1701-Депрессия

— Конечно, я могу такое сделать. Но строить все дороги к каждому селу "маленькие залупки" я не могу — тем более что комбайн — гигантская машина, весь народ перепугает.

— Крестьян подниму на это дело — справимся.

— А как проходит внедрение сельхозтехники? — спросил я, подкидывая в топку новые брикеты топлива, — вы вроде бы присылали целые обозы для вывоза инвентаря.

— Присылал, инвентарь раздали крестьянам близ Москвы. Учить их хлеборобному делу не пришлось — они были очень довольны. На благодатную почву сии зёрна упали и быстро всходы дали.

— Кстати, конечная точка нашего маршрута будет скоро — там мы перецепим паровоз в хвост состава и поедем обратно, — я посмотрел на часы, — прибудем через минут пять.

— Красивые часы.

— Спасибо. Кстати, я же совсем забыл — я хотел подарить часы, но совсем запамятовал. Они у меня при себе, — я достал крафтпистоль и распаковал из его инвентаря в воздухе коробку, подхватил упавшую коробку и протянул её венценосной особе, — между прочим это очень хорошая вещь.

— Верю, — он взял коробку и открыл, — часы. Наручные.

— Это очень сложный часовой механизм — хронометр. Он отличается от часов — он показывает время очень точно — точнее, чем обычные часы. Конкретно этот — сделан ударопрочным, водонепроницаемым, и с чудовищно прочным корпусом. Механизм сделан с молекулярной точностью и работает на высокой скорости, в отличие от обычных часов.

Но царь меня не особо слушал, он надевал часы на руку.

— Хороши.

— Хронометр создан для морской навигации изначально — для вычисления точных координат по звёздам и светилам — нужно знать точное время измерения углов. Создание более точных механизмов было делом очень хлопотным — но способствовало точности навигации. Этот хронометр сделан компактным — и имеет погрешность не выше одной десятой доли секунды в сутки.

— Не беспокойся, я ни одному часовщику его не дам разбирать.

— Я об этом не беспокоюсь — никто из ныне живущих часовщиков не сможет его повторить. Это механизм такой сложный, что его можно создать только в эпоху, когда механические часы уже ушли в прошлое. Если сломаются — присылайте их на базу и оставьте там — ИИ-управляющий их починит. А для людей попроще у меня есть вот это, — я достал ещё пару коробок, — кстати, история наручных часов очень интересна. Они появились лет двести назад — но их применяли как женское украшение, не более. Тогда время было иное и иначе было представление о его важности. Позже получили распространение карманные часы — но в военной обстановке пользоваться ими было нереально — поэтому у военных получили распространение — уже веке в девятнадцатом-двадцатом — наручные часы. Они то и стали основными. Непременный аксессуар мужчины и лучший из подарков.

Царь распечатал коробки, которые я высвободил, положил одну на полку, открыл вторую — внутри было пять наручных часов.

— Это часы намного проще вашего хронометра — у них погрешность может быть раз в десять больше. И сделаны они из обычных металлов. Но правда богато украшены — золото, платина, серебро, бриллианты, рубины и сапфиры. И ударопрочное стекло. Я понимаю ваше положение — у вас много людей, которых можно назвать сподвижниками, союзниками, подчинёнными, и так далее — и им в свою очередь нужно тоже дать хорошие часы. Поэтому я изготовил десять экземпляров — которые могут быть особенно полезны в навигации и вообще в административном деле. Кстати, вам доставили учебники по астронавигации — это очень хорошие книги. В европе такого не найдётся, уверен — там такие методы описаны, которые ещё не открыты. Очень полезная вещь.

— Не спорю — читал. Очень содержательно — я даже проводил опыты, вычислял координаты по солнцу и луне — всё сходилось. С точным хронометром должно быть ещё лучше.

— Конечно.

— Хорошо всё-таки в европе науки развиты.

— Не спорю — это их золотой век. У каждых он бывает.

— А у нас?

— Будет, когда-нибудь. Мы над этим работаем. Русские тоже не пальцем деланы — многое наши люди изобрели, многое открыли, многое создали. Есть, точнее, будут, и свои изобретатели, и великие учёные, и великие композиторы... это, правда, будет, если дать людям возможность и поддержку — а что способны на многое — это факт. Непреложный. Не хуже любых иностранцев.

— Сейчас мысль моя о флоте горит — флот построить на чёрном море и на балтике.

— А, да, точно. На этот счёт у меня есть своя идея. Я конечно не великий инженер — но парусное судно спроектировать смогу, и построить тоже. Кстати, мы поедем в Азов?

— Конечно поедем.

— Я как раз хотел кое-что сделать в кораблестроении — пара инноваций. Показать их тоже хочется. Но это сейчас доедем обратно до Москвы, и можем отправляться.

— Ты медленного путешествия не приемлешь?

— Совершенно. Я на своём транспорте.

— Ну тогда и я с тобой.

* * *

* * *

Приехали мы в подмосковный городок, постояли двадцать минут, подышали свежим воздухом, перестегнули локомотив и отправились назад.

Раз уж я обещал царю поехать в Азов быстро — то надо исполнить обещанное — он сразу по прибытию отправился в свой царский дворец, вместе с придворными, изрядно вымотанными путешествием, а я, убрав паровоз, отправился в типографию — готовиться к дальней поездке.

Вот только ехать предполагалось на автомобиле. Но путешествие должно быть сложным — потому что расстояния у нас огромные — и для этих целей мне нужен был полноценный рейсовый автобус — ехать на нём на юг — дело сложное. Я не хотел одновременно шокировать людей и не хотел плестись со скоростью кареты.

Выход из ситуации был найден — но он более сложный, чем казалось изначально — это был поезд. Поезд я создал, вернувшись в депо, но перед этим захватил в типографии деньги, много денег, очень много денег, а так же провизию, цистерны с водой, ресурсы для строительства, в общем — всё, что только мог захватить.

И составил поезд на пути — с помощью крафтпистоля, соединив вагоны и присоединив к ним аккумуляторный электровоз и сделал его на базе обычных электродвигателей и мощных аккумуляторных ячеек — которые нужно было отдельно ещё зарядить от микрореактора. Подзарядкой от атомного генератора занимался ещё часа два — пока все аккумуляторные блоки не показали зелёный свет.

Электровоз напоминал советские тепловозики — он был выкрашен в зелёный цвет, красив, мил, с яркой фарой по центру. Состав стоял на путях по прежнему, люди иногда заходили посмотреть — но не лезли особенно, интересовались новинкой. Приезжали массово.

Спасло от них меня то, что погода испортилась к хренам — пошёл мелкий дождь. Я спрятал атомный генератор в кабину электровоза и отсоединил, включил питание, проверил вагоны, накинув плащ-дождевик.

Царь объявился вскоре — он приехал со своей свитой, царь ездил на лошади, свита предпочитала в основном кареты. Поэтому он промок и был зол, а его приближённые — не особо. Он прошёл по перрону ко мне, постучал в дверь, зашёл внутрь кабины машиниста.

— Ух и польёт тут как из ведра.

— То то меня с утра потом пробирало — парило, — кивнул я, — это электровоз. Более современная версия паровоза — ездит на электричестве. Не пыхтит, не пердит, дров не требует — поэтому мы доедем без лишних проблем. И с максимальной дорожной скоростью.

— Радует. Поехали?

— Все зашли? Нам следует наверное перейти в пассажирские вагоны — ехать далеко, придётся делать остановки и ночевать в пути. Будет неудобно. Но зато у этого типа вагонов есть нужник и есть кухня, где можно набрать кипятка. Комфорт не обещаю.

— Да брось, в карете так трясёт, что на поезде само собой комфортнее.

Я дал свисток, посмотрев в зеркала заднего вида — перрон был пуст, все кто ехал с царём — уже зашли внутрь вагонов и располагались.

— Хорошо что тут можно перейти из электровоза в вагоны прямо на ходу, — я открыл дверь в машинное отделение, по центру его был узкий проход, можно было протиснуться, — это немного страшновато — но ничего.

— Нет уж, я хочу посмотреть как ты машинерией работать будешь.

— Пожалуйста.

Я отдал реверс от себя и дал напряжение поворотом рукояти, включил освещение, включил систему принудительного охлаждения аккумуляторного отсека. Электровоз загудел и медленно тронулся — но более плавно, чем это делает паровоз — медленно разогнался — до двадцати, тридцати, сорока... пятидесяти пяти километров в час... Путь был проложен максимально прямой — поэтому по нему можно было разгоняться очень хорошо — если только никто не встретится на путях и не придётся экстренно тормозить. А это могло произойти — для этого на путях стояли таблички с картинками, и были переезды. Мы разогнались до пятидесяти, сбавив скорость — и хорошо шли.

— Вот это скорость, — цыкнул зубом царь.

— Ровно пятьдесят километров в час.

— Я одного не уясню — ты упоминаешь километры — это сколько в верстах?

— В верстах... верста это одна тысяча шестьдесят шесть метров, а километр — ровно тысяча.

— То есть примерно чутка поменьше. Это чья система счисления?

— Общемировая. В одно время англия насадила всему миру свою систему — с фунтами, унциями, линиями, футами, ярдами, дюймами и так далее. Но эта система — очень похожа на нашу старомодную с аршинами, вершками и прочими корешками — она примитивна и единицы друг к другу не привязаны. Метрическая система была создана для исправления этого всего — она очень удобна в нашем квадратном мире с тремя измерениями — один километр — тысяча метров, метр сто сантиметров, сантиметр — десять миллиметров. Вот и всё. Все единицы легко складываются, делятся, умножаются, и все кратны десяти — что очень удобно в математике и геометрии. К ней привязаны другие единицы — например объём в литрах — литр — это дециметр воды — то есть десять кубических сантиметров. И мера веса — килограмм это вес одного литра чистой дистиллированной воды. Значит кубометр воды весит ровно одну тонну — или тысячу килограмм.

— Вот как... удобно.

— Имперская система — где все единицы не кратны одному делителю — очень неудобна для инженерного дела, для вычислений, для... да для чего угодно неудобна. Зато если все единицы кратны количеству цифр в нашей системе счисления — десятичной, то их можно легко складывать, умножать, делить, без использования дробей. Я кстати ввёл систему метрическую — в канцелярском магазине можно купить линейки и другие мерки — весы, например, мерные стаканы — для исчисления объёма в метрической системе. Они очень точны.

— Понятно... а здорово придумано. Пожалуй, я с тобой согласен тут больше, чем в чём бы то ни было с кем бы то ни было — мы перенимали английскую систему, потому как нужна была унификация — а никто в мире в наших вершках считать не будет — но если у нас будет более удобная система — то это они примут нашу, а не мы их. Здорово придумано. Надо будет как-нибудь закрепить это юридически, в документах.

— Единственная область, где это не приживётся — это морская навигация — там по прежнему пользуются узлы и мили — потому что они привязаны в географическим координатам и облегчают навигацию — а в километрах — будет очень неровно.

Я посмотрел на дождь — крупные капли дождя стирались с лобового стекла дворниками. Электровоз летел со скоростью сорок пять километров в час — в автоматическом режиме, прощупывая пространство перед собой при помощи радара, камер, тепловизоров и многого другого.

— Дальше он будет вести автоматически. Мы можем покинуть кабину.

— Хорошо, как скажешь. Долго ли нам ехать?

— Долго, дня два, не меньше.

— Ну это очень быстро.

— И всё же дня два.

* * *

*

В вагоне уже расположилась вся золотая орда приближённых — я был не очень к месту — на меня посматривали волком — но я не мешал им, пошёл налил кофе, угостил, предложил книжки почитать в дороге — путь неблизкий.

Заодно познакомился с окружением царя — это были интересные люди, которые меня прощупывали — я прощупывался. Деньги мне не нравились, корысти не имел, власть тоже не уважал и не боялся, и тем более — не желал, у меня её и так выше крыши с моими то технологиями. А на прочие вопросы отвечал уклончиво, или наоборот, разговорились немало. Например один из ближайших сподвижников и друзей царя — он затеял со мной философский спор на тему Спинозы. Этот талмуд я читал ещё в бытность юнцом, а потом перечитывал, и мог за старину Бенедикта сказать — мы провели очень любопытные дискуссии на эту тему.

Ну и когда речь зашла про корабельное дело и флотоводство — я нашёл на полке большую книгу по этому делу и открыл на столике. Столики тут по обе стороны были как в плацкарте — двухъярусные полки, нижняя превращалась в столик — и так по обе стороны вагона — поперечных полок не было. Расположив талмуд на столе, я его открыл и пояснил свои мысли кораблестроительные.

Собственно, я предложил построить корабль с немного изменённой технологией деревообработки — с пропиткой древесины от гниения, с укладкой послойно древесины, с другими обводами — по моим расчётам — такие обводы можно было сделать. Я нарисовал на листе бумаги в ежедневнике — который носил с собой, карандашом, примерные обводы корпуса и проекцию в разрезе.

Впрочем, быстро разговор перешёл за строительство фортификационных сооружений — тут мои знания были куда обширнее, так как я этим, в отличие от кораблей — занимался. Поговорили про артиллерию, форты, планы, формы, материалы строительства, про бастионную систему укреплений.

Довольно содержательно получилось — а главное — очень злободневно...

* * *

*

Скорость. Вот чего этой эпохе в парусниках не хватало — парусные корабли делали более скоростными позднее — когда необходимо было конкурировать с пароходами — но пожалуй лучший из типов кораблей — это клиппер. Самый сбалансированный на торговые нужды — быстроту, мореходность, оборот средств. Это не громадные сухогрузы, в эпоху паруса скорость очень важна — ветер может и перемениться — нужно уметь выжать столько, сколько сможешь.

Яхта, которую я построил для себя — чисто для себя — была стальной. Прочный стальной корпус, бермудский косой парус — очень простой, не требующий большой команды, длинна — сорок восемь метров. Это немало — но ширина всего семь метров. Это очень узкий корабль.

Команду царь нашёл легко и взялся сам управлять её размещением — я же просто наблюдал за тем, как он пинками и матюками всех подгоняет и заставляет работать — нашёл боцмана, нашёл капитана, нашёл грамотных матросов — которые умеют управлять парусом и быстро разобрались в нехитрой машинерии — в лебёдках, коих тут было немало.

И мы вышли в море с утра — ветер был особенно сильным, дул со стороны суши, и корабль, шхуна, быстро набрала скорость. Я при этом успел облазить её всю — тут было очень уютно — внутри были роскошные каюты для меня и кого угодно — уютно было сверху — всё сделано по высшему разряду. Скорость яхта развила очень немаленькую — ветер был очень хороший, и капитан и команда, смелели всё больше, выжимая из неё узел за узлом — вскоре она достигла максимума, который мог быть — это больше двадцати узлов. Неудивительно — ведь у неё были особые паруса — высота мачты из сверхлёгкого материала — как у большого линейного корабля, лёгкие и прочные полимерные паруса — не то же самое что массивный такелаж, тяжёлые паруса и тяжёлая, низкая деревянная мачта.