писал Александр Грин.

В 1910 Блок пишет стихотворение "Шаги Командора" — вроде бы о гибели Дон Жуана, но с анахронично, как робот в XVIII веке, проезжающим в ночи "мотором", — а в 1925 Грин публикует рассказ "Серый автомобиль". Рассказчик Сидней, светский человек и мыслитель, влюблён в девушку Корриду. Он ненавидит и боится современную технику. Особенно его пугают автомобили. Он убеждён, что те обладают сознанием. Ему кажется, что его преследует зловещий серый автомобиль. Сидней постоянно видит его и в фильмах, и в реальной жизни. И он рассказывает друзьям, что работает над неким изобретением.

Сидней приглашает Корриду в горы, посмотреть на своё готовое изобретение. Там, в горах (как и в "Маске"), происходит решающее объяснение. Сидней подводит Корриду к краю пропасти и предлагает броситься в неё (как бросился с башни герой "Песочного человека"). Погибнув вместе, освободившись от оков плоти, они обретут подлинную жизнь, что, по его мнению, особенно важно для Корриды, поскольку она-то не подлинно живая: она — восковая кукла-автоматон, сбежавшая из витрины магазина. Когда Сидней пытается силой столкнуть Корриду в пропасть, она стреляет в него, ранит и убегает. Потом Сиднея подбирает на дороге серый автомобиль и отвозит в психиатрическую больницу. В тексте нет никакой двойственности, он не оставляет сомнений, что рассказчик действительно душевнобольной.

Я практически уверен, что Лем не читал этого рассказа. Польский перевод вышел только в 1987 году (через 13 лет после первой публикации "Маски"). Лем знал русский и читал русских писателей, но Грин, кажется, был ему совсем неизвестен. И всё-таки параллель интересная. У Грина машина-преследователь и машина-предмет любви — разные сущности. А если объединить их (как если бы донна Анна сама оказалась статуей-убийцей)? Если вообразить сюжет, в котором героя преследует кукла-автоматон, влюблённая в него и любимая им? Получится сюжет "Маски" — рассказанный с точки зрения Арродеса. Но ведь это рассказ параноика, страдающего амаксофобией и манией преследования. На самом деле Коррида не была восковой куклой, и Сиднея не преследовал никакой серый автомобиль. Эта история — бред душевнобольного.

Повторюсь: робот, описанный Лемом, не мог быть создан техникой XVIII века, но он мог быть создан воображением XVIII века. Я не думаю, что таков был замысел Лема, хотя у него есть сюжеты, где всё происходящее — галлюцинация рассказчика (например, "Футурологический конгресс"). Но такое прочтение возможно, и оно объясняет нашу последнюю оставшуюся загадку: настоящий рассказчик "Маски" — Арродес. Он параноик, воображающий, будто его преследует автоматон-убийца. И он пытается вообразить, что именно думает и чувствует этот несуществующий автоматон.

6

Арродес, грязный и оборванный после нескольких месяцев в бегах, сидит в монастырском сарае. Он полон сомнений и тревог. Скоро к нему должны прийти друзья с едой и новостями, но он не доверяет друзьям. Что если среди них есть предатели? Что если они обманут его, свяжут, утащат куда-нибудь в горы на верную смерть? Он не может доверять никому.

Сомнительные они, эти друзья. Они не верят, что его, Арродеса преследует машина-убийца. Они явно считают его помешанным. Они говорят, будто его ищет королевская полиция за убийство той девушки. Что за бред! Конечно же, он не зарезал её ланцетом в постели! Девушка эта (как же её звали?) сама вскрыла себе брюхо, чтобы выпустить наружу чудовищного металлического богомола; он видел это своими глазами! Она соблазнила его, завлекла к себе в спальню, чтобы убить, как самка богомола убивает самцов после совокупления. Но он успел убежать, и с тех пор скрывается — а дьявольский автоматон неумолимо идёт по следу.

Арродес давно догадался, что король ненавидит его и строит планы убийства. Он давно понял, что против него сплетён большой придворный заговор. Он читал это во взглядах, намёках, еле заметных жестах, внешне невинных деталях. И эта девушка, которую он встретил на балу (как же всё-таки её звали? не Анна ли?) — она, конечно, была частью плана. Искуснейшие мастера придали ей человеческий облик, изощрённо сочетав телесные и душевные черты его прежних возлюбленных с таким расчётом, чтобы он попал в сети — и да, он не устоял. Он пришёл в её спальню — и едва избежал гибели.

Да, кажется невероятным, чтобы механическая кукла могла настолько правдоподобно изображать человека. Но ведь мастерство часовщиков сейчас достигло таких высот! Он, Арродес, лично видел механическую курицу, клюющую зерно и несущую яйца, и механического лютниста, и механического фехтовальщика, выполняющего сложные приёмы рапирой с совершеннейшим смертоносным изяществом. Ведь отсюда всего шаг до механического преследователя-убийцы, идеального охотника на людей. Есть ли хоть один шанс спастись от этой безупречной машины?

Надо попытаться её понять: вот где шанс. Представить себя в её шкуре, проникнуть в её мысли, предсказать её поведение. Это, конечно, большой вопрос: есть ли у машины мысли? "Чёрт возьми, — кричал один из его друзей, — не думаете же вы, что автоматон обладает сознанием, душой?!" Но обладает ли душой сам человек? Если правы эти новые безбожные философы, и человеческий ум есть лишь результат сложнейших взаимозацеплений и гальванических сокращений нервных волокон — чем человек отличается от машины? Разве не может автоматон, устроенный столь изощённо, мыслить и сознавать себя в результате сложнейших взаимозацеплений шестерёнок, валов, пружин, перфорированных лент? А может быть, даже испытывать чувства, страсти? Что заставляет его, автоматон, преследовать свою жертву? Только лишь верность программе? А что если ненависть? Или любовь? Обладает ли он свободой воли, или хотя бы её иллюзией? И если нет, то способен ли осознать это сам? Способен ли он отказаться от преследования?

Понять это очень важно. Возможно, здесь ключ к спасению.

Скорчившись в углу монастырского сарая, Арродес напряжённо думает.