— М-мм... — девушка попыталась ответить, но ничего вразумительного выдавить не сумела. — И-и... и-ии...
— Онемела, что ли? — челюсти скелета не шевелились — похоже, рот для беседы ему не требовался. Да и чем там разговаривать? — Или дурочка... Да нет, словесами не просто так воздух сотрясала.
Он приблизился ещё на полметра — Дуню окутал сладковатый запах гнили. Хотя чему в этом существе гнить, если всё давно иссохло? Огромному глазу без века, чудом не выкатившемуся из глазницы? Мочкам ушей, оттянутым чуть ли не до плеч тяжёлыми серьгами — гроздьями алых камней в золотой сетке? Ноздре с блестящим кольцом или остатку нижней губы? А, может, рукам? Из-за тяжёлых перстней и браслетов кожа лопнула как при загаре, но под ней виднелась только кость.
— Ты могла хотя бы поклониться.
А что если вонь исходит из желудка? Что если этот мертвец в худших традициях упырей питается живым мясом? Ещё живым... Жуткая догадка заставила очнуться от гипнотического созерцания нечисти и действовать. Ещё сидя на полу, Дуня заметила проход. Сейчас он был за спиной — туда-то девушка и сиганула.
— Постой! Куда ты!
На удачу, дверь отворилась от лёгкого толчка. Вылетев из комнаты с бодреньким скелетом, Дуня очутилась на широкой лестничной площадке — хотела кинуться вниз, но вовремя заметила, что ступеньки обрываются во мрак буквально в нескольких шагах от неё. Пришлось карабкаться вверх. Поначалу было несложно — света из пристанища мертвеца хватало, а центральный колодезь башни, хоть и неограниченный давно обвалившимися перилами, не волновал, так как у стены хватало места и имелось за что зацепиться. Снова казалось: она дома, отправилась в давно намеченную экскурсию по замкам Рейна и Луары — и всё это игра в отважных рыцарей и прекрасных дев. Вот-вот окликнет гид... Дуня запнулась — темнота не дозволяла разглядеть дорогу, а чутьё не помогало. Накатил страх, резко обострившееся чувство опасности подталкивало в спину, хотя за топотом и шумным дыханием беглянка не слышала погони — ни скрипучего зова, ни омерзительного перестука костей, ни звона украшений. И всё-таки Дуня знала — чудище идёт за ней.
Надо спешить. Но куда? Что она будет делать, когда выберется к обломанным зубцам? Истошно звать на помощь? Кого — безымянного мага? сэра Л'рута? Может, ключника или Сладкоежку? Или сразу Бога? Да проще научиться летать! Или, девушка невесело усмехнулась, сражаться... Да уж.
Грустные мысли без сопротивления отодвинули прочь панику — и, отдавшись им, Дуня замедлилась. Мигом уловила то, чего боялась. Запах тлена. Однако на этот раз, уже приостановленная, она задумалась. Бег — не выход, потому что не убежать. Тогда что? Спрятаться? Точно! Спрятаться — пропустить мертвеца вперёд, а самой спуститься. Там обвал, но... ладно, что делать дальше, она решит на месте. Потом будет потом, а не сейчас.
Как назло стены резали только узкие ниши — щели к бойницам. Даже втиснись туда Дуня, ей не обмануть и человека, не говоря уж о нечисти. По крайней мере, так полагала девушка. Но вот прямо перед глазами забрезжил свет. Впрочем, свет — громко сказано. Тёмно-серая полоса во мраке, но она настолько контрастировала с окружающей чернотой, что и впрямь казалась яркой, куда более заметной, чем искорки окон, благодаря которым горе-исследовательница ещё помнила, какой стороны ей следует держаться. Комната? Путь наружу? Забыв всякую осторожность, Дуня пролезла в дышащее холодом отверстие.
Она сразу поняла, куда угодила. Даже несколько опешила от своей сообразительности. Вид отсюда был иным, да и сумерки не помогали узнаванию, но Дуне это не мешало. Она оказалась на том самом уступе со второй дверью в башню, до которого давеча пыталась добраться. Вот он — путь назад, обходная дорога, но... Девушка покачала головой и прижалась к намертво врезавшейся в камень створке — хотя площадка и была больше, чем представлялось снизу, всё-таки ощущение, что через миг она обломится, не отпускало. Да и останки внешней лестницы, замеченные с земли, отсюда не проглядывались — не хватало ни света, ни воображения. Следовательно, план не изменился. К тому же теперь Дуня знала, что внутренние разрушения — не непреодолимое препятствие: достаточно повиснуть на руках и спрыгнуть. Правда, ещё оставался запертый выход, но девушка надеялась, что у неё найдётся время разобраться.
Сладковатый, в чём-то приятный и оттого ещё более мерзкий аромат обитателя башни усилился, легко оттеснив запах снега, плесени и камней — мертвец приближался, всё так же не издавая ни звука. Дуня сдвинулась поближе к заиндевевшим петлям. Мимо прошло нечто. Девушка не видела сквозь дверь, ничего не слышала, но она, как с дирижаблем в мире заключённого сто сорок четыре, ощутила величие и мощь, почувствовала, как... разум? дух?.. что-то направилось вверх. На бродячий скелет похоже не было, но вонь разлагающейся плоти развеялась — Дуня решила вернуться. Но при первом же шажке нога угодила на обледенелый бугорок и подвернулась — девушка инстинктивно взмахнула руками и уцепилась за какую-то скобу. В следующий миг та вспыхнула ярким жарким пламенем — от неожиданности несчастная исследовательница упала бы, будь куда падать.
Маленький, словно обкусанный, выступ вытянулся в длинную стену. С одной стороны вздымались каменные щиты, с другой — её ограничивал невысокий широкий бортик. Туда-сюда сновали люди. Это не было ни обычным дозорным патрулём, ни сменой караула, ни даже неурочной проверкой или подготовкой к встрече важной персоны. Нет. Это был бой. Кто-то с хэканьем отпихивал от стены что-то тяжёлое — наверное, осадные лестницы. Другие, опасно свесившись между зубцами, обстреливали захватчиков из луков. Звенели мечи — там неприятель прорвался сквозь острый "огонь" и рогатины.
— Час от часу не легче, — оценила вслух Дуня. Хотя говорила она тихо, её услышали — ближайший воин на миг обернулся, затем каким-то отчаянным, уже нечеловеческим усилием откинул от себя двух противников (один вылетел за щиты, попутно, кажется, прихватив очередную лестницу, второй остался лежать там, где упал) и подскочил к девушке.
— Что ты тут делаешь, дура?! — рявкнул рыцарь. — Марш в замок!
— Сзади!!! — заорала в ответ Дуня.
Воин резко развернулся — султан на его шлеме пребольно хлестнул девушку по щекам. Та взвизгнула.
— Беги! — Дуне хватило пяти секунд, чтобы почувствовать, понять — и голосом, и лицом рыцарь напоминал сэра Л'рута. — Бе... О боги! Что это?
За стеной разгоралось зарево — золотисто-оранжевый с примесью кроваво-алого свет поднимался к иссиня-чёрному небу, будто солнце решило взойти не над горизонтом, а здесь, рядышком, над полем боя. Вот краски стали насыщенней, ярче, нестерпимее... и вместе с тем мертвее, неестественнее. Факел, в который, как выяснилось, вцепилась Дуня, поблек, растерял свою, пусть и опасную, но животворную силу — над головами сражающихся пылал другой огненный цветок. А в центре его танцевала ящерица. Дракон?
— Саламандра... — выдохнул рыцарь. — Безумцы. Они вызвали саламандру... — Он снова смотрел на Дуню. Такой безысходности, что плескалась в его глазах, душевной муки девушка ещё ни у кого не видела. — Беги. Если ты не грешила, у тебя есть шанс... она прощает только поцелуи женихов и щадит лишь верных жён. Беги.
Дуня судорожно кивнула и было бросилась к лестнице во двор, но от нового солнца отделился искрящийся шар и ударил по ступеням — те пылью осыпались на головы раненым и немногочисленному резерву.
— Через башню, девочка. К магу она не сунется. — Стена под ногами дрогнула от ещё одного удара. — И поторопи мастера Лучеля. Если он промедлит, то не только некого будет защищать, но даже не от кого.
— Вы можете сами...
— Дитя, — покачал он головой. — Доброе дитя... Скажи госпоже, что я всегда любил только её... — и добавил беззвучным шёпотом: — ...пусть и никогда не был верен. Беги!
Дуня нырнула в щель. За дверью оказалось настолько темно, что девушка тотчас обо что-то споткнулась и на этот раз упала. Не встречая никаких препятствий, покатилась вниз.
Ступеней было больше рёбер. Стен оказалось больше, чем костей. Отделяющихся частей тела обнаружилось больше, чем Дуня раньше находила. В какой-то миг девушка отключилась — она и без того ничего не понимала, а тут и вовсе перестала помнить. Затем она очнулась, чтобы ощутить, как сердце сжалось, а желудок подскочил к горлу — она летела... падала! — и снова ничего.
Когда сознание вернулось во второй раз, Дуня не заметила — она вдруг почувствовала, что лежит в раскорячку и смотрит куда-то широко раскрытыми глазами. Ничего не видит. Зато всё болит. Ноги явно выше головы. Спина изогнута волной. Плечи перекошены. На грудь что-то давит... Девушка дёрнулась — правая рука на удивление легко поднялась и с попытки третьей нащупала предмет. Туфелька. Мягкая тряпичная тапочка. Так вот, что отвалилось от Дуни, когда она кубарем катилась по винтовой лестнице. Но почему же она давит гранитной плитой?.. Пошевелив пальцами ног, страдалица, во-первых, определила их наличие, а, во-вторых, отыскала напарницу туфельки, что мешала дышать — она была там, где её оставила хозяйка. Сжав находку в кулак, Дуня села. Со стоном рухнула обратно, снова поднялась — и с каким-то маниакальным упорством попыталась натянуть обувь на ногу. Удалось. Не сразу, но удалось. Мешало полное отсутствие света, а налившийся чугунной тяжестью затылок не дозволял трезво мыслить. Дуня осторожно легла. Нужно подумать.
Куда бы ни вывела её дверь в вышине — в будущее (что вряд ли), в прошлое (на что очень похоже) или же в параллельный мир, идентичный этому, но с иной историей, — вернула она девушку явно обратно, в башню к мертвецу. Точно так же, как толчок заключённого сто сорок четыре. Хотя... Кто сказал, что из-за саламандры не могла обвалиться внутренняя лестница, как это случилось с внешней? И надо бежать в замок, чтобы передать последние слова господина... Дуня нахмурилась. Что это она? Какой он ей господин? Чем она ему обязана? Ничем! Да и от плюющейся огнём ящерицы ей уже не спастись — не подходит уж девушка под описание, выданное рыцарем. А всё из-за какого-то семнадцатилетнего юнца!.. С другой стороны, делать что-то надо. Например, позвать замешкавшегося мага.
Дуня вновь села. На этот раз она благоразумно не стала спешить.
— Лучель? — голос был сухим, хриплым — пришлось прокашляться. — Мастер Лучель? Вы здесь?
— Здесь-здесь, — мигом откликнулись откуда-то сверху. — Сейчас буду. Что же ты, девочка, так бегаешь? Под ноги не смотришь? Я уж решил, что убилась. Ну, гадость сказала, ну, со всеми бывает — зачем же из-за того смерти искать? Подожди...
Но девушка ждать не пожелала: хотя от говорившего и веяло искренней заботой, ухо уловило деревянный скрип. Из-под потолка потянуло зеленовато-жёлтым светом и гнилью. К пролому шёл скелет. Видимо, то, что осталось от волшебника. И встречаться с этим Дуне не хотелось.
Она огляделась — теперь это имело смысл, так как благодаря страшилищу она прозрела. Ей повезло. А будь девушка осторожней у верхней двери, повезло бы больше: рухнуло всего-то с десяток ступеней. И, возможно, не саламандра тому виной — поверх каменного крошева и обломков валялись разбитые ящики и тряпичные тюки. Они, пропахшие чердачной плесенью и пылью, за годы не успели истлеть, чем и спасли Дуню — смягчили последний удар. Однако мешков и прочего мусора, прежде бывшего чем-то полезным, оказалось много, словно бы кто-то выставил на лестницу весь свой скарб, а та возьми — и просядь под тяжестью. Почему выдержал следующий виток, кто знает, но получалось, что маг не торопился помочь осаждённым, а собирал пожитки, намереваясь сбежать... По крайней мере, именно такое красочное объяснение пришло Дуне в голову. Что это — правда или художественная выдумка — у самого Лучеля выяснять девушка не решилась. Побарахтавшись секунду-другую в куче старья, путешественница между мирами и временем выбралась на чистые ступеньки и как можно быстрее двинулась вниз.
— Вот чумная девица! Ты где?
Дуня не ответила. Перед глазами плыло, поэтому она сосредоточила всё внимание на дороге, да и полумрак не дозволял отвлекаться на что-либо, даже страх. Придерживаясь за стену и пытаясь не останавливаться, девушка спустилась к началу лестницы, где обнаружила большую часть чужого разломанного имущества, а также останки перил и ещё чего-то, что ссыпалось сверху через центральный колодезь башни. Образовавшаяся куча надёжно перекрывала путь как во внутренние помещения, так и к выходу — дверь скорее угадывалась, нежели проглядывалась. И всё-таки Дуня не отдалась отчаянью, а поползла по шаткому "склону" баррикады.
Говорят, удача выбирает упорных. Утверждают, что успех приходит к настойчивым... Дуне повезло: мусор и ход наружу разделяла чистая полоса, на которой не только могла уместиться девушка, но которой было достаточно, чтобы открыть дверь и выпустить следопытку из ловушки. Осталась мелочь: снять засов и оттянуть створку на себя.
— Нет, всё-таки блаженная — то зовёт, то в прятки играет... — как можно скрип сделать ворчливым, трудно понять, но бодрому скелету это удалось. Однако Дуня на лишнее удивление не тратилась: с трудом выбив запирающую доску из проржавевших и, казалось, усохших крюков, беглянка дёрнула на себя ручку. Неудачно. Нет, дверь ощутимо тряхнуло, но с места она не двинулась — свободного пространства не хватало вовсе не для того, чтобы выбраться из башни, а для того, чтобы раскрыть дверь. Оставалось лишь бессильно расшатывать створку. И, как ни странно, довольно-таки бессмысленное действо дало положительный результат — дверь поддалась. Не раздумывая, девушка протиснулась в образовавшуюся щель.
Дуло. Холодный ночной ветер растрепал юбки и шаль, которую Дуня носила вместо кофты, забрался под верхнюю и нижнюю рубахи, ледяным шарфом обвился вокруг шеи. Наверху — и в настоящем, и в прошлом — девушка не успела замёрзнуть. Может, тому виной оказалось возбуждение, не испытываемое сейчас, или недоумение и любопытство, вытеснившие, заставившие не замечать потребностей тела. Или же дело в непогоде: на уступе было тихо, а у земли кружила и завывала метель, колкий снег, словно гравировщик, отстукивал пунктиром послание на лице. Девушка, взмокшая при беге, продрогла сразу.
Что делать? Логичнее и проще всего броситься к замку — там есть, где спрятаться. И там есть мудрые, знающие люди: лекарь, безымянный гость сэра Л'рута, сам господин. Уж кто-то из них наверняка разберётся с чудищем... А если нет? Если им ничего не известно о восставших мертвецах? Что если скелет был заперт в башне, а Дуня отворила темницу и выпустила страх наружу?.. Девушка кинулась обратно закрыть дверь, но опоздала: мастер Лучель, или то, что от него осталось, подошёл с той стороны в то же мгновение, что и Дуня с этой — из отверстия хлынула мерцающая внутренним светом белёсая дымка. Горе-исследовательница не успела отдёрнуть руку — и тонкий, склизкий на вид усик коснулся незащищённой кожи.
Пальцы ожгло. Предплечье онемело.
Она обнаружила себя в шагах двадцати от башни. Снова лёжа на спине, в позе выкинутой на берег медузы. Промокшая насквозь... то есть — от позвоночника до груди.
