— Ой ли... — с сомнением протянул Као.
Его друг вздрогнул.
— Ты чего?
— Да ничего... Просто знаю я этого Наследника. Недолго он на Востоке останется, скоро и к нам нагрянет.
Арайят согласно кивнул.
— Нагрянет, конечно. Да только войны все равно не будет.
— Почему это? — не понял Борг.
— Да потому, что местные бароны да графы в жизни не рискнут против такой силы подняться. Они Наследника грамотами встретят и сами ключи от ворот подарят...
— А как же Торвальд? — Борг нахмурился. — Эравия всяко сильнее вашего Наследника будет!
— Может, и сильнее, — Жигчин подмигнул Арайяту. — Да только далеко ваша Эравия, а мы — вот они, тута!
Все рассмеялись. К костру подошли еще двое воинов, тащивщих убитого кабана. Их встретили радостными криками.
2
— ...Эх, хорошо! — Арайят обгрыз последнюю косточку и, по обычаю, бросил ее через плечо. Борг управился раньше всех, Као все еще жевал. — Сюда б еще девку вроде той беленькой, и можно хоть в тэнгэр-ойнон!
Четверо из спутников Арайята согласно зацокали языками, признавая правоту командира. Као усмехнулся.
— Ты не похож на любителя северянок... — на родном языке заметил он. — Ай, Арайят, что скажешь?
Воин добродушно рассмеялся.
— Видел бы ты ту девку...
— Что, и вправду такая красавица?
Ответил Жигчин:
— Я, не совру, полмира объездил. Всех цветов женщин видел и пробовал... Но такой — не встречал. Словно из снега сотворенная!
— Белая, как олень Тэнгэ... — согласно кивнул другой воин. — Повезло ее хозяину.
Шоган удивленно поднял брови.
— Рабыня?!
— Из благородных, — пояснил Арайят. — Такие не часто в рабство попадают.
-Да уж, — добавил Жигчин. — А коли попали — так недолго рабынями пробудут...
Као усмехнулся.
— Это точно. Хотел бы я увидеть вашу красавицу.
— А ты ее скоро увидишь, — ухмыльнулся Арайят.
— Вот как?
— Вы же вроде в Штагфурт едете.
Шоган нахмурился.
— Она из Штагфурта?
— Вряд ли, — рассудительно заметил сосед Жигчина, тощий и костявый солдат в низко нахлобученной шапке. — Скорее всего, ее род враждовал со Штагфуртом, но попал на копья сэру Уорресу. А таких красавиц джигиты не режут, для себя сохраняют...
— Уоррес? — с трудом переспросил Као. Что-то в его голосе заставило всех умолкнуть. — Арайят, как звали девушку?
Воин пожал плечами.
— Почем я знаю.
— Опиши ее.
— Ну... — Арайят почесал в затылке. — Молоденькая, лет семнадцати. Красавица, каких не часто встретишь, да не в красоте вся соль... Белая она. Совсем белая. Волосы, ресницы, ногти... А глаза алые.
— Говорю же, будто из снега сотворенная! — добавил Жигчин.
Шоган долго молчал.
— Уоррес продал ее в рабство? — спросил он наконец, и теперь даже Борг, хоть и не понимал слов, резко повернулся к нему. В помертвевшем голосе Као ясно слышался звон металла. Арайят прищурился.
— Ты ее знаешь... — сказал он задумчиво. — Да?
Као стиснул зубы.
— Невеста. — Кивнув на Борга, добавил: — Его дочь.
— Айя, нехорошо... — Жигчин нахмурился. — Тогда спеши в Штагфурт. Слуги болтали, Уоррес хотел ею овладеть, да она ему коленом заехала... А потом на глазах у всего форта в лицо плюнула.
— Как же она ему в лапы-то попала? — озабоченно спросил Арайят.
Као уже был на ногах.
— Сами оставили, — сквозь зубы бросил он. — Уоррес нанял нас и обещал за ней приглядеть, пока не вернемся...
Жигчин выругался. Остальные воины переглядывались.
— За такое надо кожу снимать, — гневно сказал Арайят. Шоган молча кивнул и тронул Борга за плечо.
— Беда, — бросил он глухо. — Скорее в Штагфурт.
Богатырь побледнел.
— Метель?..
— Да. — Као поклонился Арайяту. — Спасибо, шуудан.
— Удачи вам, — серьезно ответил воин. — Будь у нас время, помогли бы, да ведь людей не бросишь, перемрут в тайге зимой-то...
— Что с ней? — Борг стоял, положив ладонь на рукоять топора. Его пальцы побелели от напряжения.
— Уоррес... — коротко ответил Као, и богатырь зарычал не хуже дракона.
— Тварь! — он бросился к коню.
Запрыгнув в сани, Као сразу пустил лошадей в галоп, Борг на своем коне уже умчался вперед. Костер, вокруг которого расположился караван, быстро удалялся.
— Спасибо тебе, драконша... — процедил Шоган. — Кабы не встретились мы с тобой, так и не узнали бы...
Тиамат молча, внимательно следила за людьми.
* * *
До Штагфурта сани домчались часов через пять, когда рассвет только начинал раскрашивать небеса в пурпур. Пограничный форт располагался на берегу замерзшей реки, он нависал над ней, словно сжатая в кулак ладонь. Штагфурт был большой крепостью, с высокими деревянными стенами и двумя башнями на восточной и южной стороне. Западный Тракт начинался прямо у ворот.
— Если на нас нападут, беги в лес, — приказал Као драконочке, когда впереди показались темные очертания форта. Снег скрипел под полозьями. — Ни в коем случае не пытайся взлететь. Если они поймут, что ты дракон — перевернут всю округу, но отыщут.
Тиамат мрачно глядела вперед.
— Что произошло? — спросила она после долгой паузы.
Као покосился на драконочку.
— С каких пор тебя волнуют людские дела?
— С тех самых пор, как я живу среди людей. — огрызнулась Тия. — Почему на нас могут напасть?
Шоган сплюнул на дорогу.
— Уоррес... Он сделал очень плохо. Очень. За то, что он сделал, надо живьем снимать шкуру.
— Как с драконов? — Тиамат горько усмехнулась.
— Помолчи, а? — в сердцах бросил Као. — Не до тебя!
Драконочка молча отвернулась и продолжила глядеть на дорогу. Усталые кони тащили сани вперед, в небе одиноко горела Сонари, самая поздняя из четырех фиолетовых лун. В ее призрачном свете дорога казалась нереальной, черные деревья отбрасывали светлые тени на снег. Тиамат закрыла глаза.
Отряд солдат преградил им путь в трехстах ярдах от ворот. Као несколько мгновений переводил взгляд с одного врага на другого и, видимо, выражения их лиц ответили ему на все вопросы; неожиданно издав гортанный крик, Шоган хлестнул коней и погнал сани прямо на стражников. Те с руганью и криками бросились врассыпную. Однако один из воинов, посмелее других, успел подсечь топором ноги правой лошади. Несчастное животное рухнуло на снег, и сани, увлекаемые вторым конем, с разгона перевернулись. Но Шогана в них уже не было. Сбросив полушубок и оставшись в длинной кольчуге до колен, Као выхватил два прямых клинка и бросился в атаку.
Фехтовал он великолепно. Спустя минуту один из солдат хрипел на снегу, остальные стали гораздо осторожнее. Тем временем Тиамат притаилась под шкурами в перевернутых санях и молча наблюдала.
Као вертелся на месте как волчок. Его мечи сверкали, отражая выпады сразу четверых стражников, обычно каменное лицо наемника искажал гнев. Один из солдат слишком высоко поднял щит, отражая удар Као, и тут же с воплем упал на колени, зажимая руками распоротый живот. Второй отпрянул и споткнулся о его тело. Один из не участвовавших в схватке стражников метнул в спину Као тяжелый нож. Наемник пошатнулся; нож не смог пробить кольчугу, но сила удара помешала Шогану отразить выпад другого солдата, и тот с торжествующим ревом ударил Као мечом в бок. Кольчуга с хрустом подалась.
Стиснув зубы, Тиамат следила, как упавшего на колени наемника добивают рассвирепевшие солдаты. Его несколько раз ударили мечами и, уже неподвижного, окровавленного, пригвоздили к земле дротиком. Сделавший это солдат — тот самый, что подрезал ноги коню — остервенело плюнул на тело.
— Мразь узкоглазая, мать твою... — стражник грязно выругался. — Пит! Проверь, ребята живы?
Другой солдат уже хлопотал над раненными товарищами.
— Гансу каюк. Да и Роджера сильно порезал, недоносок... Зигфрид, ты как?
— Дерьмо... — один из раненных с трудом приподнялся.
— В порядке, — ухмыльнулся Пит. — Эй, Фриц! Скорее, их надо к лекарю!
Солдат, поразивший Као, скомандовал:
— Берите их, ну, шевелись! Я осмотрю сани.
Стражники поспешно уложили пострадавших на сложенные плащи и бросились к крепости, где уже горели несколько факелов. Оттуда донеслись взволнованные голоса и страшный женский крик.
Тем временем Фриц, тихо ругаясь про себя, выдернул дротик из тела Као и несколько раз воткнул его в снег, очищая от крови.
— Тварь... — он пнул погибшего. — Сволочь...
Немного успокоившись, солдат подошел к саням. Раненая лошадь, придавленная полозьями, была еще жива и хрипло дышала. Фриц отцепил с пояса нож и резко, умело перерезал ей горло — несчастная сумела только дернуться.
Еще миг, и драконочка была бы обнаружена. Тиамат молча набрала снега в горсть и покрутила в ладонях, пока не получился шарик.
— Это еще что такое?.. — Фриц заметил движение. Отпрянув, он открыл рот чтобы закричать, но Тия, не говоря ни слова, сильно сдавила снежок в кулаке.
Тело солдата мучительно изогнулось. Из носа брызнула кровь, глаза вылезли из орбит. Схватившись за сердце, Фриц без единого звука рухнул наземь, некоторое время бился в агонии и наконец затих, скорчившись в неестественной позе. Изо рта у него тонкой струйкой потекла темная венозная кровь.
Драконочка с омерзением отбросила снежок. Внимательно оглядев местность, она выбралась из-под саней и подошла к месту сражения. Оставшаяся в живых лошадь тревожно всхрапывала, чуя запах крови.
— Тяга к смерти заложена в вашей природе... — тихо сказала Тиамат, опускаясь на колени возле мертвого Као. — Ты так и не сказал, за что тебя убили...
Внезапно губы наемника дрогнули. С огромным трудом приоткрыв налитые кровью глаза, он посмотрел на дракона.
— Видишь?.. — едва разборчиво прошептал Шоган. — А ты... удивлялась... почему мы... со всеми воюем...
Тия вздохнула.
— Помолчи, — невесело посоветовала она. — Я попробую тебя спасти.
— За... зачем?... — уголки рта Као чуть дернулись. — Тебе же... все равно...
— Если ты можешь кого-то спасти и не делаешь этого — ты виновен в его смерти, — тихо ответила драконочка. — А я не хочу больше смертей.
— Меня... не спасти, — прохрипел Као. — Спаси лучше... девочку Борга...
— Помолчи, — Тиамат прикрыла глаза.
Глубоко вдохнув, она положила руки на окровавленную грудь воина и замерла, одна против ночного неба, искорка изумрудного пламени среди холодной черно-белой тайги. Тихо падал снег.
3
Прежде чем тело Фрица обнаружили, Тия успела отвезти Као на две сотни ярдов в лес. Наемник с трудом дышал; сил Тиамат едва хватило, чтобы спасти его жизнь, но залечить раны она уже не сумела. Уставшая драконочка без сил сидела в снегу. Рядом, на окровавленном полушубке, лежал Као. Неподалеку стояла лошадь, которую Тиамат выпрягла из перевернувшихся саней и отвела с дороги. Несколько минут царила тишина.
— Зачем?.. — внезапно прошептал Као. — Почему... рискуешь?
Драконочка смотрела на звезды.
— Не знаю, — ответила она.
— Ты... не смей умирать, — задыхаясь от боли выдавил Као. — Поняла? Живи... И не рискуй ради всяких...
Тиамат горько улыбнулась.
— Твоя жизнь куда дороже моей, — ответила она негромко. — Ведь у тебя есть, или скоро будет семья. А я...
Она замолчала. Шоган, превозмогая боль, повернул голову и долго смотрел на крылатую.
— Кто ты? — прошептал он. — Кто?..
Тиамат закрыла глаза.
— Я бабочка, — едва слышно ответила она. — Большая-большая бабочка... В мире, где не осталось цветов.
Упрямо дернув хвостом, Тия смахнула непрошенную слезинку и встала.
— Живи, — сказала она Као. — Обязательно живи. Если не ради себя, то ради своих потомков. Расскажи им... Про нас.
Отвернувшись, драконочка выломала сухой сук и принялась тщательно рисовать пентаграмму вокруг полянки, где лежал Као. Тот молча следил.
Несколько минут прошли в тишине, лишь хрустел снег. Внезапно с места сражения донеслись крики и ругань. Через минуту там раздался собачий лай, и смертельно бледный Шоган застонал от бессилия.
— Оставь меня, отправляйся спасать девочку... — прохрипел он.
Тиамат бросила на раненного короткий взгляд.
— Какую девочку?
— Дочь Борга... мою невесту. Уоррес хочет ее... Это хуже смерти...
— Поэтому на нас напали?
— Нет... — Као чуть качнул головой. — Борг... Он, должно быть, нас опередил. Напал на Уорреса... И проиграл.
— Если он проиграл, то уже погиб, — холодно ответила драконочка. — Если же не погиб, то сразу его не убьют. Сначала я спасу тебя.
Воин закашлялся. На губах сразу проступила кровавая пена, в груди слышались хрипы. Тиамат нахмурилась.
— Тебе к лекарю надо.
— Дура... — глаза Шогана сверкали яростью. — Сейчас... здесь будут солдаты! Спасайся!
Драконочка ничего не ответила, просто закончила рисовать пентаграмму и воткнула в каждую вершину еловую ветку. Затем, подойдя к лошади, некоторое время гладила ее по шее, успокаивая и лаская.
— Прости... — шепнула Тиамат. — Но так надо.
Животное дернулось, когда драконочка погрузила коготь в вену на его шее. Алая кровь потекла по шерсти, лошадь захрапела и попятилась. Тия быстро измазала в крови еловую ветку и провела рукой поверх ранки. Та сразу перестала кровоточить.
— Вот и все... — она потрепала лошадь по шее. — Спасибо.
Отвернувшись, Тиамат подошла к своей пентаграмме, провела когтем по окровавленной ветке и быстро начертила на снегу какую-то руну. Затем, вернувшись к Шогану, взяла другую ветку и потерла ее о рану на боку воина. Тот закусил губу.
— Ведьма... — прохрипел Као.
— Верно, — согласилась драконочка. — Учитель говорил, у меня огромные задатки в черной магии и небольшие способности в белой и красной. Потому и обучал как ведьму. — Рядом с первой Тия начертила вторую руну — человеческой кровью. Повернулась к раненному:
— Я должна раздобыть собачью кровь. Скоро вернусь.
Као молча закрыл глаза. Драконочка тем временем принюхалась и решительно двинулась к северу. Когда она пересекла грань незамкнутой пентаграммы, вся фигура на миг вспыхнула красным огнем.
Шум облавы понемногу приближался. Солдаты двигались цепью, держась на расстоянии пяти шагов от соседа, перекликиваясь и звеня оружием, собаки остервенело лаяли. Као тратил последние силы, стараясь не провалиться в беспамятство.
— Вот и я, — Тиамат появилась внезапно, быстро начертила на снегу третью руну и замкнула узор магической пентаграммы. Вся фигура зловеще полыхнула изумрудным пламенем. — Теперь ни люди, ни собаки, ни лошади нас не увидят, пока существуют эти руны.
— Неплохо... для ящерицы, — выдавил Шоган.
Ничего не ответив, драконочка уселась на край полушубка, скрестила ноги и закрыла глаза.
Небо понемногу светлело.
* * *
Утром драконочка отправилась на охоту и вернулась с двумя зайцами. Быстро разожгла костер в специально выкопанной яме, которая маскировала пламя и дым. Шоган оказался слишком слаб, чтобы есть самостоятельно, Тиамат пришлось резать жареное мясо мелкими ломтиками и кормить его с рук. Пока раненный ел, крылатая о чем-то раздумывала.
— Скажи, в ваших землях водятся разумные ящерицы примерно с мой хвост размером, которые носят белые балахоны с капюшоном, ходят на двух ногах и умеют кататься по льду реки словно на коньках? — спросила внезапно Тиамат. Изумленный Као с трудом покачал головой.
