Колос времени

Вера хмыкнула, невольно покачав головой. Положа руку на сердце, она была не уверена, что легко с этим справится. Нет, надо было делать это с самого начала, а не лезть очертя голову в предложенную авантюру. Теперь ее так просто не отпустят — не столько Кирилл, сколько собственная совесть и еще что-то, чему Вера пока не могла подобрать определения...

Вот только как быть с налетом на квартиру? Все-таки обратиться в полицию? Вера поежилась, представив, что скажет на это Ядвига Станиславовна... Нет уж, лучше не поднимать шума. Бабушкины деньги и документы не тронуты, статуэтка осталась у Водлянова, камень темполог держит при себе, не желая расставаться с ним ни на минуту. О том, что налет очень уж вписывается в цепочку странных событий, случившихся за эти два дня, тоже лучше пока не думать. Может, потом еще будет время...

Вынырнув из своих мыслей, Вера потрогала нагревшееся темечко. Утреннее солнце беспощадно гнало жар сквозь густой влажный воздух. Прятаться в тени казалось бесполезным — в духовке городских улиц даже тени как будто растворялись. От невских волн поднимался пар, струи надводного фонтана напротив Биржевой площади колыхались призрачным маревом.

Оглянувшись, Вера обнаружила, что ноги сами привели ее к Троицкому мосту. Нет, к Водлянову она не пойдет! Невозможно предстать перед ним в таком виде, словно ее сначала пожевали, а затем выплюнули и растерли по асфальту. Что о ней человек подумает? А новости, если они есть, можно узнать и по телефону.

Сейчас — домой, выспаться, привести себя в порядок, душевный и телесный.

Рассеянно поглядев на воздевшего меч Суворова, Вера направилась к Марсовому полю. Внезапно в глазах у нее зарябило, будто мир вокруг прокрутили в огромном калейдоскопе. Вера ускорила шаг. Черт бы побрал эту жару... И это место. Марсово поле никогда ей не нравилось. Было время, когда она обходила его стороной — и вовсе не из-за суеверия. Мистические тайны Питербурга ее скорее развлекали. На традиционных посиделках общества графиков и живописцев городские легенды обычно шли на ура, особенно под портвейн. Но в реальности Вера ни разу не сталкивалась ни с призраком императора Павла, играющего на флажолете в покоях Михайловского замка, ни с "траурной букетницей", ни даже с духом замученного студента, который однажды они с Юлькой на спор пытались отловить на Университетской набережной.

И все же два места в городе вызывали у Веры необъяснимое отторжение: Марсово поле и... и...

"Ротонда", — отчетливо прозвучало над ухом, вынудив девушку с опаской оглянуться. Да, "Ротонда"... Черная дыра Петроградской стороны. Обычное, на первый взгляд, здание, образчик эпохи классицизма. Единственное парадное и винтовая лестница без площадок, идущая до самого чердака. Во времена Вериной юности — любимое место сбора незанятой молодежи. Особым шиком было тогда забраться в "Ротонду" через выбитое подвальное окно, развалиться на выщербленных ступенях с бутылкой пива в руках, пострелять окурками в потолок или оставить автограф на размалеванных стенах. И когда же "Ротонда" стала вызывать у нее нервную дрожь?..

Вера страдальчески сморщилась, потирая мокрый лоб. Боль снова начала постреливать в виски. Творилось что-то странное: дышать становилось все труднее, сознание словно раздвоилось. Одна его часть продолжала наблюдать окружающий мир: усыпанные гравием дорожки, пыльную листву низкорослых лип, японских туристов, старательно фотографирующих все вокруг. Другая как будто отступила в сторону и вела себя совершенно независимо. В какой-то момент, оглянувшись, Вера увидела саму себя чуть позади справа, вышагивающую по аллее с таким же отекшим от жары лицом, с сумкой на плече, в той же мятой футболке и туфлях на босу ногу. Видение было настолько полным и отчетливым, что, когда девушка в испуге прижала пальцы ко рту, ее двойник, чуть помедлив, сделал то же самое.

"Я схожу с ума... — Вера прикрыла глаза и пошатнулась, едва не налетев на очередного японского туриста. — Нет! Это просто нервы... Надо выспаться, и со мной все будет в порядке... Все будет в порядке".

В тесноте и духоте метро ее одолела дремота. Сонно обвиснув на поручне, Вера поминутно клевала носом. Странно это: несколько часов выпало твоей из жизни, а ты этого совсем не чувствуешь. И по внутреннему твоему расписанию сейчас на дворе должна быть ночь... Едва не вывихнув челюсть в очередном душераздирающем зевке, Вера вывалилась из метро и, еле переставляя ноги, побрела по улице. Вправду сказать, ей уже было все равно, кто или что вышагивает рядом. Но вдруг она остановилась, и теплая пелена, окутывающая утомленный мозг, начала быстро рассеиваться.

Перед ней возвышалось круглое приземистое здание со светло-желтыми облупившимися стенами. Мутные стекла окон созерцали окружающий пейзаж, точно старческие подслеповатые глаза. Грязно-серые пилястры с отбитыми капителями глубокими морщинами рассекали фасад.

Вера прикрыла глаза: "Я все-таки схожу с ума".

Да, в здравом уме она бы сюда никогда не явилась. Но стоило отвлечься, и ноги сами привели ее к проклятому месту. "Ротонда", ну надо же! Странные штуки выкидывает подсознание...

Девушка зачем-то посмотрела по сторонам, несколько раз глубоко вздохнула и истерично рассмеялась.

А тут мало что изменилось за последние десять лет! Только двор стал почище: вместо свалки в нем теперь автомобильная стоянка, огороженная металлической решеткой и полосатым шлагбаумом на въезде. И у старушки "Ротонды", несмотря на заброшенный вид, появилась новая железная дверь, сейчас, как нарочно, слегка приоткрытая.

Вера переступила с ноги на ногу. Привычного отторжения почему-то не чувствовалось. Очень медленно девушка подошла к двери и заглянула в подъезд. Единственная лампочка освещала застеленную линолеумом площадку. На стенах, сколько можно было разглядеть, красовались все те же надписи, слегка замытые, но по-прежнему хорошо различимые. Ближе к двери на светлом прямоугольнике выделялась черно-белая пиктограмма — волчья голова с оскаленной пастью.

Помявшись, Вера вошла внутрь и машинально вытянула руку, нащупывая расшатанные перила. Лестница витками уходила в темноту, но по ней девушка могла пройти даже с закрытыми глазами. Нога сама нашла первую ступеньку, и от нахлынувших воспоминаний по коже пробежал холодок. В последний раз Вера летела по этой лестнице так, как будто за ней гналась толпа призраков и местный участковый впридачу, а недопитая бутылка пива так и осталась где-то на втором этаже... Мысленно ругая себя за глупость, Вера, тем не менее, дошла до этого места и пошарила внизу рукой. Разумеется, никакой бутылки она не нашла. Как будто прошлое могло вдруг материализоваться в настоящем!

С легкой ностальгией Вера поскребла ногтем стену, добавив новый штрих к старой "росписи", и уже совсем спокойно спустилась вниз и вышла на улицу.

Во двор неторопливо въехал вишневый джип с тонированными стеклами и остановился у шлагбаума. Равнодушно скользнув по нему взглядом, Вера повернулась, чтобы в последний раз полюбоваться приютом своей юности. Неприятное покалывание между лопаток отвлекло ее от воспоминаний. Вера оглянулась — рядом с джипом стоял высокий темноволосый мужчина. Его глаза были скрыты за зеркальными очками, но выражение обращенного к ней лица Вере не понравилось. Бог знает, почему! Ведь было в нем ничего угрожающего, напротив, заметив Верин опасливый взгляд, мужчина ей даже улыбнулся.

Стараясь выглядеть непринужденно, девушка направилась к выезду. Джип и его водителя она все же постаралась обойти подальше. Мужчина хлопнул дверью и неспешно двинулся ей наперерез. На его тонких губах по-прежнему играла добродушная улыбка.

— Девушка, а, девушка... — игриво окликнул он Веру, сдвинув очки на макушку. — Мы с вами не знакомы?

"Нет!" — хотела выпалить та, но, открыв рот, замерла от проклюнувшегося воспоминания: брызжущий слюной темполог наскакивает на вишневый капот, а за быстро поднимающимся стеклом — перекошенное от испуга и злости лицо водителя. "Псих долбанный!"...

Да, эта физиономия с широкой бульдожьей челюстью и темными щелками глаз, этот голос, слишком высокий для такого крупного тела — все было ей знакомо.

— Девушка, а, девушка, — мужчина медленно оттеснял Веру к "Ротонде", — как вас зовут?

Страх, необъяснимый, непрошенный, налетел внезапно, словно перед ее глазами свернуло лезвие ножа. Сердце подпрыгнуло и заколотилось в два раза быстрее, ладони вспотели. Выставив перед собой сумку, Вера пригнулась, будто намереваясь броситься вперед, но вместо этого отпрянула и заскочила в подъезд.

Тяжелые шаркающие шаги приблизились к двери, и девушка с отчаянием оглянулась. Ну, кто ее сюда тянул?! Бежать было некуда, разве что вверх по лестнице, но там, в конце концов, будет тупик.

Прижавшись к стене за дверью, Вера лихорадочно зашарила в сумке, отыскивая газовый баллончик. Потом замерла, прислушиваясь.

Мужчина сделал еще несколько шагов и остановился. Прямо над ухом Вера чувствовала его неровное дыхание.

Он хихикнул:

— Девушка, я иду искать...

Дверь медленно потянулась наружу.

— Девушка-а...

Он был совсем близко, при желании Вера легко могла бы до него дотянуться. Лица она не видела, но чувствовала, что мужчина улыбается. Холодная капля проползла по ее виску, неприятно щекочась, скатилась по шее... Всем телом оттолкнувшись от стены, Вера вытянула руки и бросилась вперед.

Ее ладони скользнули по обтянутому влажной рубашкой плечу, а в следующее мгновение, утратив опору, прошли сквозь него. По инерции Вера пролетела до двери, ударилась об нее и вывалилась на улицу.

Не удержавшись, она рухнула на асфальт, но тут же поднялась и, не обращая внимания на боль в содранных коленях, поспешно заковыляла прочь. Только потом она поняла, что никто ее не преследует — дверь подъезда как захлопнулась, так больше и не открывалась. Темноволосый словно растворился в воздухе. Исчез даже вишневый джип — на его месте у шлагбаума теперь стояли "Жигули" со снятыми дворниками.

Вера приостановилась, и тут в боку у нее завибрировало, а из сумки раздались приглушенные телефонные трели. Девушка едва не подпрыгнула и торопливо выхватила дрожащую и мигающую трубку.

— Да!

— Верочка, ну наконец-то! Это Анатолий Васильевич. Куда вы пропали? — В голосе бабушкиного ухажера слышалось явное облегчение.

— Здравствуйте, Анатолий Васильевич...

— Здравствуйте, барышня. Это не дело, я вам скажу! Полдня не могу до вас дозвониться.

— Извините, — пробормотала Вера. — Вчера я была немного занята.

— Вчера мы были вне зоны доступа, — помолчав, сухо произнес Анатолий Васильевич. — Сейчас вот на Валааме, утром были на службе в главном храме, потом нам сделали хорошую экскурсию... Дражайшей Ядвиге очень понравилось. Теперь вот гуляем... Вера, не мое дело, как вы проводите время, но, пожалуйста, будьте так добры отвечать на мои звонки. Я не из-за себя, вы же понимаете...

— Да-да, конечно! — Вера закивала, словно собеседник мог ее видеть. — Извините, я, кажется, потеряла счет времени.

Анатолий Васильевич негромко вздохнул.

— Не надо, не извиняйтесь. Я понимаю, молодость... У вас все в порядке?

— Да-да.

— Что ж, не буду вам надоедать. Верочка, мы договорились?..

— Да, — в который раз повторила девушка и, поколебавшись, спросила с нервным смешком: — Анатолий Васильевич, не подскажете, который сейчас час? У меня часы отстают...

— Минуточку... — В трубке зашуршало. — Без десяти шестнадцать. Через два часа мы возвращаемся на теплоход.

"Без десяти шестнадцать", — беззвучно шевельнула пересохшими губами Вера.

— До свидания, Верочка!

— До сви... — У нее перехватило горло.

Она подняла голову, невидяще глядя перед собой. Солнечные лучи, отражаясь от автомобильных крыш, били ей прямо в лицо. Вера прикрыла ладонью глаза и потерла, собирая разбегающиеся мысли.

Итак, она снова потеряла восемь часов. И камень тут совершенно ни при чем, потому что остался у темполога и создать временную помеху не мог. А значит... значит, она была права в своих предположениях. В этой истории есть и другая сторона.

Вера расправила плечи. На самом деле так даже лучше. Пусть Кирилл Снот разбирается с резонатором, ищет недостающие части, деактивирует, забирает с собой или оставляет — не важно.

Ей предстояло решить иную задачу.

Восточная Ливония, замок Зегельс, 1508 год

Снег, выпавший со дня святого Андрея, вопреки всем приметам не думал таять. Напротив, в первую же неделю Адвента намело столько, что напрямик через лес теперь было не пройти вовсе. Огромные сугробы надежно скрыли тропинки, а от большого тракта оставили чуть заметную рыжеватую тень.

Мартина Унгерн с усилием выдернула ногу из снежного заноса и остановилась, горестно глядя вперед. Небольшой лесок на вершине холма не должно было занести так сильно — и вправду, снега там оказалось чуть выше колена: сверху обманчиво плотная корка, внизу сырая рыхлость, удерживающая ноги подобно тискам.

Напрасно она не послушала Кристину и решила срезать путь через лесные прогоны... Казалось, так будет быстрее и безопасней. Вдруг отец обнаружит ее отсутствие и вышлет погоню? Несколько недель прошло с тех пор, как Элиза сбежала с заезжим французом, и барон продолжал рассылать отряды по всей Латгалии и дальше — в Эстляндию и Курляндию. Мартине же лишь недавно позволено было выйти из комнаты, и то под строгим надзором тетки. Если бы не умница Кристина, верная служанка и наперсница, нипочем бы ей из замка сегодня не выбраться. А сделать это надо было обязательно. И так уж откладывала, сколько могла...

Девушка потуже затянула заскорузлые от снега шнурки постола, поправила сбившиеся на сторону шерстяные шали и двинулась вперед, упрямо продираясь сквозь снежную целину. Под шалями о бок билась набитая торба.

Миновав редкий подлесок, в котором трескуче перекликались сороки, Мартина остановилась у заросшего оврага. Через кусты вела тайная тропинка, но отыскать ее было не так легко. Мартина двинулась по краю лога, оставляя за собой глубокую борозду. Несмотря на две пары толстых чулок, ноги у нее потихоньку начали коченеть.

Волки появились внезапно, серыми тенями вынырнув из светлой пелены ближнего бора. Один за другим три зверя неспешно перебежали открытое поле, приближаясь к оврагу. Их зимние шубы с более светлыми воротниками хорошо виднелись на сияюще-белом фоне.

Мартина попятилась. Волки нападали на людей только в голодное время, но такое случалось не каждый год. Чаще это происходило во время великого поста, и говорили, что волков подзуживал сам дьявол. Но сейчас для них в лесу было довольно добычи, и волки остановились, провожая немигающими взглядами отступавшую девушку. Самый нетерпеливый переступал на месте, но вожак — матерый волчище, на ладонь выше остальных — не делал ни одного движения в ее сторону.

Оступившись на крутом склоне, Мартина качнулась. Толстый пласт слежавшегося снега отделился от цельного покрова и поехал вниз, увлекая девушку за собой. Она упала на колени, неловко загребая руками, потом скатилась до самых кустов. На лицо ей посыпался снег. Заслонившись ладонью, девушка подняла глаза — волк стоял на краю, опустив лобастую голову. Из приоткрытой пасти шел пар, черные губы вздрагивали, открывая длинные желтоватые клыки. Узкие холодные глаза смотрели на девушку с почти человеческим любопытством.