Zemlya_za_okeanom (plus 3)

Весной 1809г. СШ отказались от полного эмбарго и разрешили торговлю со всеми государствами, кроме Англии и Франции. В том же году в Кронштадт пришло 138 бостонских судов, в Архангельск 65 и ещё около 30 в Ригу, Ревель и другие балтийские порты.

Сложилась курьёзная ситуация. Бостонцы вывозят российские товары в то время, как российские барки вывозят американские. Позже правда большую часть кофе, какао, сахара, табака и хлопка стали вывозить из Бразилии, так , что даже консулом при дворе принца-регента по просьбе ГП был назначен доктор Лангсдорф.

В 1809г. Компания так втянулась в европейскую торговлю, что, на радость иркутским купцам, не поставила в Россию даже отпущенную ей квоту на китайские товары. Более того, отказались даже от части кругосветок, переведя в 1808г. "Иркутск", в 1809— "Москву" и "Курск", а в 1810 также "Нежин", "Великий Устюг" и "Ст.Петербург", на регулярные рейсы через Атлантику. Правда на это решение повлиял также разрыв российско— британских отношений.

Первым звоночком стал арест в Капштадте "Великого Устюга" возвращавшегося из Америки под командованием лейтенанта Головнина. Барк поставили на якоря в заливе Саймонс между двумя британскими кораблями. Паруса "Великого Устюга" были сняты, груз свезён на берег, провизия и вода отпускалась в ограниченном количестве. Люди практически голодали. Посланный в Англию протест уже 13 месяцев оставался без ответа, когда Головнин решился на отчаянный шаг: подготовившись к плаванию, штормовой майской ночью 1809г, точно рассчитав направление ветра и обрубив канаты, судно вышло в океан на тайком сшитых парусах. Для безопасности Головнин отказался от продолжения рейса в Россию, тем более, что трюмы были пусты, и вернулся в Америку.

Внезапно оказалось, что на протяжении всего пути от Сандвичевых островов до Бразилии, единственным местом, где барки могли сделать ремонт и дать отдых людям, был остров Иль-де Франс, да и тот регулярно подвергался нападениям. Загрузка китайского товара в Макао так же стала делом очень рискованным. В ноябре 1809г, в виду порта, был захвачен "св.Петр", с грузом мехов стоимостью 40000 пиастров. И с тех пор британские каперы патрулировали в окрестностях острова, рассчитывая ещё раз так же хорошо заработать.

Чтобы снарядить кругосветный барк в обратный путь, приходилось фрахтовать бостонские суда и отправлять их с мехами в Кантон. Там они принимали груз в голландской фактории, везли его в Ваимеа где и происходила перегрузка.

Заниматься этой сложной и недешёвой деятельностью приходилось Тертию Борноволокову. В 1808г, вернувшись с Большого острова, он поддался на уговоры правителя и согласился стать управляющим делами Компании на Сандвичевых островах.

В 1809, 10 и 11гг. на Соломбале заложили ещё три барка "Рига", "Ревель", и "Мемель" для пополнения своей атлантической флотилии. (3)*

Выгоды от трансатлантической торговли были столь велики, что барки старались не отвлекать даже на заход в российские порты. Французские и английские товары переправлялись уже из Америки на специально зафрахтованных бостонских судах. Летом 1810г. раздражённый Наполеон в разговоре с посланником графом Чернышевым заметил, что русские суда "почти совершенно уничтожили значение континентальной системы, наводнив всю Европу колониальными товарами". Всесильный властелин Европы оказался не в состоянии заставить европейцев отказаться от употребления сахара и кофе.

В рекордный 1811г. компанейские барки перевезли через океан грузов на 22 миллиона долларов. На этом этапе если не головой, то карманом Компании стала её бостонская контора на четвёртом этаже здания биржи, расположенной на Атлантик-авеню, 8, в конце Индийского причала.

Разумеется не обошлось без сбоев. В 1808г. случилось нечто вроде забастовка морских офицеров, возмущавшихся своему подчинению "купчишкам". Зачинщиком бунта стал командир "Ст.Петербурга" лейтенант, князь Степан Кропоткин. Этих снобов не могли утихомирить ни жалованье вдвое выше штатного, ни зачисление всего срока плавания в служебный ценз, так что год выходил за два, ни метавший громы и молнии граф Воронцов, ни даже то, что сам государь и великие князья числились пайщиками Компании. И лишь их непосредственный начальник, морской министр Чичагов, издавший, по просьбе Главного Правления, специальный приказ, подавил эту стачку. Ссориться с прямым и высшим начальством никто не решился. А Правление, для подслащения горькой пилюли, увеличило на треть и без того высокое жалованье и премиальные. Позже кто-то из толковых чиновников Адмиралтейств-коллегии придумал награждать барк, быстрее всех пересекшем Атлантику, специальным синим гюйсом. Вручили его, вместе со значительной денежной премией, всего один раз в 1811г. Призёром стала "Рига" капитан-лейтенанта Александра Штерх, пересекшая океан за 14 суток.*(4)

Все эти коммерческие подвиги базировались на превосходстве скоростных качеств. Даже полностью загруженный барк мог уйти почти от любого противника. Чтобы чересчур горячие молодые капитаны не влезали в ненужные сражения, Адмиралтейств-коллегия издала специальное указание, запрещающее вступать в огневые контакты без "совершеннейшей необходимости" и требовала подробнейшего отчёта на каждую "попытку незаконного досмотра или захвата, с открыванием огня или же без оного". Благодаря этой "бюрократии" абсолютно точно известно о 129 подобных случаях, из которых лишь три закончились "открыванием огня". Дважды быстроходные, лёгкие яхты смогли догнать тяжелогружёные барки и отказались от своего намерения лишь после предупредительных выстрелов, оценив количество пушек и качество канониров. И один раз, во время штиля у берегов Флориды, два десятка лодок попытались взять на абордаж "Курск". Половина из них даже смогли потом вернуться на берег и лишь поднявшийся вдруг попутный ветер помешал капитан-лейтенанту Петру Дурасову устроить ответный налёт на "сие пиратское гнездо". Во всех остальных случаях капер или патрульный фрегат, помаячив несколько часов в кильватере удаляющегося барка, отправлялись далее по своим делам.

Всю эту коммерческую пастораль смущало лишь одно. Где ж деньги?

По самым (самым!) скромным подсчётом, в течение 1807-12гг, Компания должна была получить по меньшей мере 8 млн долларов. Всех же доходов от транзитной торговли за этот период, зарегистрировано на 1 834 196 долл. Как это получилось, если одна только экономия на страховке, а Компания ни разу за это время не застраховала свои суда и грузы от нападения, должны были принести не менее двух миллионов. Кстати, отказ от страховки оказался очень разумным ходом. Единственный потерянный барк, "Москва", был арестован властями в Бордо в июне 1812г. Но компенсация за него с лихвою была получена в 1816г.

Разумеется деньги воровались, но операции проводились очень чисто, чувствовалась рука ван-Майеров. Несчастная, всеми обманутая РАК буквально за гроши перевозила товары нескольких небольших торговых фирм Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии и Нового Орлеана. Более того, товары эти закупались в кредит, а гарантом перед кредиторами выступал РАБанк. И почему-то все эти "Джонс и К", "Нью-Йоркская торговая компания", "Кале", проворачивая миллионные сделки, так и не стали титанами рынка.

Несомненно, что большая часть этих средств оседала на французских счетах директората: Булдакова, ван-Майера, Шелиховых. Без их общего согласия такой чистый и масштабный грабёж был бы невозможен. Очевидно именно этими сверх доходами можно объяснить внезапное потепление отношения Натальи Алексеевны к Якобу ван-Майеру. Она даже упомянула его в своём завещании.

В эти же, несчастливые для России годы, стронулся с места резановский проект, способствующий созданию в колониях постоянного населения. В прошении РАК, разрешить купить крепостных с последующим поселением их в Америке, было отказано, т.к. согласно закону 1804г., запрещён был выкуп крестьян без земли. На ходатайство Главного Правления о разрешении промышленникам оставаться на жительство в колониях, тем более, что многие из них обзавелись семьями и хозяйством Государственный совет, в августе 1808г, также ответил отказом, ссылаясь на обязанность всех без исключения "податных" отбывать казённые повинности, рекрутчину и платить налоги "являясь для сего незамедлительно по первому требованию к месту своего первоначального проживания". Такой порядок был предопределён историческими особенностями России, где всё население фактически являлось собственностью государства. Ещё Соборным Уложением 1649г. был строго запрещён самовольный уход "посадских людей из обществ" и свободное перемещение даже в границах Российского государства. Компания не имела права ни покупать крепостных, ни переселять на постоянное жительство вольных хлебопашцев. Потому даже не столько крепостное право, сколько вся фискально— бюрократическая система в целом препятствовала развитию русских поселений в Новом Свете. Однако и тут нашёлся выход.

19 ноября 1802г. был учреждён "Комитет для организации жизни евреев", а попросту Еврейский комитет. Идея его принадлежала Гавриле Романовичу Державину, как раз в том году назначенного министром юстиции. А основой его стало "Мнение", им же составленное в 1799г, когда Гаврила Романович направлен был сенатом расследовать жалобы шкловских евреев на Семена Зорича, бывшего фаворита Екатерины II. Державин тогда оправдал Зорича на том основании, что все свидетели по делу были евреи. А поскольку как раз в это время в Сенненском уезде Белоруссии было арестовано несколько евреев по обвинению в ритуальном убийстве, Гаврила Романович порешил "... раз таковы обвинения, то евреи за гранью цивилизации находятся и доверия не достойны"

Ну не любил Державин евреев. Впрочем он и поляков не любил за то, что "... шляхта легкомысленна и безответственна" и, в отличие от российского дворянства "о благосостоянии своих имений и крестьян своих совершенно не печётся"

И белорусов не любил "ленив, неспособен к сельскому хозяйству и не может поддержать себя никакими ремеслами, чрезвычайно пьянству подвержен" противопоставляя русского крепостного, который представлялся ему трудолюбивым и одарённым земледельцем. Гавриле Романовичу совершенно ясно, почему белорусский крестьянин так отличается от своих великоросских собратьев: из-за слишком большой свободы. Ему казалось, что крестьяне в Белоруссии могут свободно переходить и наниматься то к одному арендатору, то к другому.

Ну а евреев он не любил за всё. За то, что числясь мещанами, по большей части живут по деревням. За то, что арендуют целые имения и отдельные службы, отягощая тем крестьянство. За то, что гонят водку и продают её. За то, что дают деньги в рост. За то, что не так одеваются. За то, что торгуют в России и тем умаляют доходы русских купцов. И даже за то, что занимаясь ремёслами, выбирают из них самые "легкие"— портняжное и сапожное, отказываясь работать кузнецами или плотниками.

Кроме Державина в комитет вошли крайне ему неприятные, олицетворяющие в его глазах всё дурное, окружавшее царя. Князь Адам Черторыйский и граф Северин Потоцкий— оба поляки, а потому для Гаврилы Романовича особенно неприятные. Виктор Петрович Кочубей— министр внутренних дел и главный идейный соперник.

Но если Кочубея Державин просто не любил, то к его помощнику Сперанскому он пылал настоящей ненавистью и обвинял того в получении от евреев огромной взятки за подрыв деятельности комитета. Тут Гаврил Романович был не прав. Ненавистный попович был также честен и не сребролюбив, как и он сам. И если Сперанский и подыгрывал кому, так не евреям, а новым буржуазным отношениям, не нуждающимся в государственном протекционизме и "национальной окраске" экономического законодательства: "Сколь можно менее запрещения, сколь можно более свободы".

Не смотря на все усилия, молодые реформаторы повернули по-своему, и старый чиновник отказался участвовать в "таком непотребстве".

Выводы комитета были очень передовые для своего времени, но как точно сказал один российский политик: "Хотели как лучше, а получилось как всегда". Разработанное комитетом "Положение" включало 10 статей посвящённых просвещению и образованию. Евреям разрешалось поступать во все учебные заведения, без права кому либо вмешиваться в их религиозные убеждения. Но начальное и среднее образование в России было в зачаточном состоянии и не могло принять и 1% еврейских детей, даже если б родители послали их в христианские школы.*(5)

Евреям хлебопашцам разрешалось покупать землю, а для неимущих в Литве, Минской, Волынской, Подольской, Астраханской, Екатеринославской, Херсонской губерниях, на Кавказе, в Крыму и Русской Америке выделено было 45 тысяч десятин. Причём статья 12 гласила: "Земледельцы из евреев все свободны и ни под каким видом ни кому укрепляемы, ни во владение отдаваемы быть не могут" Переселение было строго добровольным и сопровождалось дополнительными льготами— 10 лет налоговых скидок и предоставление займов.

Статья 20 разрешала евреям "заводить фабрики во всех губерниях, где им жить дозволялось", а правительство обещалось выделить займов по 20 тысяч рублей в каждую губернию. Статья 19 отменяла двойной подушный налог на евреев земледельцев, 21-я обещала то же для фабричных рабочих, а 24-я распространяла эту льготу и на ремесленников.

Но самой главной в "Положении" была статья 34, не позволявшая евреям "содержать никаких аренд, шинков, кабаков и постоялых дворов, ни продавать в них вина и даже жить в них, разве проездом".

Разумеется, деньги, предназначенные для субсидий, куда-то делись. Их смогли получить не более 600 семей, 3640 душ. В конце 1808г, когда количество выселенных из деревень евреев превысило 350000 человек и стало ясно, что осуществление плана, предусмотренного "Положением", привело к полномасштабной гуманитарной катастрофе, переселение было приостановлено. Но к тому времени, агенты Компании (приказчики партнёра РАК, крупного коммерсанта Нота Хаимовича Ноткина) завербовали для переселения в Америку 128 семей(769 душ). Так как мелкие городки в черте оседлости были переполнены и выселенцы не имели даже крыши над головой, не говоря уж о пропитании, отобранные тут же соглашались и не глядя подписывали контракт. В отличие от переселенцев Компания почти всегда получала требуемое и все положенные (и не совсем положенные) субсидии были ей выплачены по личному указанию министра внутренних дел. По 382 рубля на душу за перевозку и в 1807 и 1808гг. по 20000 руб ссуды "на устройство заводов". Деньги эти в казну так и не вернулись. А в Русской Америке сложилась ситуация, когда русских там оказалось меньше чем евреев.*(6)

Как ни странно, британская блокада оказала благотворное действие не только на банковские счета директоров, но и на самое Рус-Ам. Невозможность в полной мере реализовывать меха позволила Баранову продлить запрет на забой котиков и тем спасти их популяцию на Прибыловых островах. Потребности в продовольствии полностью покрывались поставками из Калифорнии, Сандвичевых островов и Кантона (через бостонцев). Европейские товары доставлялись ими же. Обходились они дорого, но всё ж много дешевле, нежели сухим путём из России через Охотск. Этими торговыми операциями, а ещё более системой контрактов, правитель поставил под контроль их деятельность, "выводя" ее за пределы Русской Америки в новые районы, при этом лишая бостонцев возможности их исключительной эксплуатации и тем самым ограничивая ущерб от возможной упущенной выгоды. Контрактная система позволяла временно заменить конкуренцию на нейтрализующую ее кооперацию. Характерный пример: летом 1811 г. Баранов жаловался, что капитан Блэнчард прибыл "на беду нашей компании", а уже в конце 1811 г. контракт сделал Блэнчарда (Бланшарда) временным компаньоном РАК.