Кайнозой

Самым правдоподобным объяснением для Кирилла было то, что первые поселенцы просто-напросто приучились получать действительно нужные вещи по тем же рецептам, каким следовали Первые. Да, без специальных приборов и технологий все это длилось дольше и не всегда удавалось, однако с помощью естественных свойств и явлений — таких, как солнечный свет, различная влажность в зависимости от места и так далее — нырнувшие в прошлое люди добились кое-каких результатов. Точнее, добились самые первые переселенцы, ибо понимали механику сложных процессов, а их потомки просто повторяли эти действия, как некий ритуал.

Ужинали в просторном гостевом доме, предварительно отправив Куго в дом хозяйский, готовиться ко сну. Грент объяснил, что они в теплое время года они встают с рассветом, потому как много работы. В холода люди не шибко хотят высовывать нос за пределы своего города, а сейчас вот начинается самое бурное движение — торговля, например. Грент как раз вчера ездил в Хаву и продал первый урожай яблок. Крупных и почему-то белых. Такой сорт рос только у него в саду. Сам хозяин объяснил это семейной традицией — секрет белых яблок передавался у них из поколения в поколение по мужской линии.

Грент любезно и щедро угостил ребят. Те изо всех сил делали вид, что им нравится, но, по правде говоря, угощения не оценили. Яблоки были чересчур сладкими и порой вязали, словно хурма. Зубная эмаль жалобно стонала при каждом движении челюстей, но съесть пришлось до конца. Очень уж Кирилл не хотел расстраивать Грента, тем более, что Карена — молодая и очень симпатичная служанка с большими черными глазами — наготовила столько всего замечательного, что хотелось слопать все без остатка.

Сама Карена не стала задерживаться в пустой столовой. Устало пожелав всем доброй ночи — шумные гости изрядно утомили девушку — она отправилась в свою избушку. С Грентом Карена общалась без намека на подобострастие. Наоборот, они говорили на равных. Вполне вероятно, что вся эта прислуга у Грента — наемная, и таким образом здесь просто зарабатывают деньги. Кирилл-то, наивный, всегда представлял себе слуг затюканными, чумазыми, в худой одежде и стоптанных башмаках, органически неспособных посмотреть хозяину в глаза. Но, глядя на опрятное платье и изящные сандалии Карены, он понял, что заблуждался.

Сеня тоже устремил взгляд примерно в ту же область. Если быть точнее, он пожирал глазами единственную оголенную часть тела девушки — лодыжки. Выше было светлое платье с длинными рукавами, а ниже — босоножки.

Запас комментариев на такие случаи у Кирилла был давно исчерпан. Он просто вернулся к ужину и в мгновение ока выхлебал до дна приправленный чем-то острым чесночный суп, а затем набросился на смесь жареных овощей и, наконец, расправился с гигантской котлетой, такой вкусной, что Кирилл съел бы ее еще хоть десять раз. Арсентия прыть друга изрядно озадачила, он впервые завершил трапезу с отставанием, пусть и небольшим.

— Быстро вы, — хмыкнул Грент в усы. — А теперь пейте вино и рассказывайте. Точнее, ты рассказывай, — хозяин дома ткнул пальцем в Кирилла, — почему твои друзья ни бельмеса не понимают из того, что я говорю. Да и ты сам, похоже, не все разумеешь, хе-хе. Рекотов не знаешь, надо же...

Всем своим видом лекарь демонстрировал дарованную природой проницательность. Есть такой вот тип людей, с кем бесполезно юлить, кому нет смысла льстить и кого категорически невозможно уговорить. Общаться с ними можно лишь одним способов — говорить правду.

Вздохнув, Кирилл пустился в объяснения. Пить вино ему, по правде, не хотелось, даже если вино это было очень вкусным. А вот Арсентию ничего другого и не оставалось. Он старался растянуть внушительных размеров бокал на весь рассказ Кирилла, но мелкими глотками вылакал все еще до завершения предисловия. Теперь Арсентию оставалось только сидеть с понурым видом и изучать глазами красивую посуду из темно-зеленого стекла. Грента так увлекло повествование одного гостя, что он и думать забыл о втором, а сам Арсентий вина себе подлить не мог — не знал, где бутылка, да и наглости не хватало.

Учитывая, что ни Каресан, ни кто-либо еще не просил Кирилла держать рот на замке, он рассказывал предприимчивому лекарю все, как на духу. Тот так крепко погрузился в историю, что с каждым лихим ее поворотом то приподнимал брови, то недоверчиво ухмылялся, то издавал возмущенный возглас.

Это был первый раз, когда Кириллу пришлось по-настоящему долго говорить на чужом языке. И впервые он пытался на этом самом языке рассказать про свой мир, про Тайю, описывая в красках ее дивных обитателей. И здесь возникла неожиданная сложность. В языке Первых больше не было места многим словам — например, таким, как динозавр, пистолет, винтовка, космический корабль, да они и космосе-то не знали почти ничего! Точнее, забыли.

Но и это еще не все. Минули тысячи лет с тех пор, как люди перекочевали на последний кусок земли, где кроме природы никого больше нет. И их язык изрядно изменился за это время, утратив многое из былого разнообразия. Хотя, стоило признать, перемены были не столь уж драматичными, грамматика в определенной степени законсервировалась. Появись здесь обитатель планеты, живший на ней четыре тысячи лет назад, и он без проблем договорился бы с людьми средневекового будущего, иногда переходя на жесты и описание. А вот если Кирилла закинуть в Киевскую Русь, понимание с местными вряд ли будет достигнуто, и жизненный путь такого странника окажется совсем недолгим.

Кирилл задал сам себе вопрос, и ответ сам всплыл в сознании. Отец и его соотечественники сначала расшифровали относительно современную версию языка Первых, когда начали находить следы их присутствия на других планетах. А уже позже Георгий разобрался в лингвистических нюансах того языка, на каком говорят сегодняшние дети Рыйзы. Он провел здесь не один месяц, учась и усваивая новое. Не исключено, что он жил здесь не один год.

— Ну, дойдете вы до мыса, и что дальше? — спросил, наконец, Грент, когда Кирилл выдохся окончательно. — Там ведь далековато будет плыть до другого берега. Сами не осилите. Глубоко, холодно.

— Я не знаю, — Кирилл развел руками. — Понятия не имею. Там ведь есть деревня?

— Крлява, — подтвердил Грент.

— Ну, они ведь наверняка рыбачат... Лодки есть, значит. Подвезти могут, что им стоит? Каресан сказал, что с мыса Кейли видно берег Одиннадцатого материка.

— Видно-то видно. И рыбачат, да, — Грент задумался, подпер широкий подбородок рукой. Помолчал немного и добавил. — Но вас никто не повезет. И лодку вам никто не даст... Странный этот дед, до чего странный. Себе на уме. Послать-то вас послал, хе-хе, а как дальше быть — не сказал. Гребите сами, да? М-да... Дела...

Грент снова взял паузу, что-то прикидывая в уме и закатив глаза. Кирилл не мешал ему. Он чувствовал, как веки с каждой секундой становятся все тяжелее и тяжелее. За окном стемнело, в столовой тоже стояли потемки, разгоняемые хилым огоньком нескольких свеч.

Арсентий прекратил борьбу с собственным телом и заснул-таки, уронив подбородок на грудь. Но спал он тихо, культурно, не сопел и не храпел. Кирилл в этот раз и не думал осуждать друга. Что еще ему делать, бедняге, он ведь ни словечка не понимает.

— Никто не даст вам лодку, — повторил Грент. — На тот берег не ходят. Это не запрещено, просто, скажем так, не принято. Но я могу помочь.

19.

Грент умолк, выжидая реакции Кирилла. Тот быстро понял, к чему клонит собеседник. Сделка все-таки состоится.

— Что мне сделать для вас?

— Возьмите с собой моего человека. Я хочу, чтобы он увидел своими глазами, что там происходит, а потом вернулся и рассказал мне. Не волнуйтесь, он не увяжется за вами, если его общество придется вам не по нраву. Просто пересечете вместе пролив, немного пройдете вглубь и расстанетесь. Или же не расстанетесь и все дружно пойдете дальше. Мой приятель даже будет вам полезен, поверьте. Он крепкий, проверенный, надежный.

— Ну, хорошо, — сразу согласился Кирилл. — Но почему вы не можете просто отправить туда кого-то, без нас?

— Разное говорят, — Грент ответ взгляд. — Что тот берег по ночам сияет, чем-то светится, в воздухе появляются какие-то фигуры... В общем, там много непонятного. Я однажды отправил туда двоих нанятых людей. Вернулся только один, седой и немой, представляешь?

Говоря начистоту, Кирилл не представлял. Да что там такого страшного? Отец ведь прошел все, что нужно, добрался до цели и даже вернулся в Хаву!

— Держался от всех в сторонке, чах на глазах и спустя полгода помер. А был здоровым, крепким мужиком. И пошел ведь не ради денег, а из любопытства скорее. Много денег я заплатить не могу. Не так я и богат, хоть мне не верят. Но даже самый разудалый бродяга не пойдет в Корнаку — на Двенадцатую землю, то бишь — за меньше, чем тысяча золотом. Сундука с драгоценностями у меня нет. Следовательно, и заплатить нечем.

Грент вздохнул.

— Я бы и сам туда отправился. Всегда хотел большего. Эту землю мы изучили вдоль и поперек, научились уживаться со всякими чудищами — шау, например, чего стоят. На редкость умные, мстительные и дружные. Держатся рядышком, за своих стоят насмерть. И никогда ничего не прощают. Был случай, когда за раненого — даже не убитого — птенца шау отомстили спустя три года. Выждали, когда одному охотнику приспичило прокатиться в соседнюю деревню. Птицы избегают дороги. Не знаю, почему. Кто-то болтает о соглашении между ними и одним из ведунов, но то дело давнее, да и не верю я в эти сказки... Но тут вот взяли и вышли, и никакое соглашение не помогло.

Охотник был не промах, успел одного усмирить арбалетным болтом, а второму снес полголовы топором, но потом и его... От него только сапог нашли, один-единственный. Тогда мы ввели дозорных, те битый месяц шатались по трактам, но шау больше не подходили. Перемирие вернулось. До сегодняшнего дня. Эх, и угораздило же вам им так насолить... Ну, не суть. Толку-то об этом сейчас.

Грент вздохнул еще раз, извлек из-под стола бутыль и наполнил свой бокал вином. На звук и запах подтянулся Сеня. Поднял голову и робкой дурацкой улыбкой подтолкнул вперед свой бокал. Видя, как Грент наливает Арсентию новую порцию, Кирилл пододвинул другу еще и свою, сказав:

— Не стесняйся, угощайся. Я тебе потом все расскажу.

— Ох, спасибо, ты вдохнул в меня надежду, — в словах Сени слышалась искренняя благодарность. — Я уже начинаю вас понимать. Еще столько же выпью — сам заговорю.

Дождавшись окончания фразы Арсентия, Грент поспешил вклиниться и увести беседу в нужное ему русло.

— Ну, так вот. Мы здесь неплохо живем, в общем-то. Да, ветер и холод могут доконать кого угодно, но нас много, дороги наезжены, все вокруг разведано и разузнано. Все предсказуемо, понимаешь? Мы не воюем, не делим ничего, потому как за этим строго следят старейшины. Такие, как твой Каресан. Сами того не ведая, они стали нашими надзирателями, тюремщиками, а мы сами — заключенными. Просто понимают это люди, кому тесно. Мечтатели. А большинству привольно и благостно. Им нравится знать, что завтра мир не рухнет. И послезавтра тоже. Растить детей, смотреть вперед, уверенно загадывать...

Сотни раз я взбирался на мыс Кейли, сотни раз смотрел на другой берег и ждал, когда что-нибудь появится. Иногда там и вправду мерцают огни, иногда оттуда на самом деле долетают какие-то непонятные звуки, одновременно и притягательные, и леденящие кровь. Но стоит кому-то из нас собраться и силами и пересечь пролив, как остальные вычеркивают его из своей жизни.

— Каресан говорил, что никто не ходит туда уже давно, — Кирилл нахмурился. Он-то был уверен, что старик знает абсолютно все. — А те, кто когда-то покинул Двенадцатый материк, уже не вернулись.

— Он не знает всего, — Грент горько усмехнулся. — Не знает. Никто не знает всего. Кроме того, седого, я сам видывал еще одного скитальца. Он оставил самый большой и богатый город, Мано-Праакс, сел в небольшой корабль, поднял паруса и взял курс на юго-восток. Он плыл две недели, прежде чем достиг побережья. И ушел туда. А потом вернулся. Он лечился здесь, у меня — подхватил там какую-то дурную хворь, от которой кожа покрывается ужасными зелеными волдырями.

Но я выходил его, и это отняло у меня без малого три месяца. Он завалил меня деньгами и благодарностью, но при этом почти ничего не сказал. Отвечал лишь, что увиденное и испытанное там не стоит и пытаться пересказать, что это, представьте себе, оскорбительно, — Грент чванливо поджал губы, всем своим видом показывая, как обидел его тот товарищ. — Советовал глянуть самому, но, если уж я отважусь, то стоит со всем распрощаться. Потому что, когда возвращаешься, все кажется уже другим. Даже не кажется, а становится.

Так вот, Кирилл. Интересное имя у тебя, кстати. Я бы и сам туда рванул, правда. Но я не могу бросить Куго. Мальчик потерял мать. Я не смог спасти ее, хоть врачую с младых ногтей. Представляешь, лекарь не смог спасти жену от воспаления легких? Стыд и срам. Но так бывает. Просмотрели, проглядели, а потом стало поздно. Эмант имела очень хрупкое здоровье... А я старею. Нам с Куго итак недолго осталось, если начистоту. Надеюсь, я доживу до того момента, когда он станет настоящим мужчиной и сможет продолжать мое дело. Надеюсь, Рыйза снизойдет и дарует мне еще немного времени...

Грент отхлебнул вина — так, что осталось только полбокала. Он понял, что увлекся и отклонился от темы, и заговорил деловым тоном.

Итак, еще раз. Мое предложение заключается в следующем. Я, почитай, поставил вашего друга на ноги. Спина у него будет еще болеть, и шея, и даже голова. Но он сможет нормально двигаться, бегать, прятаться, драться. Он будет в порядке. Я и тебя могу подлечить, Кирилл. Негоже с синяком-то шататься...

Я в порядке, — покачал головой Кирилл и коснулся места, куда врезался ботинок кого-то из удальцов Элвина. — Само пройдет.

Ну, как знаешь, — пожал плечами Грент. — Больше того, я дам вам отлично выученного тарбана взамен убитого. Не обижу и провиантом — этого добра у нас хватает. Шкуры, конечно же. Не знаю, почему Каресан не дал их вам. Может, на той стороне нет ветров? Что ж, возможно, но у нас-то они есть. Лишней защита от холода еще никогда не была.

Наконец, я безопасно переправлю вас на другой берег. С вами отправится мой человек. Он дойдет до конца, после чего возвратится сюда. Этот парень многим мне обязан, без меня он был бы бездетным. И это же станет главной причиной, по которой он непременно вернется — две дочери-погодки. Восемь лет назад я здорово помог ему и с тех пор наши с ним пути ни разу не пересеклись. Но я знаю, где он живет и чем занимается.

Ты уже успел ответить согласием, Кирилл, но я все же еще раз спрошу. После всех описанных мною подробностей предстоящего дела, каков твой ответ?

— Я согласен, — твердо произнес Кирилл. И вправду, что он теряет? Ничего. Дадут в дорогу больше еды, да еще и лишнего попутчика. Он может пригодится, если они встрянут в очередной переплет. А они ведь встрянут, в этом можно не сомневаться. — Только один вопрос. Можно ли будет переправить на тот берег и тарбанов тоже?