Вожак кочевников

Я протянул руку и не без трепета взял ожерелье из каменной десницы. Отряхнув пыль, я увидел, что оно сделано из металлических пластинок, по каждой из которых шли сложные, очень красиво вырезанные узоры. Нет, определенно староста должен был оценить вещь. Факелы уже почти погасли, пора было возвращаться в деревню. Я полез обратно в тоннель. На секунду я обернулся. Человек из камня смотрел прямо на меня, и мне показалось, что в лице статуи проскользнуло новое чувство. Может быть, последний отблеск факелов сыграл с моим зрением злую шутку. Но я был уверен, что в лице человека из камня проявилось удовлетворение. И некое подобие ободряющей улыбки.

Потом свет погас. Я пребывал в замешательстве, пока вылезал из расщелины. Но снова увидев лес, я заторопился. Господин Уильям, наверное, уже открыл бочку с пивом, мне надо было работать. Я быстро шел по лесу и не сразу заметил, как необычно было вокруг. По-прежнему пели птицы, жужжали насекомые. Из-за кустов промелькнул заяц. Но было и что-то чужое. Я знал этот лес и был уверен, что в нем что-то изменилось. Я прибавил шагу, пытаясь вспомнить, как же далеко я забрел. Вдруг затрещали кусты. Я шарахнулся в сторону, но на моем пути возникло препятствие. Как будто из-под земли передо мной выросло странное существо. Человекоподобное, но с более грубой землистой кожей и мерзкой бородавчатой мордой. Я не видел таких существ прежде, а вот рассказов про них наслушался. Орк!

От неожиданности я оступился и рухнул на землю. Из-за кустов вышел человек в шлеме и с огромной секирой в руке. За ним последовали еще люди. И еще орки. Они выходили, обступая меня полукругом. Я понимал, что надо бежать, но меня сковало оцепенение. Да и не знал я, можно ли убежать от кочевников.

Глава 2

Я прикрылся рукой, приготовившись к удару. Затихло все вокруг, я ждал. Я старался не вспоминать те кошмарные байки, которые рассказывали о кочевниках в Солнечной Поляне, и не думать о том, что они со мной сделают.

Я ждал, но ничего не происходило. Медленно, почти незаметно я отвел руку от лица. Передо мной стояло около пяти человек и еще десять-двенадцать орков. Они молча смотрели на меня, точнее на мою руку. Я ничего не понимал и не без опаски опустил взгляд. В моем кулаке было зажато ожерелье. Кочевники смотрели на него, не отрываясь. В конце концов, тот человек, в шлеме и с секирой, вышел вперед и заговорил. Это было какое-то гукающее и ухающее наречие. Я не понял ни слова, а он все говорил, постепенно распаляясь, краснея и приходя в ярость.

— А... чего? — переспросил я.

Человек заорал так, что уши заложило, а остальные попятились, явно страшась этого неистового крика. Наконец, страшный человек замолк и сказал что-то своим спутникам. Я все еще сидел в недоумении. Чего они хотят? Убьют или нет?

Из группы кочевников вышел другой человек. Он был старше и с виду слабее остальных. Он выглядел одновременно недовольным и почему-то смущенным. Прокашлявшись, этот человек произнес:

— Приветствую... тебя... молодой воин, — он остановился, промямлил что-то на своем языке, подбирая слова. — Как... мое, наше... нет... А! Как твое имя?

Я вслушивался в его путаный текст. Слова он произносил с ужасным выговором, подбирал их медленно. Но слушать было приятно. Ведь передо мной был человек, знающий и свой, и мой язык, а значит, можно попробовать договориться. Да и убивать они меня вроде не собирались. Так что я с готовностью ответил:

— Иоганн! Мое имя Иоганн!

— Иоганн, — повторил человек. — Приветствую тебя, Иоганн! Я склоняюсь в... низком поклоне. Нет. Мы склоняемся.

Никто из стоящих, правда, не поклонился. Я заметил, что на лицах кочевников читалось явное разочарование.

— Ты, — продолжал человек, — не должен... бояться.

Крикун с секирой гукнул на своем языке. Все посмотрели на него и покачали головами. Тогда крикун медленно развернулся, провел рукой по небритой щеке, резко занес секиру и одним махом срубил маленькое деревце. Я аж вжал голову в плечи, увидев, как верхушка растения полетела в сторону.

— Что это он? — спросил я. Мне стало настолько страшно, что я едва не потерял всякое самообладание.

— Великий воин Тамур, — ответил мой собеседник, — сожалеет... что не может убить тебя. Тамур очень... хотел бы отнять у тебя... это, — он показал на ожерелье. — Ты — новый... обладатель Великого Символа Власти. Мы склоняемся перед тобой.

"Символ власти", — пронеслось в моем перепуганном мозгу, и я крепко сжал свою находку в руке. Даже больно стало.

— И что теперь? — осторожно спросил я.

— Мы не знаем, — искренне ответил человек. — Дело в том, что... ты не можешь быть обладателем... этой вещи.

— Это почему? — Я схватился за ожерелье обеими руками. В нем, я чувствовал, было мое единственное спасение.

— Мы не думали, что... чужак сможет обладать им. Великий воин Тамур должен был... получить его... Мы так думали.

— А что, — осторожно поинтересовался я, — это так важно для него?

— Да! Это — Великий Символ Власти. Но... ты стал обладателем этой вещи. Мы не знаем, что... делать.

Тот, кого называли Тамуром, во время разговора ходил вокруг, злобно поглядывая то на меня, то на моего собеседника. Неожиданно великий воин подбежал ко мне, схватил за горло и начал снова орать. Я видел, как вздулись вены на его руках, как напряглись мышцы. Тем не менее что-то мешало ему задушить меня. Он просто обхватил мое горло пальцами, но не сдавил их. По команде моего собеседника трое орков схватили Тамура под руки и через силу оттащили от меня.

— Великий воин Тамур, — пояснил мой собеседник, — требует, чтобы ты... отдал ему Великий Символ Власти. Он очень... хочет тебя убить. Но... не имеет права. Думаю, мы с тобой должны... ехать к старейшинам. Они... мы? Нет... Они... решат, что делать.

— Ну, нет, — мотнул я головой. — Никуда я не пойду.

У меня внутри похолодело. Ладно, убивать они меня не стали. Но идти с ними к каким-то старейшинам? Вот уж нет.

— Ты должен ехать с нами, — сказал мой собеседник, у которого раздражение отчетливо смешивалось с растерянностью и замешательством. — И старейшины... должны решить.

Пара орков подняла меня с земли. Я не знал, имеют ли они право меня покалечить, если я не буду слушаться. Проверять как-то не хотелось.

— А куда пойдем? — спросил я.

— В наш... лагерь. Это далеко отсюда. Где... твоя лошадь?

— А у меня, — замялся я, — нет лошади. Я пешком шел...

— Нет лошади? — мой собеседник так искренне удивился, что глаза его чуть ли не выскочили из орбит. — Я не знаю, что решат старейшины... но... я бы... — он помедлил, а потом вздохнул. — Хорошо. Ты... можешь ехать со мной. У меня... сильная лошадь.

Пока меня вели сквозь заросли, я судорожно собирался с мыслями. Я нашел ожерелье (или "символ власти"), которое очень важно для кочевников. Пока оно у меня, они не могут меня убить. Но, видимо, хотели бы, в особенности этот крикун Тамур. И вот, меня тащат в их лагерь, чтобы старейшины решили мою судьбу.

Символ власти. Я поглядел на ожерелье. На нем не было никаких надписей. Просто искусно сделанное украшение. Что в нем такого особенного? У того же Тамура на каждом пальце было по кольцу, на шее — золотой медальон на шнурке. Вообще, все кочевники были увешаны всякими амулетами, украшениями из разных материалов от золота и серебра до кости и листков. Подумав, я расстегнул ожерелье и закрепил на своей шее. Кочевники пристально посмотрели на меня. Не очень было ясно, о чем они подумали.

Мы вышли из леса. Там начиналась бескрайняя степь. Никто из Солнечной Поляны, да и из других деревень тоже, не осмеливался ходить туда. Это была граница баронских земель, а дальше — неизведанные дикие места.

На краю леса стояли трое кочевников (два орка и один человек) и стерегли лошадей. Увидев меня, а точнее, ожерелье на моей шее, они заволновались, залопотали. Тамур, проходя мимо них, злобно гаркнул что-то непонятное. Меня подвели к здоровенному скакуну с сильными ногами и длинной гривой. Конь внимательно посмотрел на меня, потом фыркнул и отвернулся. Мой собеседник ловко прыгнул в седло и снисходительно протянул мне руку. До этого я сидел в седле один раз. Не могу сказать точно, сколько времени прошло с момента, когда я взгромоздился на ту лошадь, до того, как рухнул на землю. Помню лишь, что не успел толком разобраться, где голова, а где хвост.

Кое-как я влез на коня, примостившись за спиной седока.

— Держись крепче, — велел мой собеседник. Хорошо, что я вовремя послушался. С места мы взяли такую рысь, что через минуту лес пропал на горизонте. Я мертвой хваткой держался за седло, меня подбрасывало, кидало из стороны в сторону. Ветер вышибал из глаз слезы.

— Прошу... простить меня, — как ни в чем не бывало сказал через плечо мой собеседник. — Я не... назвал свое имя. Я Тарик, толмач великого воина Тамура, его... э... оруженосец и... учитель.

— Как это? — прокричал я, стараясь перекрыть свист ветра. — То есть... я думал, учитель не может служить оруженосцем. Или может?

— Трудно перевести на... ваш язык, — ответил Тарик. Было видно, что ему тяжело объяснить слово, которого в моем языке, похоже, не предусмотрели. — Я учил великого война Тамура... еще когда он... был маленьким. А теперь я... наблюдаю... как он усвоил мои... мое... учение. Но он — великий воин, — эти два слова Тарик явно подчеркнул. — У него... нет учителя. Уже нет. Но может быть... слуга. Или, как я, оруженосец.

— Ясно, — отозвался я, хотя мне еще было не совсем ясно. Потом я спросил о том, что волновало меня в первую очередь: — А ваши старейшины как относятся к таким, как я?

— Не знаю. Мы никогда... не видели такого, как ты, — он произнес это многозначительно. — Если бы... у тебя не было Символа Власти... великий воин Тамур, наверное, убил бы тебя.

— А что такого в этом Символе Власти?

— Им обладал Величайший Воин Во Всем Свете, — охотно объяснил мой собеседник. — Он... завещал, что через... сто? Нет... сотни лет после его смерти Символ Власти... найдут. И тот, кто его найдет... будет... будет сильным вождем... сильным и мудрым... Это очень старая... история.

— И того, кто найдет это ожерелье... его ведь нельзя убивать? — с надеждой спросил я.

— Никто из нашего племени не имеет права... причинить зло новому... обладателю Символа Власти. Ты новый обладатель. Поэтому великий воин Тамур не мог убить тебя. Но очень хотел. Когда... пришло время искать Символ Власти, Тамур был... избран, чтобы найти его.

Я повернул голову. Невдалеке Тамур во весь опор гнал своего коня. Несчастное животное было все в мыле, а "великий воин", как его постоянно называл Тарик, все пришпоривал да подгонял. На лице Тамура была написана такая ярость, что у меня заколотилось сердце. Раз уж я перехватил у него такую ценную вещь, следовало как можно реже приближаться к нему на расстояние удара.

Дальше мы скакали молча, а я все спрашивал себя: "Ну, зачем, зачем я полез в ту пещеру?"

* * *

Когда я уже привык к тряске и сумел найти самое удобное положение на спине скакуна, впереди, наконец, показался лагерь. На высоком холме возвышался гигантских размеров шатер. Для меня это было диковинное сооружение; вроде временное кочевое жилище, но размерами превосходящее любой когда-либо виденный мной дом. Оно было окружено шатрами и палатками поменьше, а весь лагерь целиком был взят в кольцо невысоким земляным валом. Потом стали видны и ворота, сколоченные из бревен, мы устремились прямо к ним. Весь лагерь сразу пришел в движение, ворота отворились, и мы на полном скаку ворвались внутрь. Один из кочевников, что был с нами, вылетел на своем коне вперед и заорал что-то нечленораздельное (для меня, во всяком случае).

— Он говорит, что надо... немедленно собрать старейшин... советоваться, — перевел Тарик. — И еще... что великий воин Тамур... не смог найти Символ Власти.

— А про меня он что говорит? — спросил я, видя, что сбегавшиеся к нам люди и орки пристально меня разглядывают.

— Говорит, что... чужак получил Символ Власти... посрамив великого воина Тамура. Ох, напрасно это он...

Я не успел спросить почему. И так стало ясно. Тамур провел коня вперед и опустил кулак на голову продолжавшего кричать кочевника. Тот сразу притих и обмяк. Когда мы проезжали мимо, я увидел, что он все-таки дышит.

— Он не будет... хорошим бойцом... три или четыре дня, — с сочувствием сказал Тарик. Я вспомнил свои размышления о том, что стоит держаться от Тамура подальше, и радикально изменил свое решение. Мне следовало сразу убегать, лишь только я завижу Тамура на горизонте.

Наша процессия разделилась, Тарик повел коня к небольшому шатру.

— Здесь я... ночую, — объяснил он. — Мне... надо следить за тобой... пока не соберут старейшин.

Мы спешились — Тарик ловко спрыгнул, а я медленно сполз — и вошли в шатер. Там был ковер, расстеленный прямо на земле, и несколько подушек.

— Да-а, — протянул я, оглядывая "хоромы" толмача. — Уютно.

— Ничто... не должно отягощать воина, когда он на... нет... в походе, — изрек Тарик, с трудом преодолевая все тяготы перевода. На его родном языке это изречение наверняка звучало более внушительно.

— Теперь будем ждать, — сказал толмач, уселся на одну из подушек и закрыл глаза. Сперва мне показалось, что он спит. Но когда я сделал шаг к выходу из шатра, рука Тарика молниеносно опустилась на эфес меча. Я поспешно отошел и сел на ковер. Мне было одиноко и страшно, а все попытки успокоиться разбивались вдребезги, когда снаружи слышались крики и хохот кочевников.

* * *

В центральном шатре собрались все кочевники,не считая дозорных. По моим подсчетам, их было около сотни. В центре шатра было расположено сколоченное из досок и бревен возвышение, где обосновались пятеро старейшин. Это были крепкие, мускулистые люди, но было ясно, что самому младшему из них уже за шестьдесят. Меня усадили рядом с возвышением под присмотром двух орков с булавами. Я рассматривал всех, кто собрался в шатре. Сильные, грубые, крикливые кочевники были взбудоражены. Один из них заметил меня и заорал так, что сердце попыталось повторить дробь дятла.

Наконец, к возвышению подошел Тамур в сопровождении своего слуги-учителя-толмача Тарика. Все мигом затихли. Множество глаз попеременно смотрели то на меня, то на старейшин, то на великого воина.

Один из старейшин махнул Тамуру, разрешая говорить. Что тот с удовольствием и начал делать, брызгая слюной и тыкая в меня пальцем. Тут-то до меня и дошло, что мою судьбу будут решать, даже не пояснив, что, собственно, они решили. Единственной ниточкой, связывавшей меня с кочевниками, был Тарик, с трудом, но переводивший мне слова своих соплеменников. Но Тарик был так далеко, он безучастно стоял за спиной Тамура, глядя в одну точку. Я обхватил голову руками. Неясность моего будущего улетучилась в один миг. Сейчас они между собой все обсудят и решат, Тамур подойдет, сорвет с меня свой ненаглядный Символ Власти. А дальше, если в нем будет хоть капля сострадания, он сам разберется со мной, а не кинет на растерзание толпе.