Солнце Палестины

Когда крестоносцы двинулись к Иерусалиму, то отец не остался сидеть во взятом городе и потащил семью дальше. В дороге его родителей догнала болезнь, которая не коснулась их раньше. Попутчики, опасаясь новой эпидемии, бросили его родных на обочине дороги, отобрав их повозку, правда как истинные христиане оставили им хлеба и воды.

Четыре дня Якоб ухаживал за больными отцом и матерью, болезнь щадила его, он оставался здоровым. Когда родители скончались, похоронил их, выкопав яму ножом, и пошёл догонять армию. Дорогу, по которой шло войско, можно было легко найти по могильным холмикам умерших раненых, брошенных поломанными повозок и трупами павших лошадей.

Через два дня, он догнал армию у Триполи, которую безуспешно штурмовали крестоносцы. С тех пор Якоб так и шел с ними, перебиваясь случайными заработками за еду, иногда попрошайничая. Помня отцовскую науку, что встречают по одежке, старался держать ее в чистоте и целой.

В последние дни в войске стало плохо с едой и ему уже не подавали, только прогоняли. Опуститься до воровства мешала гордость и воспитание. Как-то вечером Якоб подслушал беседу одной ватаги. Один из ватажников рассказывал остальным свежую новость. Якобы в свите жёны графа Тулузы появились две странные девицы воинственного вида с кучей добра. Они без свиты и охраны, и слуг у них нет. Всю ночь ватага придумывала способы отъема этого добра, но узнав, что они следуют под охраной воинов графа, бросили об этом мечтать. Якоб вспомнил этот разговор и решил попытать счастья набиться в слуги.

Когда парень закончил свою исповедь, девушки некоторое время сидели, молча, находясь под впечатлением. Сашу поразила жизненная стойкость паренька, ведь он не опустился до воровства, следил за собой, остался верен своим принципам. Невольно это вызывало уважение.

— Ладно, парень, — проговорила она и достала из сумки один из трофейных кинжалов, — вот тебе ножик. Будешь вещи охранять, а мы с госпожой Анастасией, должны сопровождать жену графа на вечерней трапезе, так что бди, нас долго не будет.

Якоб взял кинжал, глаза его засияли радостью, а на лице застыла решимость умереть, но не допустить супостата к их вещам.

Глава 8

Утром, на четвёртый день, после утренней молитвы, девушки, поеживаясь от росы и прохлады, собирали свои вещи и оседлывали коней. Они старались быть готовыми ко времени, когда будет дан сигнал начать движение. Между ними метался Якоб, пытался помогать им, хватая все, до чего мог дотянуться. Он суетился, показывая хозяйкам своё усердие, но больше мешая, ведь у девушек все действия были отработанны за предыдущие дни. В конце концов, Анастасия не выдержала и прикрикнула на него:

— Якоб, не мельтеши, вот тебе конь, — она, махнула рукой на вьючную лошадь, — займись им. Кстати, на нем и поедешь. Сможешь без седла?

Мальчишка кивнул и пошёл паковать седельные сумки, стелить потник на спину животного, одевать поводья. Спорить с младшей госпожой, он не рискнул. Она держала его на расстоянии, подчеркивая сословную разницу между ними. Якоб был готов к этому, и она для него была понятна. За свою жизнь он повидал разных господ, и госпожа Анастасия была не лучше и не хуже других.

Больше вопросов у него вызывала госпожа Александра. Несомненно, она была старшей по возрасту и госпожа Анастасия, являясь младше ее, подчинялась ей. Но в ней Якоб не чувствовал господских замашек. Мало того, она держала себя с ним как старшая сестра. Кинжал вручила вчера вечером, а обратно не забрала. Принесла с ужина специально для него кусок жареного мяса и кружку воды. Сама седлала своего коня, иногда прося его кое-что подать или поддержать. Сначала он решил, что госпожа Александра фрейлина и охранник для Анастасии. Но рассмотрев украдкой ее меч, а сегодня, помогая укладывать седло на коня, её золотой крестик под воротником нательной рубахи, он предположил, что, возможно, знатностью она повыше будет. Ему показалось, что она долго жила или воспитывалась в монастыре, так как не знала современной жизни. Это объясняло, почему она часто обращалась к своей спутнице с вопросами или за пояснениями.

В конце концов, он решил, что странности господ ему ничем не грозят, но дал себе слово не переступать черту. Он слуга и будет держать себя с ними как положено слуге, а то забудешься и потеряешь место, а бродяжничать ему ужасно надоело.

А девушки не подозревая о рассуждениях своего нового спутника, облачались в своё железо. Саша после того, как они присоединились к войску, решила, что теперь можно спрятать свою кольчугу подальше и забыть о ней, как о страшном сне. Однако, её спутница, уговорила продолжить ношение железной рубашки. Основными аргументами, которые она привела, состояли в том, что, во-первых, они на войне, и произойти может всякое, вдруг появятся сарацины и обстреляют колонну, а во-вторых, для неё это будет дополнительной тренировкой и Сашино тело привыкнет носить доспех. Ведь в ее будущей жизни может возникнуть необходимость в нем. Ни кто не может знать заранее, какие испытания им пошлет Господь. Пришлось ей согласиться с доводами Насти и мучиться, одевая и снимая доспех каждые утро или вечер.

Запаковав своё тело в железо, Саша, застегивала на талии пояс с оружием, когда почувствовала чужой, пристальный взгляд. Она резко обернулась и увидела группу рыцарей, с Эсташем де Блуа и Робертом Нормандским во главе. Мужчины, видимо, давно наблюдали, как благородные дамы облачаются в железо. Наверное, со стороны это смотрелось забавно, и их взгляды ничем не отличались от взглядов современных мужчин, которые могут так смотреть, к примеру, на девушку, меняющую колесо у автомобиля.

Граф де Блуа увидев, что дамы их заметили, тронул коня и подъехал к ним.

— Утро доброе, синьоры, — заговорил он, отвесив поклон, — я часто наблюдал, как моя супруга примеряет новую котту или плащ, но девушка, одевающая на себя кольчугу — это нечто завораживающее.

Саша невольно покраснела, вспомнив свои телодвижения.

— Вы к нам по делу или мимо проезжали? — спросила она, меняя тему.

— Мы с моим другом, Робертом, ехали к графу Раймонду, но по пути увидели вас, синьоры. Я вспомнил, что вы обещали мне поединок.

— Я помню об этом, сударь, — ответила Саша, внутренне холодея, — но видит Бог, я этого не хочу.

— Вот и я не хочу. Своим словами я попал в двусмысленное положение. Не важно, победите вы или проиграете, но честь моя будет запятнана. Ведь как рыцарь, я не могу драться с женщиной, но и если вдруг победите вы, то насмешки мне обеспечены. Я в затруднении, синьора Александра, — сказал Эсташ, разведя руками.

— Действительно, со стороны выглядит двусмысленно, — согласилась с ним Саша. — Но для чего вы все это затеяли? Захотелось увидеть меня в бою, проверить мои слова?

— Вы правы, но самое главное, мне захотелось ваш меч. Рыцарь, который вас привёл к нам, в красках и с восхищением описал его. Простите меня, бес попутал. Это он, разрешите посмотреть? — спросил он, указав на Сашин пояс.

Девушка подала ему меч, рукояткой вперед. Он взял его, осмотрел клинок, сделал несколько выпадов и вернул Саше.

— Клинок из Дамаска или Хорасана?

— Нет, сударь, из Индии. Я слышала, что за такие клинки берут золото столько, сколько весит сам меч.

— Вот ведь язычники, а оружие делают лучше, чем у нас. Может вы, мне его продадите, к чему он вам.

— Сударь, неужели вы отберете у девушки ее украшение?

— Почему вы назвали меч украшением?

— Потому что до недавнего времени я меч никогда в руках не держала. Для меня он деталь костюма, ведь у образа воина должен быть меч.

Блондинистый всадник засмеялся и поднял руки ладонями вперёд, — я понял вашу мысль, синьора. Действительно, попробовал бы я отобрать украшения у своей супруги. Да меня со свету сживут. Но как быть с поединком?

— Я официально отказываюсь с вами драться и отказываюсь от своих условий поединка, — напустив на себя официальный вид, сказала Саша.

Эсташ обернулся к Роберту. Тот кивнул головой, показав, что все слышал. Видимо, он играл роль свидетеля, который всё подтвердит, если у кого-то возникнут вопросы. Довольный граф опять повернулся к девушке и произнес:

— Все-таки мне бы хотелось увидеть ваше умение. Если я попрошу вас провести бой с каким-нибудь моим ратником, это не уронит вашей чести?

— Нет, не уронит. Как-нибудь можно попробовать, — ответила девушка и, решив, что разговор закончился, пошла к своему коню.

— Постойте, синьора, мы с Робертом решили проехать по округе, поохотиться, если повезёт то, и ручей найдем. Что-то скучно стало, решили развеяться, не хотите присоединиться? Наверное, вам тоже приелось однообразие дороги?

— К сожалению, я охотиться не умею. А почему вы меня приглашаете? Заинтересовались мной, как женщиной? Если так, то вам должно быть стыдно, ведь у вас есть жена.

— Успокойтесь, вы красивая девушка, но интересны мне только как новый собеседник. Соглашайтесь, подругу с собой возьмите, не пожалеете.

— А это не опасно? Говорят, сарацины появились в округе.

— Да какие там сарацины. Так, одиночные разведчики, следят за нами. Как только погонишься за ними, удирают восвояси.

— Хорошо, мы примем ваше предложение.

— Тогда до встречи, синьоры, — сказал Эсташ, разворачивая коня, — перед выездом я пришлю своего егеря, он поможет вам собраться.

После этих слов оба рыцаря и их отряд с шумом удалились. Саша провожала их взглядом, когда к ней со спины подошла Настя.

— Я не думала, что ты любишь охоту, — произнесла она.

— Хоть какое-то разнообразие, — пожала Саша плечами, — может, повезёт, воду найдём. Если животные есть, то они где то пьют.

— А что скажет Эльвира, когда нас не будет в свите?

— Я думаю, она и не заметит нашего отсутствия.

Над лагерем раздался звук рога, его подхватили другие рожки, а отряды, уже готовые к выходу, стали строится в колонны и начинать движение.

Якоб, как верный грум, кинулся держать стремя, помогая девушкам сесть на коней. А сам подпрыгнул, подтянулся и оказался на спине своего "росинанта".

Армия двинулась по караванной дороге, вдоль предгорий, спускаясь к югу и постепенно отклоняясь к востоку. Воздух ещё хранил утреннюю свежесть, не успев прогреться. Ехать было легко, даже пехотинцы, хоть и измученные долгой дорогой, в ранние часы имели бодрый вид.

Часам к девяти утра, когда воздух уже стал накаляться, девушки увидели стоящего на обочине всадника. Он был одет в кожаную куртку с нашитыми на грудь и спину железными пластинами и кожаный шлем. На поясе висел длинный нож с широким лезвием, левая рука держала лук, правая сжимала поводья пегой лошадки с длинной, неухоженной гривой. На одном боку коня висел небольшой круглый щит, сбитый из досок и обитый железными полосами, а на другом, колчан со стрелами. Всадник осматривал проходящих людей, словно искал кого-то. Увидев девушек, он направился в их сторону. От его вида подруги невольно вздрогнули. Лицо всадника рассекал шрам, который начинался под левым глазом, проходил через одну ноздрю широкого носа, верхнюю и нижнюю губу и заканчивался на подбородке. Этот шрам был криво сшит неумелым хирургом, что только ещё больше уродовало лицо человека.

— Благородные синьоры, — шепелявым голосом поприветствовал он девушек, — меня прислал за вами мой господин, граф де Блуа. Если вы не передумали ехать на охоту.

— Нет, не передумали, — сказала Саша, — что нужно брать с собой?

— Ничего, у вас все есть, — ответил воин, окинув их взглядом,— только сумки с коней перекинуть надо. Хотя едем не далеко, но животным будет легче вас везти.

Саша догнала одну из повозок и договорилась с возничим, чтобы сложить к нему в повозку вещи, дав за это монетку. После чего, сложили все лишнее на телегу. Воин посоветовал оставить только щиты. Приказав Якобу следить за имуществом, поскакали за провожатым. Он провёл их вокруг ближайшей рощи и вывел на поляну, где находился довольно внушительный отряд. В нем было около сотни рыцарей, полсотни вооружённых слуг, оруженосцев. В центре поляны, на лошадях, находились граф и герцог.

— Вот и вы, — воскликнул Эсташ, когда девушки подъехали к ним, — можем отправляться. А ты, Заяц, — обратился он к их провожатому, — бери своих следопытов, и двигайтесь впереди нас, ведите поиск.

Провожатый девушек, названный Зайцем, поклонился графу, окриком подозвал десяток вооружённых слуг и вместе с ними отправился вперёд. За ними тронулся остальной отряд.

Охотники двигались в сторону от дороги, не спеша, сберегая коней. У всех было приподнятое настроение, слышался смех, кто-то рассказывал бородатую историю, кто-то травил охотничью байку.

Подруги ехали рядом с графом, который принялся расспрашивать их об империи. Его интересовали законы, жизненный уклад и обычаи. Разговор вела Настя, обстоятельно отвечая на вопросы, а Саша отмалчивалась, так как ничего этого не знала.

Выпытав все у Насти, он принялся пытать Сашу о Руси. Пришлось ей вспомнить школьные уроки истории, отвечая на его вопросы. Когда возникла пауза в беседе, то Настя, краснея от смущения, спросила Эсташа:

— Скажите, ваша милость, правда, что вы пишет стихи?

— Да какие там стихи, — махнул он рукой, — для жёны, иногда сочиняю, женщинам это нравится. А на вашей родине, Александра, есть поэты?

— Встречаются, ваша милость, — ответила Саша, — только я к стихам равнодушна.

— Почитайте, что-нибудь, — начал просить граф, — хоть кусочек, что сможете вспомнить.

— Хорошо, я попробую, только перевод на ваш язык, может исказить красоту слога,— проговорила Саша, — вот, к примеру, слушайте.

На память ей пришёл Пушкин, самое известное, его стихотворение. Она принялась читать на своём языке:

Я помню чудное мгновение:

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

Как гений чистой красоты...

Все стихотворение она не помнила, поэтому прочитала не до конца. Её слушатели стали просить перевод, пришлось Саше, напрягаться с переводом. Откровенно, получилось не очень. Прослушав его, Настя сказала, что в оригинале, на слух, стихи звучат красивее. А граф заметил, что поэт, который их сочинил, несомненно, талантлив, не хуже Вергилия или Горация. Он пожалел, что не знает языка и не может полностью понять красоту слога.

Тут их прервал гонец от разведчиков, он прибыл с вестью, что замечено небольшое стадо газелей, самец, три самки и молодняк. Все оживились и ускорились, следуя за ним.

Небольшой табунок пасся на открытом участке, подальше от кустов и рощ. Самец постоянно вскидывал голову, контролируя местность на предмет опасности.

Часть охотников во главе с графом и герцогом, достав луки, встали напротив табунка. Остальные объехали их по дуге и, рассредоточившись цепью, стали приближаться к животным. Самец, увидев непонятную угрозу, повёл табун от загонщиков, невольно приближаясь к стрелкам.

Саша с любопытством наблюдала за действиями охотников. Она впервые присутствовала на охоте и видела такой способ добычи дичи. Её подруга тоже приготовила свой лук, так, на всякий случай.

Вот загонщики отжали табун на дистанцию выстрела и остановились. Лучники резко вскинули луки и выстрелили. Самец вскинул голову на шум и упал пронзенный двумя стрелами. За ним стали падать его самки, хрипеть и биться на земле. От стрел ушли только телята, так как были плохой мишенью из-за своих размеров. Резко набрав ускорение, они скрылись в кустах.