Царство медное

О том, что Монгол угадал, возвестило длинное и визгливое шипение, как бывает, когда от станции отходит тепловоз.

Осторожно, двери закрываются. Следующая станция...

"...Улей", — мысленно закончил Виктор. И какое-то время наблюдал, как громадная плита с лязгом уходила в невидимые пазы. Из открывшегося провала тугой струей ударило облако пара и пыли, дверь открылась на треть, издала стонущий скрежет и остановилась.

— Все, приехали, — прокомментировал Монгол.

Он включил рацию и произнес:

— Кушев? Ларкин? Прием. Как слышно?

— Слышно хорошо.

— Связь установлена. Прием, — в один голос откликнулись Дерек и Савелий.

— Мы готовы войти в объект, — сказал Монгол. — Здесь все закостенело от времени, но механизмы еще работают.

Он протиснулся в проем первым. За ним следовала Мириам. Замыкал шествие Виктор.

Проход поглотил людей, будто беззубый рот, и тьма сомкнулась над ними. Но тут же зажегся фонарик Монгола, выхватив из мрака покатые своды тоннеля. Вдоль стен переплетались трубы, напоминающие кровеносную систему исполинского животного, с потолка свисали причудливые каменистые образования.

Исследователи шли гуськом, подсвечивая путь фонариками, и через несколько метров тоннель стал выше и шире, а вскоре вовсе оборвался. Люди оказались на пороге огромного зала, по форме напоминающего овал. Ярусы вырастали один над другим. Участники экспедиции так и не смогли разглядеть, насколько высоко — свет фонарика растворялся в непроглядной тьме. Пол здесь был ровный, покрытый хлопьями ржавчины и пепла. По периметру первого яруса отчетливо виднелись отверстия, похожие на соты.

— Не хватит и недели, чтобы осмотреть здесь все, — сказал Виктор, и умолк, поразившись, насколько громким и чужим показался его голос в этой гнетущей, какой-то оцепенелой тишине. Так, наверное, впервые чувствовали себя археологи далеких столетий, опускаясь в лабиринты египетских гробниц. Тогда люди шли за знаниями и сокровищами. Какие открытия ждали их теперь?

— У нас три дня, — отозвался Монгол.

Рация пискнула.

— Внимание, — послышался искаженный помехами голос Савелия. — Ребята, тут что-то странное. Над лесом появился объект.

— Какого рода объект? — отозвался Монгол.

— Я не знаю, это.. помехи.. становится больше... помехи

— Прием, прием! — закричал Монгол. — Что со связью?

В рации что-то шелестело и щелкало.

-... оранжевый, похожий на стрекозу, по крайней мере... хвостовая часть длиннее любого знакомого нам...

— Это вертолет? — одними губами прошептала Мириам.

— ..снижается, — продолжала отщелкивать рация. — Я попробую...

Что-то загрохотало, отрывисто и гулко, будто град размером с гусиное яйцо рассыпался по железным крышам.

— Всем на выход, — скомандовал Монгол. — Но осторож...

Снаружи прокатился грохот.

Своды пещеры ответили на это легкой вибрацией, рядом упал и рассыпался в крошку кусок сталактита.

— Что, черт возьми... — начал Виктор.

Что-то прогремело во второй раз, но теперь это больше походило на раскатистый звон колокола. Земля застонала и поплыла под ногами. Виктор сгреб Мириам в охапку, спиной прочувствовав укусы осыпавшихся дождем камешков. Краем глаза он видел, как упал и прикрыл голову Монгол. Гул разрывал барабанные перепонки.

А потом внезапно все закончилось, и наступила тишина.

2. Предатель.

Они остановились у выхода, беспомощные и изумленные.

Оледенелый склон оврага поблескивал извилистым масляным следом. Комья снега были разметаны по бетонной дорожке, неподалеку продолжало крутиться дымящееся колесо вертолета. А сам вертолет лежал в стороне, проломив смерзшуюся корку наста. Оранжевая морда представляла собой смятую груду металла, хвост изогнулся и торчал перпендикулярно земле. Из-под обломков тянулись струйки густого дыма.

А поблизости от входа в цитадель лежал Савелий.

Его серый комбинезон окрасился в красный, из правой щеки торчал обломок железа. Кровь пузырилась, ленивыми толчками стекая на снег. Сквозь ватное облако оцепенения Виктор слышал, как Монгол вызывает по рации Дерека, но на том конце раздавался только треск помех, и Монгол страшно матерился. В сердцах отключил рацию, снял с предохранителя пистолет, после чего широкими шагами направился к упавшему вертолету — подошвы ботинок давили осколки стекла.

Стряхнув оцепенение, Виктор потянулся следом. Мириам вцепилась в его рукав, но тут же отпустила, робко побрела вслед за мужчинами.

Вертолет действительно принадлежал чужакам.

Виктор не мог припомнить ни одного рода войск в Южноудельных землях, где технику окрашивали бы в оранжевые цвета. Или использовали такие зазубренные с одной стороны лопасти, будто ножи для разделки мяса. Или где эмблема, черной краской нанесенная на двери и хвост, напоминала бы насекомое: шесть лучей-ножек, вытянутые эллипсы крыльев и в брюшко вписана латинская W.

— Ждите, — велел Монгол.

И только потом осторожно заглянул в остатки кабины через зияющее отверстие, по краям обрамленное колючей бахромой стекла. Виктор тоже шагнул вперед и осторожно глянул через его плечо.

В кабине находилось двое людей. Вернее, то, что от них осталось. Тела были изуродованы и изломаны, будто пережеваны исполинскими челюстями. У пилота в лице торчали осколки стекла, но ладони намертво влипли в рычаги: до последнего момента он пытался избежать катастрофы, спасти жизнь пассажира.

Одежда мертвецов была пропитана кровью и изорвана, однако легко угадывался ее изначальный цвет — желто-коричневый, почти горчичный. Шеврон на рукаве пилота был точной копией эмблемы с обшивки вертолета.

— Это военные? — глупо спросил Виктор.

Монгол покачал головой:

— Я не знаю...

Разом вспомнились все известные легенды. И только теперь Виктор ясно осознал, что они, трое напуганных людей, находятся вдалеке от цивилизации, посреди зараженного таежного леса, а за их спинами высится молчаливая цитадель исчезнувшей культуры.

Только — исчезнувшей ли?

— Тут есть кто-то еще, — внезапно сказал Монгол.

Немудрено, что третьего пассажира вначале никто не заметил — он лежал в густой тени, завалившись вбок на сиденье. Вначале Виктору показалось, что мертвец с головы до ног покрыт запекшейся кровью. Но иллюзия создавалась лишь благодаря ржавой окраске мундира (в каких еще лесах, как не в этих, зараженных радиацией, военный камуфляж будет выкрашен в красные тона?). Тускло поблескивал черно-золотой кант. Голова с коротким ежиком выгоревших волос была опущена, глаза закрыты.

— Вдруг он еще жив? — за спиной прошептала Мириам.

Мертвец шевельнулся.

Страх океанской волной вдруг окатил Виктора, и он почувствовал, как волосы сами собой зашевелились на затылке.

Этого не могло быть. Он мертв. Точно — мертв.

Такая нездоровая бледность, и заострившиеся черты лица, и впалые щеки бывают только у мертвого....

Мертвец открыл глаза.

Точнее, только один: второй был скрыт кожаной нашлепкой на узком ремне. Но и в этом единственном глазу, по цвету напоминающем желтовато-зеленую болотную ряску, полыхало столько жестокости, что ступор моментально отпустил Виктора. В одну секунду, повинуясь скорее инстинкту, нежели разуму, ученый выдернул оружие и отскочил вбок.

В тот же миг страшно грохнула и отлетела дверь вертолета. От неожиданности Виктор остолбенел и ему хватило сил только на то, чтобы повернуть голову, и увидеть, как падает Монгол. Выпущенная им обойма прошила обшивку вертолета. Сам Монгол лежал навзничь, суча ногами и хватаясь скрюченными пальцами за перерезанное горло. Рядом вскрикнула Мириам, и ее голос превратился в беспорядочное бульканье — в основании шеи торчало что-то черное, длинное, подрагивающее, похожее на тонкое копье. Виктор застыл от ужаса, глядя, как падает его спутница.

"Как же так... как же так? — крутилось в голове. — Ведь она же не нападала..."

Холодный ветер с размаху дал пощечину. Виктор поперхнулся и рефлекторно нажал на спусковой крючок. Дуло дернулось, осветилось короткой вспышкой.

"Мимо!" — пронеслась лихорадочная мысль.

В горле стало сухо, как в выкипевшем чайнике. Все это произошло в долю секунды. Округлившимися глазами Виктор видел, как приближается человек в ржавом мундире, целый и невредимый.

Он шел неуклюже, как бы неуверенно, впечатывая каблуки глубоко в мерзлую землю. Виктору казалось, что она стонет и трескается, не выдерживая веса незнакомца, хотя тот и уступал ученому в росте и телосложении. Но с ним надвигалась какая-то невидимая, сокрушительная сила, готовая навалиться, подмять под себя, раздавить. Наклонившись над конвульсивно подергивающимся телом Мириам, незнакомец вытащил из ее горла тонкий прут, оказавшийся стеком с заостренным лезвием на конце. Из раны фонтанчиком брызнула кровь.

Виктор стряхнул оцепенение и закричал:

— А ну, стоять! Не приближайся, иначе я выстрелю снова!

И выругался.

Человек остановился, втянул голову в плечи. Руки безвольно болтались вдоль тела, единственный глаз сочился болотной мутью. Зомби — вот кого он напоминал. Мертвеца, ожившего только наполовину.

— Опусти пистолет, идиот, — скучно произнес он.

Его свистящий, полностью лишенный эмоций голос отчетливо слышался в застывшем воздухе, промозглым туманом заполз под черепную коробку.

Виктор сжал зубы, стряхивая гипнотическую паутину ужаса, процедил:

— Я дважды не повторяю! Еще шаг и...

Незнакомец тяжело передвинул ноги. Виктор краем глаза отметил, как его рука в перчатке с нашитыми пластинами крепче обхватила гибкий прут стека.

"Стреляй! Иначе будет поздно!"

Виктор выстрелил снова.

Резкий, заставивший ученого вздрогнуть, свист оборвался приглушенным всасывающим хлопком. Виктор увидел, как правая штанина незнакомца, прямо над коленом, наливается багряной, влажной тяжестью. Он покачнулся, но не отступил. Вместо этого тонкие губы стали растягиваться и кривиться — широко, счастливо, словно незнакомец только и ждал этого решающего выстрела.

А в следующую минуту запястье Виктора вдруг пронзили тысячи болевых игл, пистолет выпал, стукнувшись о мерзлые камни. Он даже не сразу понял, что крик, взорвавший настороженную полуденную тишь, был его собственным. Гибкий стек хлестнул по ногам, рассекая ткань комбинезона, и Виктор упал на колени. Его ударили по лицу: не острыми гранями металлических пластин, ладонью, но достаточно сильно, чтобы из левой ноздри Виктора потекла кровь. Потом к его запрокинутому вверх лицу придвинулось лицо незнакомца (когда он успел подойти, этот неповоротливый зомби?), и Виктор почуял легкий запах: сладость и гарь. Черный кружок повязки на косом ремне был похож на впадину открытого электрического щитка, показалось: если сдвинуть повязку, можно увидеть микросхемы и обрывки проводов.

— Это первый и последний раз, когда я позволяю тебе сделать такое, — снова раздался над самым ухом ровный голос. — Уясни урок.

Виктор хрипел и хватал ртом воздух, пытаясь безуспешно выкарабкаться из мертвого захвата незнакомца. Боковым зрением он видел лежащую в снегу и хвое Мириам. Все это казалось нереальным. Сном. Сил на сопротивление не осталось, и он только и мог, что коротко кивнуть.

Незнакомец склонил голову набок, прислушиваясь к отдаленному гулу.

— Идем.

Хватка на горле ослабла. Руки больно заломили назад, толкнули в спину. Сквозь пелену полуобморочного состояния Виктор успел заметить, как незнакомец грубо заталкивает его обратно в цитадель, сквозь мрак и тишину тоннеля, в нижние ярусы-соты улья. Ткнув Виктора лицом в окаменевшую стену, навалился сверху сам.

— Тихо.

Сначала Виктор не слышал ничего, кроме биения собственного сердца. Потом ему почудились шаги — тяжелые и шаркающие. И тихие голоса, усиливающиеся акустикой пещеры. Разговаривали двое.

— Здесь вертолет, — сказал один.

— И чужаки, — отвечал ему другой.

— Чужаки мертвы.

— Солдаты мертвы тоже.

— Их было трое.

— Двое солдат. Один офицер.

— Все мертвы.

— Где тело?

— Разбилось.

— Я чую запах.

— Это запах Улья.

Виктору казалось, что он бредит. Короткие рваные фразы спорящих кружили голову, звучали все быстрее, будто взмахи лопастей ветряной мельницы.

— Он мог уйти, — тем временем снова сказал первый.

Второй возразил ему:

— Никто не уйдет от Королевы.

— Он мог спрятаться в Улье.

— Тогда мы взорвем Улей.

— Да. Это по уставу, — наконец согласился первый.

Голоса стихли. Сердце Виктора колотилось, едва не выскакивая из горла. Он не сразу заметил ослабевшую хватку на своей руке и очнулся лишь когда незнакомец шепнул ему:

— Идем.

— К-куда?

Голова шла кругом: этот человек убил его друзей, но не убивает его самого по какой-то неведомой причине.

— Вниз, — ответил незнакомец. — В катакомбы. Улей взорвут.

— Кто они?! — почти закричал Виктор.

"Кто ты?"

— Васпы.

— Меня будут искать, — Виктор еще хватался за обрывки того знакомого мира, в котором осталась его работа и его коллеги по экспедиции. Он вспомнил, что в вездеходе остался Дерек, и если он видел падающий вертолет, возможно...

— Нет, — оборвал мысли незнакомец. — Думаешь про вездеход? Водитель тоже умер.

В этот момент Виктор вывернулся из захвата и пнул своего мучителя в колено. Тот со свистом втянул воздух, но даже не покачнулся. Вместо этого пальцы снова сжали Виктору горло так, что перед глазами радугой вспыхнули разноцветные искры.

— Что... тебе нужно? — прохрипел Виктор.

— Симбиоз.

— Я... не понимаю...

Он снова начал задыхаться, и вдруг почувствовал резкую боль и жжение: лезвие стека крест-накрест располосовало ладонь.

— Пока ты нужен, — сказал незнакомец, — никто не причинит вреда. Пока жив я — жив и ты.

Он убрал пальцы с горла Виктора и стиснул пораненную ладонь. На пол закапала кровь. Когда он отнял руку, Виктор увидел, что на ладони незнакомца тоже сделан надрез.

— Договор скреплен кровью, — сказал незнакомец. — Теперь я не смогу тебя убить. Даже если захочу. Пока срок договора не истечет.

— Когда же он истечет? — машинально спросил Виктор.

— Когда я получу желаемое. Теперь спускаемся. Скорее.

Глаза Виктора почти адаптировались к темноте. Он видел, как незнакомец произвел ряд манипуляций над выщербленной поверхностью стены, и пол зашевелился, разошелся в стороны. Узкая каменная лестница уходила во тьму, слабо подсвеченную серебром.

Лезвие стека не сильно, но настойчиво кольнуло под ребро, вынуждая сделать первый шаг. И начался спуск в подземелье. В голове еще колыхался туман, но единственное, что Виктор уяснил твердо — ему не стоит перечить.

— Переждем здесь, — сказал незнакомец.

В подземелье пахло сыростью и гнилью. Стены, покрытые восковым налетом, фосфоресцировали мягким белым светом. Виктору захотелось взять пробу этого вещества, но вовремя вспомнил, что склянки остались в сумке Мириам. Коридор уходил вперед, раздваивался, уходил снова и раздваивался еще — бог знает, на сколько миль растянулся этот подземный лабиринт.