...Мальчишка в оранжевом комбинезоне с большим номером на спине лежал на боку, обхватив себя руками и подтянув колени к груди. Его ноги были чёрными от запёкшейся крови, смешанной с пылью, израненными. Время от времени он крупно вздрагивал и стонал — именно этот стон, искажённый и усиленный трубой, слышали исследователи. На свет мобильников лежащий не реагировал.

Им ещё ни разу в жизни не доводилось видеть своего ровесника в таком состоянии. В реальности, не в кино.

Рыжеволосый присвистнул. Черноволосый сказал тихо:

— Из малолетки сбежал.

Они переглянулись сочувственно. Серьёзная угроза быть отправленным за решётку висела над каждым американским мальчишкой с семи лет и воспринималась, как нечто маловероятное, но, с другой стороны, реальное. Рыжеволосый покусал губу:

— Тут же поблизости нету... кажется.

— С пересылки. Везунчик.

— Ничего себе везунчик. По-моему, он болен. А если и дальше на бетоне будет валяться — вообще сдохнет.

Черноволосый поморгал и ответил — медленно, словно что-то вспоминая или неуверенный в том, что говорит:

— Погоди... есть же недалеко лагерь Федерального Агентства по оказанию помощи населению и управлению в чрезвычайных ситуациях...

— Ох, твою ж мать, ты ещё про план "Rex" (1.) расскажи! — взорвался рыжеволосый. — Правильно взрослые говорят, что Интернет — зло, для таких, как ты — точно зло! Нет никакого лагеря, там склады, скла-ды! Как раз на случай чэ-пэ!

1. Ещё до начала ядерной войны федеральное правительство США практически начало войну со своим народом. Удалив большую часть регулярной армии за пределы страны и опираясь на международную ООН-контору "Peace Operations Association", представленную в своей силовой части в основном боевиками печально и кошмарно известной "Academi", навербованными по всему свету, они приступили к исполнению давно и тщательно разработанного Федеральным Агентством по оказанию помощи населению и управлению в чрезвычайных ситуациях плана "Rex".

Согласно ему, за три дня предстояло арестовать и отправить в концлагеря порядка 2 000 000 мужчин и примерно втрое большее количество женщин и детей — тех, кто так или иначе представлял угрозу для правительства, а так же их семьи. Однако, план сорвался — во многих штатах местные власти разного уровня оказали ему активное, в том числе вооружённое, сопротивление, а затем Третья Мировая Война перешла в ядерную фазу.

Видимо, его крики что-то пробудили в сознании одетого в оранжевый комбинезон мальчишки. Он завозился и, не приходя в себя, что-то сказал на непонятном, но откуда-то знакомом языке. Потом нагнувшиеся ниже приятели услышали уже отчётливо:

— Za chto... ya nichego ne sdelal... mi ne vinovati... ni v chem... mamochka, ma-ma...

— Черт, похоже, он русский, — изумлённо сказал рыжеволосый, распрямляясь. — Чёрт, чёрт, чёрт, миллион раз чёрт... — он взлохматил волосы.

— Откуда тут русский, да ещё и такой? — ошалело спросил черноволосый. Рыжий плюнул:

— Оттуда. Ты что, думаешь, в Штатах у нас не живут русские? Дополна. Вот их как раз и отправляют в настоящие специальные лагеря, пока не кончится вся эта возня с Россией. Ох, похоже, правда придётся вызывать полицию.

Мальчишки помолчали. Черноволосый спросил тихо:

— Ты сможешь?

— Что? — мрачно ответил рыжеволосый. Он понял вопрос, но хотел, чтобы приятель произнёс недосказанное вслух.

— Ну... сдать его.

Рыжеволосый ругнулся и плюнул теперь уже на стену трубы. Они оба были в меру законопослушными мальчишками, но их законопослушность зиждилась в основном на здравом смысле и ещё — на страхе перед той громадной и почти бесконтрольной властью, которую имело в Штатах государство над обычным человеком, если только тот не афроамериканец, не представитель сексуальных меньшинств и не феминистка. По крайней мере, в больших городах было именно так. А Салинар был большим городом. Такая законопослушность не бывает слепой — именно потому, что она основана на страхе. Кроме того, оба мальчика были показательно-циничны, но при этом, как и все нормальные от природы мальчишки, умели глубоко сочувствовать. И сейчас каждый из них двоих молчал и понимал, что выдавать беглеца ему не хочется.

Но в то же время им стало страшно. С того момента, как началась операция сил ООН против России, в причинах и поводах которой они не разбирались и не стремились разобраться, в самих США многое быстро изменилось — начиная от бесконечных перемещений воинских частей и кончая чёрными вертолётами без опознавательных знаков, часто в открытую барражировавших парами над дорогами — и такими же чёрными наглухо задраенными бронеавтомобилями, патрулировавшими эти дороги круглосуточно. Кроме того, детское чутьё позволяло им воспринимать почти постоянное беспокойство взрослых. А дети в таких случаях начинают бояться ещё сильней.

Кроме того этот мальчишка был русский, а значит — и правда враг. Уж об этом-то они знали много, да и извещение о гибели сына, отца или мужа в их районе получила уже не одна семья.

— Сообщим всё-таки, — сказал рыжеволосый. И добавил патетически: — Это наш патриотический долг!

Добавил — и тут же смутился. Его приятель, если честно, собиравшийся согласиться с тем, что беглеца нужно передать полиции, именно после этих слов о долге скорчил скептически-презрительную рожу и протянул:

— Да-ты-чоооо?

Рыжий засопел. Он вдруг ощутил всю высокопарную глупость сказанного, хотя и не мог бы так пояснить свои ощущения — что это "высокопарно" и "глупо". При чём тут патриотический долг, если у точно такого же, как они, мальчишки — все ноги в крови, синие круги у глаз и покоробившиеся, словно старая картонка, губы покрыты высохшей белой пеной?! Он что — диверсант, разведчик, правда, что ли, какой-то враг?! Он, небось, и в России-то никогда не был и ничуть не походил на тех мальчишек-пленных, которых сумасшедшие русские правители заставили воевать и которых потом обезвредили войска ООН (это тоже часто показывали по телевизору...) Нет, если бы у них в классе оказался настоящий русский, его бы все травили — просто потому, что везде говорили: "Русские — враги цивилизованного мира, варвары, захватчики и террористы!"

Но этот-то — он не в классе...

— Ччччёрт... — снова процедил рыжий, сам на себя досадуя за то, что приходится принимать слишком сложное решение. — Вот что. Принесём ему спальник, воду... пару гамбургеров. А потом решим, что делать.

"Может, он и сам уйдёт," — подумал черноволосый и понял, что приятель промолчал о том же самом.

— Давай так и сделаем, — решительно сказал он. — Поехали скорей.

* * *

Спальник принадлежал отцу Рича. Сам Рич — Ричард О'Киф (так звали рыжеволосого) ни разу в жизни им не пользовался — настоящие походы, в которых требовался бы спальник, уже лет двадцать были в США совершенно не в моде, а кое-где напрямую запрещены. Но у этого была и хорошая сторона — вряд ли кто-то хватится пропажи.

А гамбургеры и воду после коротких препирательств купил Рауль Витман. Он поджидал Рича на перекрёстке, с недовольным видом придерживая на руле велика пакет с эмблемой KFC.

— Я взял два фиша, — сказал он, отталкиваясь ногой от асфальта. — Они большие и дешёвые... С тебя четыре бакса, вода за мой счёт, ты же спальник даёшь...

— Сейчас скину, — Рич тоже оттолкнулся и они покатили по велосипедной тропинке. Рич рулил одной рукой, второй разбираясь с деньгами; вскоре мобильник Рауля вякнул "й-йе-э!", давая понять, что деньги пришли.

На выезде из города стояла чёрная, угловато-гранёная коробка бронемашины. Кругом — никого, но мальчишки, холодея, буквально ощутили, что оттуда, изнутри, через холодные линзы приборов их провожают пристальные взгляды.

...А куда это поехали мальчишки с пакетом еды и одним спальником? Гм... остановить, допросить, проверить...

Господи, подумал Рич, стараясь вертеть педали в обычном ритме, пусть они подумают, что мы просто геи, которые поехали на природу трахаться! Следующей мыслью было возмущённое — а собственно, почему я должен чего-то бояться на своей земле, рядом со своим городом?! Что это вообще за ерунда без номеров и знаков, я же гражданин США, а там, внутри — кто?! Но эти мысли потонула в облегчении: конечно же, их никто и не подумал остановить.

На шоссе опять было много машин. Движение тут не прекращалось и ночью. Но в последнее время намного больше стало дальнобоев и появились раньше не заглядывавшие сюда военные колонны. А частных машин стало пусть и ненамного, но — меньше.

— Говорят, скоро примут закон, чтобы до 16 лет нигде не появляться без родителей, — налегая на педали, сказал Рауль. Они ехали бок о бок и разговаривать было легко. Рич тяжело вздохнул и признался:

— Я вообще этого не понимаю. Мой отец говорит иногда, что в его детстве он куда только не ездил без взрослых, иногда они с приятелями даже ночевали в горах, одни. И преступлений было меньше.

— Просто тогда не было Интернета и люди медленно узнавали новости, — не очень уверенно ответил Рауль. — Вот и казалось, что преступлений меньше.

— Да был уже Интернет, ты чего?

— Ну... не такой, — вывернулся Рауль и тут же сам себя оспорил: — Мистер Сэмюэльз, ну, тот дед из хосписа, к которому нас гоняют, говорит, что, когда он был мелкий, люди были... ну, как он говорит, проще.

— Меня он только гоняет, — хмуро буркнул Рич. — Как ни загляну — всегда чуть ли не на коленях ползать приходится, чтобы он отметку о посещении поставил.

— Он не любит ирландцев, он мне один раз сам сказал, — серьёзно пояснил Рауль. — А вообще он ничего дед. Интересно рассказывает. Прикинь, он даже афроамериканцев называет, — Рауль понизил голос, — "негры". Или ещё чище — "ниггеры". А меня, — мальчишка захихикал, — "эй, ты, потный!" (1.) Это он даже не грубит, просто так привык...

1."Потными" белые американцы называют латиноамериканцев. На самом деле, как это чаще всего бывает в вопросах расы, это прозвище связано вовсе не с "презрением к трудящимся беднякам, проливающим пот на работе" — в те дни, когда возникло это прозвище, среди белых американцев огромное большинство вкалывали куда упорней и тяжелей латиноамериканцев. Просто белые верно подметили, что пот людей латинской расы пахнет куда более едко и неприятно, чем у англосаксов, скандинавов, германцев или ирландцев. Связано это просто-напросто с иной выработкой феромонов.

— Да ему, такому старику, никто за это ничего не сделает, — сморщил нос Рич. — Он же отсталый.

— Не знаю-у-у... — задумчиво протянул Рауль. Встряхнулся, оживлённо сказал: — Вот бы с настоящим русским поговорить! Какие они, зачем на всех нападают... Я пару раз в Сети пролезал на их сайты через прокси, — похвастался он, дежурно понизив голос. — У них такой сайт — "Natcha wayna onlayn" называется, "Наша война онлайн", то есть, крутой сайт, всё реально. Один раз я смотреть начал, как они нашу колонну атакуют, интересно вообще, но только я не стал досматривать, злость такая взяла... А потом ещё видел, как они поют под гитару, в лесу сидят и поют, типа как кантри, что ли, я потом хотел ещё раз глянуть, субтитры включить, но уже не нашёл. И ещё мальчишку, как мы, ну, нет, постарше немного, записывали, я тоже не понял, что он говорил, но знаешь, тоже круть — с оружием с настоящим, форма, все дела...

— Сворачиваем, — недовольно буркнул Рич. — Трещишь, трещишь... Они всё равно наши враги, ещё их ролики смотреть...

...Когда Рич и Рауль стали затаскивать беглеца в спальник, тот застонал — тонко, протяжно — вяло попытался вывернуться из держащих его рук, что-то шепча на всё том же знакомом-незнакомом им русском языке (и по-прежнему не приходя в себя), а потом быстро засучил ногами и обмочился.

— Ууууууу, срань Господня! — вырвалось в сердцах у Рича. — Теперь его ещё и мой!

— Ну не пихать же его в спальник таким, — рассудительно возразил Рауль. — Хотя спальник-то твой. Тебе решать.

— Поможешь? — беспомощно-зло спросил Рич. Рауль вздохнул:

— Да куда я денусь.

Кривясь, передёргиваясь и брезгливо выдыхая, они обтёрли стонущего и что-то бормочущего мальчишку влажными салфетками, его штаны расстелили на бетоне, а его самого наконец упаковали в спальник. Потом стояли и сами изо всех вытирали руки такими же салфетками, косились на спящего.

— Похоже, у него с головой не в порядке. Врач ему нужен, — решил Рич.

— Психолог, что ли? — не понял Рауль.

— Настоящий врач, я тебе говорю, — пояснил Рич.

— Да откуда мы его возьмём, кто сюда поедет?! — Рауль вытаращил глаза и покрутил пальцами у виска. — А если кто и поедет — он же сразу расскажет полиции!

— Ну, разные бывают врачи... — задумчиво заметил Рич.

— Ага, ага, и ты знаешь такого, что не расскажет! — усмехнулся Рауль.

— Ну... нет, — вздохнул, честно признавшись, Рич.

Мальчишки присели на грани темноты трубы и света дня, обхватив руками коленки и долго задумчиво смотрели на спальник перед ними. Ни тот, ни другой не смогли бы нормально, внятно сформулировать то, о чём думали. Но мысли были беспокойные и неотвязные.

— Поехали, наверное, — решил наконец Рич и поднялся. — Завтра заглянем, посмотрим, как он тут — и решим, что делать. Вода у него есть, еда есть, замёрзнуть не замёрзнет — чего ещё-то?..

...Ночью Рич спал плохо. Ему чудились какие-то звуки за окном, он просыпался, не мог понять, во сне это было или и правда там кто-то есть, незаметно засыпал, снова слышал то же самое, потом решался встать и подойти к окну и обнаруживал, что ему это снова снится... Уже под утро его по-настоящему разбудил рокочущий бесконечный грохот и он, лёжа в кровати, понял, что это идёт куда-то в сторону Сиэтла колонна военной техники. Грохот машин перекрывало хлюпанье вертолётных винтов где-то наверху — многоголосое, плывущее бесконечными, обманчиво-медленными волнами. (1.)

1. В тихоокеанских портах США в это время уже собиралась десантная армия для высадки на русском Дальнем Востоке от Чукотки до Владивостока. Высадка тормозилась позицией Японии, намеревавшейся захватить Курильские Острова (операция "Иэ ни кэру" — "Возвращение домой" — начнётся 9 мая) и установить своё господства во всей акватории Охотского моря, а так же позицией Китая, не соглашавшегося на пропуск "войск ООН" через Манчжурию до последних чисел мая. В результате операция так и не была осуществлена, если не считать локальных десантов (Чукотка) и вторжений через границу (Монголия, Казахстан).

* * *

Подсознательно они были уверены, что уж теперь-то в трубе точно никого нет и что проблема таким образом разрешится сама собой. Но сразу стало понятно, что это не так — почти вся бутылка воды была выпита, оба гамбургера съедены, только бумага осталась. А сам русский мальчишка сидел в спальнике, натянув его край вверх, так, что только глаза поблёскивали над обрезом — он смотрел на вошедших в трубу.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓