"Бис"-исход

Вот и его накрыло: как будто и не сон то, как будто то другая жизнь, и он не он, но всё же он.

Там тоже начиналось с ýтра, разбудившего чем-то отдалённо, но не слабо громыхнувшим, так что запричитали автомобильные сигналки (потом выяснится, что оттуда из сопредельной, из-за залива пальнули дятлы "точкой-У", бестолково и неприцельно — упало на окраинах).

— У нас две новости, плохая и... плохая. Первая: кот в ванне нагадил, скотина. Вторая — началась война с Украиной, — будто пытаясь свести к шутке, на сравнении. Дескать, вот проблема и вот тоже — выбирай, какая хуже: местная бытовая или та, масштабность которой ещё предстоит осознать. Жалкая попытка...

Проснувшаяся подруга отреагировала ровно. Они, женщины, утром спросонья вообще существа ещё мало думающие.

Реальность — война в прямом эфире с экшен-камер, печатью смерти — врывалась мельтешением, сумбуром, ускоренной фрагментарной перемоткой событий за событиями, как это и бывает во сне. Увлекая дальше, теперь уже на месяцы, минуя даты начала и... не предрекая тому конца.

Возникшее на первом гоне "вперёд, вперёд" чаяние, что зря переживал, и что всё закончится быстро...

Не закончится.

Завоевались с соседом по полной. В зятяжную.

Понимая всё свинство случившегося. Понимая кто стоѝт за всем, умащивая "благодатную" почву, потирая руки, "подогревая", очень к месту англосаксонской поговоркой: "зачем самому лаять, если собака есть". Им что? — умирают русские — только радуются. Погибают украинцы... да кто бы их там, в "просвещённой" да за океаном, тех славян считал.

Сам же, в глубокой досаде, доводя себя до каления: суки, сволочи, всё-таки стравили нас! Тут же обратными вопросами: ну, а вы-то что? Власть предержащие. Куда смотрели? Как планировали? Неужели не было политических решений.

Анализом, тщательным, понимая: значит, не было.

Заводясь от неправильности этого очередного исторического выверта — очередной гражданской войны. Наперекор всему, всё ещё сохраняя убеждение, иллюзию, что мы всё ещё некогда "единый", родом из СССР, жалея в кадрах хроники-онлайн сломанные куклами фигурки солдат — как своих, наших, так и с той, другой стороны. До поры, пока ещё...

Пока не наберёт центробежными оборотами, накручиваясь новыми витками взаимной бойни. И какая-нибудь, вырванным из череды других фрагментом, злорадствующая, вещающая с "ютюбов" морда — пивная, наетая щёками-брылями, и ведь зрелая, лет за 50, повидавшая ещё ту, большую общую страну, а туда же... шлёпая губами на своём бездарном суржике: "Есть такой город в Рашке — Ейск, болотá...".

Мгновенно порождая приступ ответной ярости, едва ли не одним этим с ударением на последнем — болотá. "Про мой город? Про меня? А ты там, где сидишь? В дерьме собственном! Чему радуешься? Чему злобствуешь"?

Вот так и становится нелепая и в чём-то смешная украинская мова ненавистной. И всё что и было доброе, выметает на раз, наполнив ожесточением. Вот так и растёт, так и накручивается градус ненависти, из-за таких вот упырей, всё больше втягивая в безнадёжную воронку "око за око".

А кадры вымученного калейдоскопа из сна... из сна ли?.. подбрасывают новую будто случайно вырванную из реальности картинку: набирающих в гипермаркете тележку ребят в камуфляже, загружающих припасы явно в свою же частную ВАЗ-"Гранту"... их голоса: "а водку взяли?", спокойно так, сурово, с учётом того — куда они собираются. Задаваясь: контрактники, добровольцы?.. глядя, с тоской за ребят, уезжающих на войну. Сразу же, примеряя на себя, колыхнув в голове: "А я? Они туда, "за речку", а я тут...", не оправдываясь, что уж за "полтинник" и организм уж не тот, чтобы гонять с винтовкой наперевес. Как вдруг защемив предательской тоской, представится: сгинуть где-то там, в полях через залив, лежать безвольным, посечённым свинцом кулем... уже ничего не чувствуя. Вновь ожесточаясь, но уж вне сомнений — кто прав, кто прав не очень, кто там нападал, а кто подпадал, без разницы и осуждений: когда твоя страна воюет, значит, отбросив сомнения, до сроков до времён — все разборы после, кто бы сомневался, после победы.

Откуда это всё всплывёт? Из каких реальностей, из каких вероятностей? Которые... произойдут? Или уже произошли? Непонятно когда и где. Где тоже, да как оно и всегда, есть ради чего жить, есть ради чего умереть. И ради кого воскреснуть.

Набежит волна, каким-то предательским ощущением, что вся жизнь ненастоящая, и это всё тут ненастоящее, а настоящее осталось где-то там, откуда его вынесло непредвиденным и неконтролируемым ветром, течением, потоком... непонятно чего. Ощущение оторванности от своей настоящей сути просто давило. Нагнетаясь.

Будь проклят, кто бы ты ни был, чтобы там ни было, что протащило его по этим пространственно-временным альтернативным буеракам.

"Как же хочется домой"! — мысль осязаемо отдалась тоской в груди. Это сокрушающее чувство пустоты переполняло. Да, именно так: переполняющая пустота.

— Командир? Ты чего?

Очнулся, точно глаза разлепил. Всё ещё на корабле. Каюта. Сидим. Выпиваем.

"Вот чёрт. Что это было за наваждение? Что жуткие картины? Что за... намёки. Уж не труба ли зовёт вновь куда-то — открыть новую страницу биографии? Фу, бл-ля...", — мат забористо, не вслух, отбарабанил в лучших традициях могучего и великого.

Поднял бокал. Махнув коньячину по-водочному. Выдохнув:

— Нет, здóрово, что мы их жахнули ядрён-батоном! И правильно. И поделом. Будут знать, суки. Вот, остепенюсь, всем назло женюсь, детей заведу, дочку Хиросимой назову.

Осклабился, мол, шутка. Со стуком бацнул стаканом о стол. Чуть не бацнув. Пьяно распрямился, усмехнувшись на оторопелые лица.

И ушёл. Ответа ждать не стал... подтянутый, всё ещё в новой парадке, сказать бы: ушёл на мостик, сказать бы в плёсе волн иль вообще в шуме океана...

Уйдёт, по-своему, странный человек...

Конец.