Дэвид Вебер "Брат по мечу" (Бог войны)

Сержант-артиллерист Кеннет Хоутон сжал челюсти. После стольких лет боль должна была ослабнуть, но этого не произошло. Или, возможно, так оно и было. Сразу после того, как он получил известие о несчастном случае, она была такой огромной, такой ужасной, что угрожала поглотить его, как какой-то черный, ледяной прилив. Теперь это была всего лишь рана, которая никогда не заживет.

Эта мысль промелькнула у него в голове, когда он стоял в командирском люке с правой стороны плоской башни бронетранспортера и вглядывался в ночь. Будучи старшим сержантом во взводе лейтенанта Алвареса, Хоутон командовал бронетранспортером номер два (неофициально известным своей команде как "Крутая мама"), с капралом Джеком Машитой в качестве водителя и капралом Диего Сантандером в качестве наводчика. Технически "Крутая мама" была БТ-25, легкобронированной машиной на базе канадской МОВАГ Пиранья, восьмиколесной машиной-амфибией, защищенной от огня стрелкового оружия и вооруженной 25-миллиметровой автоматической пушкой Бушмастер M242 и спаренным с ней 7,62-миллиметровым пулеметом M240. Второй M240 был установлен на командирском посту, и "Крутая мама" развивала скорость более шестидесяти миль в час на приличных дорогах. Она потребляла дизельное топливо JP-8 и технически имела запас хода более четырехсот миль при приводе на четыре колеса. При приводе на все восемь колес дальность хода быстро падала, а первые бронетранспортеры серии были печально известны негерметичными топливными баками, что еще больше уменьшало номинальную дальность. По крайней мере, самая последняя программа продления срока службы баков, похоже, наконец-то справилась с этой проблемой.

В данный момент Машита сидел за рулем, справа от него располагался большой дизельный двигатель Детройт, а его голова и плечи торчали из люка над его отсеком. Двадцатилетний капрал только что закончил проверять уровень всех жидкостей — что он делал снова каждый раз, когда машина останавливалась. Сантандер стоял в стороне, методично пережевывая огромный комок жвачки, и тихо разговаривал с капралом Леви Джонсоном, старшим из их вечерних пассажиров. Разведывательное подразделение из четырех человек, за транспортировку и поддержку которого они отвечали, уже погрузило большую часть своего снаряжения на борт, и Хоутон напомнил себе проверить лаз от отсека водителя БТ до десантного отсека, прежде чем они на самом деле отправятся в путь. Предполагалось, что он всегда должен быть свободным, но у людей была привычка защищать от повреждений оборудование и принадлежности, захламляя ими лаз, вместо того, чтобы складывать их в открытый контейнер, установленный на задней части башни, или прикреплять их к внешней стороне транспортного средства, как должно быть.

Хоутон уже завершил все свои другие проверки перед миссией. Топливо, аккумулятор, боеприпасы, приборы ночного видения, тепловизионные прицелы, связь, личное оружие... У него все еще оставалось добрых двадцать минут до запланированного выхода, но он и его команда твердо верили в то, что нужно опережать сроки.

Никогда не помешает быть готовым раньше, чем нужно, — размышлял он, в глубине души все еще представляя тихий, ровный полет снежинок. В любом случае, это чертовски лучше альтернативы! И лейтенанту не понравится, если что-то пойдет не так, пока...

Вот тогда-то это и случилось.

Вселенная внезапно стала шокирующе серой. Не черной, не туманной, не туманно-серой. Его мозг настаивал на том, что невыразительная серость, окутавшая его, была почти болезненно яркой, но его зрачки и зрительный нерв одинаково настаивали на том, что уровень освещенности вообще не изменился. Его руки мертвой хваткой вцепились в край командирского люка, когда четырнадцатитонный БТ, казалось, вывалился из-под него, но даже когда его охватило тошнотворное чувство свободного падения, он знал, что на самом деле вообще не двигался.

После шестнадцати лет службы в корпусе Кен Хоутон полагал, что видел и испытал практически все, что может встретиться на пути морского пехотинца. Однако это было нечто совершенно иное — нечто, для восприятия или описания чего человеческие чувства никогда не были предназначены, — и вспышка чего-то слишком похожего на панику пронзила его.

Казалось, это продолжалось часами, но также казалось, что с его чувством времени было что-то не так. Казалось, он не мог говорить, казалось, даже не дышал, но ему удалось взглянуть на свои наручные часы, и цифровой дисплей полз, полз. Он мог бы сосчитать до десяти — медленно — за то время, пока каждая полудохлая секунда тянулась в вечность. Две мучительно медленные минуты, прихрамывая, прошли мимо. Затем три. Пять. Десять. А затем, так же внезапно, как цвета вселенной исчезли, они вернулись.

Но они были не того цвета.

Загар, седина и выжженный солнцем коричневый цвет Ближнего Востока исчезли. Так же как и ночь. БТ располагался на пологом склоне холма, покрытом степной травой высотой в три-четыре фута, под солнцем, до захода которого оставалось еще по меньшей мере два-три часа.

Хоутон услышал глубокий, взрывной возглас изумления Машиты по каналу связи шлема, но он не понадобился сержанту-артиллеристу, чтобы понять, что они точно не в Канзасе.

Хоутон ошеломленно уставился в высокое кристально-голубое небо, почувствовал осеннюю прохладу в легком ветерке, охлаждающем пот на его загорелом от пустыни лице, услышал пение птиц, которых здесь не должно было быть, и задался вопросом, что, черт возьми, произошло. Он медленно повернул голову, и именно тогда увидел высокого седовласого мужчину со странными глазами, стоявшего почти сразу за бронетранспортером.

* * *

Венсит из Рума удивленно поднял глаза, когда на свет появилось причудливое транспортное средство песочного цвета — а это, очевидно, было транспортное средство, даже если он никогда не видел ничего подобного. Это определенно было не то, чего он ожидал.

Конечно, судя по выражению лица человека, стоявшего в проеме наверху, Венсит был не единственным, кто был удивлен.

Мужчина, о котором шла речь, повернул голову достаточно далеко, чтобы увидеть Венсита, и его зеленые глаза внезапно сузились. Его правая рука метнулась к левому боку, на мгновение исчезнув из поля зрения с того места, где стоял Венсит, затем снова появилась, держа что-то еще, чего Венсит никогда раньше не видел. Однако, судя по тому, как новоприбывший повернулся, чтобы направить его в его сторону, это должно было быть какое-то оружие, и, вероятно, самое неприятное.

Венсит решил, что было бы очень хорошей идеей держать свою руку подальше от рукояти меча, когда он пристально смотрел на новоприбывшего.

— Кто ты, черт возьми, такой? — хрипло спросил мужчина в машине. Его губы двигались не точно в такт голосу, который услышал (и понял) Венсит, и волшебник отметил, что, по крайней мере, языковые аспекты заклинания сработали должным образом.

— Меня зовут Венсит из Рума, — сказал он, говоря медленно и четко, и по выражению лица собеседника было очевидно, что он понимает Венсита так же хорошо, как Венсит понимал его.

Другой мужчина на мгновение наклонил голову, пробормотав что-то, чего Венсит не расслышал, затем медленно и осторожно выбрался из люка, в котором он стоял. Он не сводил глаз с Венсита больше, чем позволял смещать точку прицеливания своего оружия, и Венсит, в свою очередь, воспользовался возможностью изучить его более внимательно.

Громоздкий шлем был сделан из какого-то материала, которого Венсит никогда раньше не видел, но который, судя по тому, как он двигался, должен был быть довольно легким. И новоприбывший был одет во что-то, что, очевидно, было униформой. Она была хорошо оснащена разумно расположенными карманами, хотя ее диковинный узор из коричневых, серых и песочных пятен казался невероятно неуместным в его нынешней обстановке.

А разве его машина не выглядит неуместной, Венсит? — сухо спросил себя волшебник.

— Где мы? — спросил человек в форме, и Венсит был впечатлен. Голос незнакомца был напряженным, очевидно, более чем немного сбитым с толку, но он был очень сосредоточен, игнорируя все то, что должно было пугать, если не откровенно ужасать, в то время как он сосредоточился на главном.

— Ты в империи Копья, — сказал ему Венсит. — Между болотом Даркуотер и Шипвудом, к западу от реки Спиар.

* * *

Глаза сержанта-артиллериста Хоутона сузились, когда стоящий перед ним сумасшедший ответил совершенно рационально звучащей тарабарщиной. Лунатик, о котором шла речь, не мог быть таким старым, как предполагали седая борода и волосы, — не с хорошо натренированными мышцами, видимыми на его руках, и этими сильными, жилистыми запястьями. На самом деле, он выглядел как неудачный кастинг для малобюджетного фантастического фильма. Очевидно, они выбрали кого-то слишком молодого для этой роли и попытались использовать грим, чтобы он выглядел старше, но почему-то Хоутон был уверен, что ответ не так прост. Потертый кожаный камзол, высокие сапоги всадника и неряшливый вид, который мог появиться только после нескольких дней, проведенных в поле, были слишком подлинными для этого. Если уж на то пошло, меч на его боку выглядел слишком поношенным и пригодным для использования.

Теперь старик стоял там, слегка склонив голову набок, терпеливо ожидая, как будто то, что он только что сказал, действительно имело какой-то смысл. И когда мозг Хоутона снова заработал, он понял, насколько необычно на самом деле выглядел другой мужчина. Дело было не только в противоречии между его очевидным возрастом и физической подготовкой, не в его росте, хотя Хоутон привык видеть не так много мужчин, которые соответствовали его собственным шести футам четырем дюймам. Действительно странной вещью в нем были его глаза.

Кеннет Хоутон никогда не представлял себе ничего подобного мерцающему, колеблющемуся, разноцветному дикому огню, который медленно и бесконечно танцевал под белоснежными бровями незнакомца. Это танцевало не перед его глазами; это заполнило сами глазницы, посылая маленькие протуберанцы колдовского огня, свернувшиеся выше его век, но как, во имя Бога, у кого-то могли быть глаза, которые выглядели так? И как мог кто-то действительно смотреть ими?

Вопросы мелькали в его голове, но дуло его Спрингфилда XD 45-го калибра оставалось неподвижно нацеленным, как скала, на грудь другого мужчины. Пистолет в полимерном корпусе не был стандартной комплектацией, но когда человек служил в корпусе так долго, как Хоутон, он мог обойтись несколькими личными предпочтениями. Ему нравилась эргономика автомата и управление им... а также его убойная сила и емкость магазина на четырнадцать патронов. И то, и другое в данный момент казалось ему очень утешительным.

— Как мы сюда попали? — спросил он резко, с вызовом. Почему-то он был уверен, что человек, стоящий перед ним, был ответственен за невозможный переход.

— Боюсь, это моя вина, — признался незнакомец с горящими глазами. — Я искал помощи, но, — у Хоутона создалось впечатление, что глаза, которые он не мог полностью разглядеть за этим колеблющимся взглядом, сузились, — я, конечно, не ожидал, что получу тебя.

— Что ты имеешь в виду под этим? — потребовал Хоутон.

— Это будет немного сложно объяснить, — сказал Венсит, затем пожал плечами. — Если ты хочешь стоять здесь и продолжать направлять свое оружие — я полагаю, это оружие? — на меня, пока мы разговариваем, я полагаю, мы можем это сделать. Или мы можем вместо этого посидеть вон там у моего огня и насладиться чашечкой чая во время беседы.

Он склонил голову набок, глядя на аккуратный костер, горящий в тщательно сложенном из дерна очаге, и на боевого коня, который размеренно щипал высокую траву с одной стороны участка, который он вытоптал для своего лагеря. Глаза Хоутона на мгновение проследили за движением, затем снова переключились на Венсита.

— Как понимаю, мы останемся здесь, по крайней мере пока, — сказал он. — И, да. Это оружие.

— Я скорее думал, что так и должно быть. — Венсит криво улыбнулся. — Не думаю, что мне следовало ожидать от тебя какой-либо другой реакции, особенно при таких обстоятельствах. — Он взмахнул рукой, описав небольшую дугу, указывая как на причудливое транспортное средство, так и на луга, простиравшиеся во всех направлениях.

— Да, не следовало. И, — голос другого мужчины слегка посуровел, — я все еще жду этого объяснения.

— Понимаю. Очень хорошо, короткая версия заключается в том, что мой друг вот-вот столкнется с ситуацией, которая еще более опасна, чем он осознает. Происходит больше, чем, как я подозреваю, он знает, и его враги гораздо могущественнее, чем у него были основания ожидать. Так случилось, что я следил за некоторыми из этих врагов по своим собственным причинам, и именно поэтому я знаю, что происходит. Итак, я применил заклинание призыва, отыскивая союзников. Очевидно, по какой-то причине оно принесло тебя, хотя ты и этот странный... твой фургон, — он еще раз указал на транспортное средство, — совсем не похожи на тот ответ, который я ожидал.

Хоутон прекрасно понял эти слова, несмотря на то, что они были очевидной и вопиющей бессмыслицей.

Прекрати это! — сказал он себе. Это может показаться безумием, но у тебя есть какое-нибудь лучшее объяснение, Кен?

— Что такое "заклинание призыва"? — услышал он свой вопрос.

— Это заклинание, которое должно быть очень тщательно настроено на определенную сущность или тип сущности, — ответил Венсит. — Заклинатель — в данном случае я — устанавливает качества и... личность, за неимением лучшего слова, для сущности, которую он надеется призвать. Заклинание предназначено для того, чтобы найти кого-то — или, иногда, что-то — что соответствует тому, что указал волшебник.

— И — предположим на мгновение, что я поверил во все это — это просто дергает того, на кого ты направишь его, туда, куда ты хочешь, не так ли?

Острая грань гнева, отточенная, несомненно, вполне понятными страхом и замешательством, была безошибочна, и Венсит покачал головой.

— На самом деле, нет, — спокойно сказал он. — Я придерживаюсь ограничений Правил Оттовара, и по этому вопросу они очень ясны. Ни один волшебник не может принуждать какое-либо другое существо или сущность подчиняться его требованиям, за исключением определенных, очень тщательно оговоренных случаев самозащиты или в столь же специфических случаях защиты других. Я абсолютно не представляю, почему мое заклинание могло так внезапно принести тебя сюда. На самом деле, оно вообще не должно было приводить тебя сюда, если только ты сам не захотел прийти.

— Что ж, в таком случае, — мрачно сказал Хоутон, — я предлагаю тебе просто отправить нас с Джеком туда, откуда мы пришли, поскольку, черт возьми, ни один из нас не вызвался добровольно участвовать в этой твоей маленькой экскурсии.

— В машине есть кто-то еще? — смятение Венсита вовсе не было притворным.

— Конечно, есть! Ты же не думаешь, что я бегаю по всей этой чертовой машине в одиночку, не так ли?

— Я не знаю, — откровенно сказал Венсит. — Я знаю о тебе, твоем транспортном средстве или твоем спутнике не больше, чем, по-видимому, ты знаешь о колдовстве. Но тот факт, что с тобой пришел кто-то еще, является лишь еще одним признаком того, что, должно быть, что-то пошло не так с моим заклинанием. Я искал только одну личность.