Танкист Мордора

— Нет, господин.

— Тогда вы свободны, готовьтесь. До погрузки остались сутки, — Майрон сделал приглашающий к выходу жест.

С получением известия о походе Гудрон превратился в деятельный черный вихрь, поставивший на уши всю прислугу. В приемной начала расти гора вещей, без которых в поле не обойтись. Серега в этой суматохе был абсолютно не нужен, а потому отправился посмотреть платформу, но в коридоре нос к носу столкнулся с Этель.

Девчонка отскочила к стене, освобождая проход и почтительно склоняя голову:

— Здравствуйте, господин.

— Здравствуй, — Серега запнулся. Как разговаривать с человеком, которого предал и избил? Разговаривать в стенах главной башни Лугбурза с ее знаменитыми ушами.

— Этель, тогда я...я не смог...

Спина согнулась еще ниже:

— Я сама во всем виновата, господин капитан. Вам не надо упрекать себя, наказание было заслуженным. Вы меня еще пожалели.

— Я попросил Властелина. Насчет врача. Он тебя смотрел?

— Спасибо вам, господин, это был очень хороший врач. Спасибо вам.

У Сереги слегка отлегло от сердца. Хоть что-то смог сделать. Ему вдруг захотелось обнять Этель и погладить по голове, по мягким каштановым волосам, но он осмелился лишь взять девушку за локоть. Этель вздрогнула, и Попов поспешно убрал руку:

— Сделаешь мне вечером массаж?

— Как будет угодно капитану Мордора.

Серега скрипнул зубами. Хотелось не рабской покорности, а человеческого общения. Хотя, здесь, в Лугбурзе, свои законы, и девчонка права. Массажистка, непринужденно болтающая в коридоре с капитаном Мордора — это и очень странно, и очень подозрительно.

— Не забудь, Этель, — это попытка пошутить, но она проваливается, девушка до предела серьезна:

— Как можно, господин. Я буду ждать у дверей с этого момента.

— С этого — не надо. Я вернусь на закате.

— Да, господин.

Вот и поговорили. Серега пошел к дверям лифта. Этель ждала у стены, почтительно склонив голову. Проклятая страна Мордор. Даже его капитан не может делать того, чего хочет.

Около башни Серега отловил какого-то мелкого орка, не успевшего спрятаться при виде капитана Мордора, и с его помощью добрался до мастерских Анариона. Располагались они за кольцом стен Лугбурза и напомнили Сереге фабричную мануфактуру из учебника истории. Дымила небольшая домна, где-то мерно ухал механический молот, а в центре двора возвышался стапель, на котором и сооружался транспортер. Уже была склепана рама из металлических балок, на которую плотники теперь собирали деревянный настил. Механики мудрили над осями колес, сами колеса лежали грудой рядом со стапелем. По двору важно прохаживался Анарион, не забывая отвесить подзатыльника недостаточно расторопным подмастерьям. Увидев Попова, он поспешил навстречу:

— Приветствую капитана Мордора. Рад вас видеть в наших скромных пенатах.

— Приветствую инженера Мордора. Я вижу, дело у вас спорится.

— В график пока укладываемся, — Анарион кивнул на лист пергамента, закрепленный на деревянном щите, — с осями только проблема. При такой большой длине не можем найти баланс между прочностью и гибкостью. Но дело идет, завтра к вечеру транспортер с танком будет стоять у ворот Лугбурза.

— А почему выезд вечером?

— Не так жарко, Сергей Владимирович. Горы создают на Горгороте особый микроклимат, поэтому зимой здесь достаточно жарко, хотя и ветрено. К тому же, и оркам и троллям в темноте действовать комфортней. А для вас мы соорудим на транспортере кабинку, для олог-хайев лишние триста килограммов проблемы не представляют. Властелин выделил их достаточно, даже смогут тащить в две смены.

— Спасибо, — обрадовался Серега, — а то я с лошадями так пока и не подружился.

— Все будет в лучшем виде, — пообещал Анарион, — присылайте слуг с вашими вещами завтра утром.

Делать в мастерских больше было нечего, и чтобы не отвлекать занятых людей, Серега пошел проведать танк. Побранив Зиргана за выправку часовых, он занял болтавшийся без дела десяток чисткой пушки. Старая щетка с засохшей смазкой нашлась в одном из ящиков с ЗИПом, а банник орки соорудили из длинной деревянной жерди. Старались они изрядно, но закаменевший пороховой нагар не поддавался. Довольно скоро шестерка орков выдохлась, и Зирган осмелился спросить капитана Мордора, почему их старания не дают результата. Серега популярно разъяснил, что нормальные танкисты чистят пушку сразу после стрельбы, а в процессе чистки размягчают нагар раствором чистки ствола, ну или хотя бы дизтопливом. Зирган задумался (Серега даже удивился), и высказал робкое предположение, что можно попробовать разрушить нагар мочой.

— Чего? — возмутился Серегаю — В пушку мочу лить? Вам лишь бы гадить безнаказанно.

— Она очень едкая, господин. Такими уж нас создал Мелькор Восставший.

— А запах? Я как стрелять потом буду?

— На войне всегда пахнет плохо, господин, что тут поделаешь.

— Тогда этот фокус проводим без меня. Вычистишь — доложишь Гудрону. Все протереть насухо, танк выкатить во двор и проветривать до рассвета, понял? Только не вздумай зажечь что-нибудь ароматное внутри машины — сгорим.

Зирган плюхнулся лбом в пол, подтверждая полученное приказание. С чувством выполненного долга Попов пошел к себе, с удовлетворением отмечая, как бросаются врассыпную орки, завидев пояс капитана Мордора. Тот же принцип, что и в Серегиной альма-матер — любая кривая, ведущая в обход начальника, короче прямой, ведущей через него.

В прихожей Гудрон рапортовал о готовности к походу. Серега приказал сосредоточить утром все необходимое на платформе, и отправился в ванную. С удовольствием смыл дневной пот, налил чистой воды и шарахнул в ванну два ароматических шарика. Шарики немедленно начали растворяться, наполняя помещение незнакомым, но приятным запахом, а на поверхности воды вспухла воздушная шапка столь же ароматной пены. Серега улегся в ванну, взгромоздив шапку из пены себе на голову и расслабился. Следующий месяц, если Попов правильно представлял себе походно-боевую жизнь, придется обходиться без ванны. Помнится, на полевом выходе и умываться-то не получалось, приехали в училище через трое суток грязные, как кочегары. Поэтому, капитан Мордора предполагал понежиться в горячей ванне по максимуму. Кстати, это можно делать и не одному. Серега поколебался пару минут, но все же позвонил в колокольчик. В дверь просунулась голова пожилой горничной:

— Чего желает господин капитан?

— Массажистку ко мне, — как можно более твердым голосом распорядился Попов, — и телохранителя.

— Слушаюсь, господин, — голова исчезла, и почти моментально на пороге возник Гудрон:

— Потереть спину, господин капитан?

Серега вспомнил братьев Филькиных с их мочалкой, посмотрел на борцовские лапы Гудрона и вежливо отказался:

— Нет, Гудрон-батыр, твоими руками, пожалуй, не стоит. Сейчас массажистка придет, она и потрет, а ты, будь добр — покарауль за дверью. Чтобы не подглядывали и не мешали.

Гудрон понимающее улыбнулся, приоткрыв клыки:

— Не беспокойтесь, господин, пропущу только Властелина Мордора, — и исчез за дверью.

Через пару минут появилась Этель со своими скляночками и массажными рукавичками. Глаза все также в пол:

— Господин капитан желает массаж прямо в ванне? Это не совсем удобно.

— Неудобно штаны через голову одевать, — Серега еще раз воспользовался арсеналом острот старшины Макухина, — я просто хотел поговорить. Не как господин со служанкой, а как человек с человеком. Понимаешь? Залезай, я не смотрю, — и Попов честно зажмурился.

— Как будет угодно господину, — Серега услышал шорох халатика, а затем почувствовал, как Этель опустилась в воду у противоположного края ванны. Вода поднялась, и пена попала Попову в нос. Он чихнул и открыл глаза. Пена позволяла увидеть только голову и плечи девушки. Ноги она поджала к себе, и своими ногами Серега до нее не дотягивался.

— Этель, ну что у тебя всё через "как угодно"? Можно же по-человечески?

— Я не совсем человек, господин.

Серега чуть не утонул в ванне:

— А кто? Робот что ли?

— Я из Южного Прирунья, господин. Когда наш народ боролся за свою свободу, нам помогали эльфийские владыки. Однажды эльфийские лучники остановились в нашем поселке. Они были такие красивые, господин, а моя бедная мать к этому времени овдовела во второй раз. Ей было только двадцать, господин, а война уже забрала у нее двух мужей, от которых не осталось детей. Ей было очень трудно, господин, и я понимаю ее. Так появилась я, но мама не перенесла родов.

— А отец?

— Его убили через два дня в дюнах на берегу Руны. Орков было почти в три раза больше. Мне все это потом рассказала мамина сестра, когда я подросла.

— А сюда ты как попала? Орки напали на поселок?

— Нет, господин. Темный Властелин захватил наш край, когда я была еще младенцем. Меня отдали сюда, в Лугбурз, приемные родители. Им нечем было платить налоги.

— Хороша семейка, — возмутился Серега, — родная тетка сдала в рабство?

-У нее не было выбора, господин. Родных детей отдавать еще тяжелее, чем приемных, а платить было нечем. Зато потом их три года не беспокоил сборщик податей. Не думайте, что она злая, господин, она так плакала, когда меня отдавала.

— Да уж, — поскреб пенный затылок Попов, — ситуация. У меня тоже отца не было.

— Он погиб? — Этель впервые посмотрела на него своими зеленющими глазами.

— Если бы, — криво усмехнулся Серега, — Пил он, как свинья. Когда я родился, он сначала месяц не просыхал, а потом и вообще пропал. Как он мне потом втирал — жена с тещей ему житья не давали, все покушались на свободу его самовыражения. Мне-то поначалу говорили, что он геолог в дальней зарубежной командировке. А потом этот "геолог" меня около школы выловил, и слезно просил поделиться карманными деньгами, ему, видите ли, на "красненькое" не хватало. Мы же, говорит, мужики, мы же всегда друг друга поймем, не то, что эти бабы. А то говорит, пойдем со мной, с корешами познакомлю, выпьем за встречу. Это шестикласснику, прикинь? Дегенерат, короче. Так где-то в сугробе и замерз, я уже в училище поступил, мать под Новый год написала.

— Мне очень жаль, господин.

— Этель, ну давай без "господина", пока мы одни. В конце концов, я тебе это приказываю. Мне тут с кем еще поговорить нормально? Не с орками же?

— Такое общение может плохо для меня кончиться, господин.

— Это еще почему? Между прочим, Майрон мне тебя подарил. А кто мешает разговаривать по душам со своей собственностью? Извини, я не хотел сказать, что ты принадлежишь мне как вещь. Просто Майрон отказался от своих прав на тебя, вот.

— Вы плохо знаете здешнюю жизнь, господин. К тому же, Властелин всегда поступает так, как нужно ему. И вы зря стесняетесь обладания людьми. Все мы кому-то принадлежим, а вы очень хороший хозяин.

— Да ладно, — смутился Попов, — что уж такого во мне отличного.

— Вы до сих пор никого из нас не наказали, не ударили, не изнасиловали, и даже не накричали. Слуги очень удивлены, господин.

— Ну, я просто еще не успел, — набычился Серега, — а так я очень суровый, и даже жестокий господин. Вон как Гурлуга уделал.

— Нет, — он впервые услышал смех Этель, — мы здесь многое повидали, господин. Вы не такой. А Гурлуг был орком. И не вы его убили, а Гудрон. Вы же не смогли меня сразу ударить, даже когда приказал сам Властелин.

— Зато потом постарался, — хмуро заметил Серега. Воспоминание о том позоре до сих пор жгло душу.

— Если бы Властелин приказал меня ударить любому другому, господин, — покачала головой Этель, — мне бы выбили зубы, сломали челюсть или вообще убили.

— Неужели так приятно бить женщину? — засомневался Попов.

— Мы только вещи для мужчин. Горничные, служанки, массажистки, мы все служим лишь для развлечения хозяев. Вы не такой, как они. Я нахожусь в полной вашей власти, а вы не только не прикоснулись ко мне, но даже не стали смотреть, как я раздеваюсь, потому что думали, что мне может быть неприятно. Любой другой меня бы просто изнасиловал.

— Че я, козел, что ли какой, — пробурчал Серега, чувствуя, что краснеет так, что начинает жечь уши. Этель изумленно наблюдала внутреннюю борьбу, отражавшуюся, как в зеркале, на Серегином лице, и наконец, осторожно спросила:

— Господин никогда не был с женщиной?

— Да нет, конечно, был, — попытался соврать Попов, и Этель прекрасно поняла это вранье:

— Я могу вас научить, господин. Никто не узнает, — Этель вдруг придвинулась, и Серега почувствовал прикосновение к своим ногам.

— Да там чему учиться-то, — теперь уже Попов поджал ноги к животу, непроизвольно забиваясь в угол ванны.

— Позвольте мне помочь вам, господин, — она обняла под водой Серегины колени, прижимаясь к ним грудью, — мы все хотели бы хоть как-то отблагодарить вас за хорошее отношение.

Женская грудь обжигала сильнее, чем горячая вода в ванне, и Попов понял, что сопротивляться невозможно, да и просто глупо. В конце концов, он сам этого хотел, когда позвал Этель.

— Молодой здоровый мужчина занимается этим часто и регулярно, господин, — лицо Этель было все ближе, — но все эти ночи ваша постель была пустой. Старший из слуг уже хотел отправить к вам вечером мальчика.

— Он идиот, — прошептал Серега, обнимая Этель за спину и подтягивая к себе.

— Я знаю, — ответила она, и их губы сомкнулись.

* * *

Когда в полдень Серега разлепил наконец-то глаза, Этель в постели, конечно, не было. Осталась только смятая подушка с парой каштановых волос и знакомый сладковатый аромат. Серега потянулся, с удовольствием разминая затекшие мышцы, и не сумел сдержаться от довольной улыбки кота над крынкой сметаны.

— Ну, ты, Попов, жучара, — сказал он сам себе, позвонил в колокольчик и потребовал чашку кофе со свежей булочкой. В глазах горничной, явившейся с подносом и специальным столиком для завтрака в постели, ему почудилась было затаенная усмешка, но подозрительные мысли перебил прибывший Гудрон:

— Платформа закончена, господин, и ваше помещение на ней — тоже. Все необходимое слуги уже перенесли туда, и приводят помещение в порядок. Танк готов к погрузке.

Сереге стало слегка стыдно:

— Спасибо, Гудрон-батыр. Ты всю мою работу сделал, пока я спал.

— Это приказ Властелина, господин. Вся организация на мне, от вас требуется только качественная работа с боевой машиной.

— С организацией ты справляешься "на ура", Гудрон-батыр, старшина Макухин бы обзавидовался.

— Это кто? — не понял орк.

— Да так, один человек из моего прошлого, не обращай внимания. Гудрон, Повелитель приказал мне взять с собой женщину для обслуги.

— Это будет Этель? — слегка напрягся телохранитель.

— Ну, в общем, да, — почему-то смутился Серега, — а что-нибудь не так?

— Она из Южного Прирунья, господин. Именно туда мы и направляемся.

— Ну и что? — искренне удивился Попов, допивая кофе, — Родные места посмотрит.

— В этих местах будет идти война, — напомнил Гудрон, — надеюсь, господин представляет себе все моральные издержки этого процесса?

— Ну, в общих чертах, — заерзал Серега.