Четвёртая часть "Книга-2 Проходимцы"

— Внимательно слушаю.

— До Солуна добрались без происшествий, там узнали, что турецкий комендант города, с говорящим именем Невзад Бей, когда наши кавалеристы уже двигались по городу, за деньги подписал капитуляцию с местными греками-торгашами. Он бы может и не подписал, но русских он боялся, а "греческие аргументы" были вескими, приятно тяжелы и невероятно привлекательно сверкали...

— Вот негодный турок Бей Не в зад...— Александр Николаевич имя турка специально произнёс по слогам, дабы его отношение к данному субъекту точнее выразить.

— Этот византийский прием возмутил командование летучего отряда в лице генерал-майора Левенгагена Петра Петровича, а будучи по натуре человеком справедливым и в то же время беспощадно жестоким, к тому же "скорым на руку"...

— Сильно?

— Всего пару раз успел врезать продажному турку. В дальнейшем в спор вмешался полковник Суходольский Дмитрий Петрович — командир Ахтырцев... Но поскольку в тот момент у Петра Петровича в руках была казачья боевая нагайка...— Слегка, почти сострадальчески скривил лицо. — В общем, без "русского" благословения-благодарности турок не остался.

Глубокий вдох-выдох:

— После, чуть погодя... турок проявил невероятную щедрость и всё полученное от "византийцев", совершенно добровольно передал "русским освободителям".

— Н-да...— перебором пальцев постучав по столешнице, произнёс Говоров старший:

— Как греки?

— Они покинули резиденцию правителя Солуна, как только получили в свои руки нужную бумагу и сразу же начали оглашать во всеуслышание, что Салоники греческий город, объявили о создании греческой администрации, стражи и тому подобное. Общая суть возгласов — русские войска должны уйти из города. Ситуация усугублялась и тем, что "византийцы" отправили гонцов к ближайшему отряду греков-повстанцев и в Афины.

— Н-да. Малоприятный диагноз.

— По факту, в самом Солуне греков не более 10%. Болгар около 18%, да прочих славян — 5%. Валахов, молдаван да албанцев чуток. Если смотреть в целом по провинции, тогда соотношение в пользу болгар и иных славян намного больше.

Говоров старший понимающе покивал. Бауманов продолжил:

— Генерал Левенгаген по рации связался с Сазоновым, тот попросил полковника Говорова оказать помощь в решении данной проблемы...

Александр Николаевич, продолжая внимательно смотреть на Бауманова, понимающе кивнул:

— Ещё до начала Солунской операции в Одессе был объявлен набор в еврейский добровольческий конный полусотенный отряд, в который отбирали людей смуглых "по ближневосточному" и непременно обладающих еврейским лицом.

— И как?

— Это же Адес-с-са. — Слегка протяжно, по-Одесски произнёс Иван Иванович, улыбнувшись лишь краюшками губ и лёгким прищуриванием глаз. — Желающих нашлось с избытком. — Короткая пауза. — Всех соответственно экипировали, в наряд путем искусственного наращивания, добавили пейсы... Вышло просто замечательно. — Хитрая улыбка:

— Командиром был назначен ротмистр гусарского полка Победоносцев Антип Моисеевич. — Небольшая пауза, пояснительное уточнение. — Из выкрестов. На время акции переименованного в Израильского Соломона Давыдовича. В русской военной форме, но при нарощенных пейсах.

— Н-да...

— В Солун они въехали под флагом Российской Империи и под штандарт в виде Израильского флага с "Давидовой звездой". Впереди, на белых конях "пейсатый" ротмистр, рядом "раввин" в ермолке (кипе), на груди которого, как крест у православного попа, красуется Звезда Давида. За ними, на открытых "нарядных" телегах оркестр — исполняет "7-40". Следом — полусотня бравых еврейских конников, из-под фуражек — пейсы...

— Ни дня без цирка...— слегка помотав головой, негромко произнес Говоров старший. — Хорошо, что не в белых пасхальных брюках с лампасами...

Иван Иванович услышал, криво улыбнулся:

— Местное население предварительно, за сутки, специально нанятыми мальчишками-глашатыми было оповещено о прохождении "еврейского освободительного войска в составе русской армии". Встречающего народу, с улыбками умиления, радостными воплями и слезами на глазах собралось — немерено. Проезжающих, местные евреи-сефарды просто засыпали цветами.

— Завоевание благосклонности подавляющей массы местного населения, я так полагаю, прошло успешно.

— Так точно. Более того. После демонстративно-яркого подавления бунта греков-турецких запроданцев, имущество которых было отписано "в казну", фактически устранены сильные конкуренты торговцев как болгар, так и евреев-сефардов...

Многозначительная пауза с кривой улыбкой:

— Уже на следующий день, на приём к командиру "еврейского освободительного войска в составе русской армии", ротмистру Израильскому Соломону Давыдовичу выстроилась очередь из добровольно желающих.

— Победоносцев, то есть ротмистр Израильский еврейским языком владеет?

— Кроме русского бойко разговаривает на немецком, а поскольку сам родом из Одессы — немного понимает на молдавском и греческом.

— И что, местных евреев-сефардов данное прискорбное обстоятельство не смущает?

— Нисколько. Обращаясь к достопочтенному мар нихбед (господин, уважаемый в официальной речи) Израильскому Соломону Давыдовичу они скорее смущались своего ладинского наречия.

— Что им нужно?

— В основном выразить своё восхищение и почтение командиру еврейского подразделения, так же походатайствовать в плане "записать родственника в добровольцы", если "да", тогда сразу же внести личную посильную финансовую или какую иную помощь. Так же узнать, когда и за сколько можно приобрести имущество "бунтарей" с непременным желанием, дабы мар нихбед Израильский, как великий соплеменник из рода несравненного Второго Царя народа Израиля — Давида, "замолвил словечко". — Пауза. — Некоторые, на полном серьёзе называют его "Машиах" (Мессия).

Внимательно слушая Ивана Ивановича Бауманова, Александр Николаевич очень медленно мотал головой, но больше с саркастической улыбкой на лице, согласительно кивал:

— Основная проблема — отправленные гонцы. Полагаю, Вы начали с определения, когда, в каком направлении и сколько их на самом деле?

— Так точно. Опрос "свидетелей", а также арестованных "заговорщиков" выявил, что фора у "посыльных" около двух часов. Дорога, ввиду особенностей гористой местности — одна. В Афины направилась лёгкая карета с главным "византийцем", тайным уполномоченным Артемисом Патанакисом, в сопровождении трёх всадников. Так же, на данном этапе с ними следуют гонцы к ближайшим греческим повстанцам.

* * *

179

Незадолго до выше описываемых событий в Салоники (Солун) из Афин прибыл тайный уполномоченный Артемис Патанакис с секретным заданием — до прихода русских организовать "добровольное вхождение города и окрестностей в Греческое государство". Хоть и прибыл он с Афин и цель у него была сугубо патриотическо-националистическая, но использовался он "по тёмному". В общем, направлен и финансирован человеком, представляющим интересы Лондона в Афинах. Главная цель миссии — на основе раздора за город и провинцию — поссорить греков и русских, внести сумятицу и недоверие. Также — поскольку греческая составляющая была основной в Гибралтаре — данная ссора должна сыграть в пользу Англии, правящие круги которой непременно желали вернуть контроль за проливом.

Как человек для данной миссии Артемис Патанакис был не совсем тот. Сей посланец с первого взгляда был умён, имел хорошие манеры, солидный вид, умел красиво, увлечённо и убедительно врать-говорить. Кроме этого обладал он и целым рядом не достоинств и недостатков, средь которых числилась чрезмерное мотство, увлеченность карточными играми, беспорядочное отношение с женщинами, а в случаи неудач — кратковременные запои. Но у отправителя иного, хоть как-то более подходящего просто не было. Другими словами, пока данная личность добиралась к месту назначения мало того, что в пути порядочно задержалась, так ещё и поиздержалась в финансовом плане.

Прибыв в Салоники и сделав "аудит" своих возможностей, Артемис Патанакис пришёл к выводу, что без денежной помощи местной греческой общины ему ну никак. Потом выяснилось, что не все общинники на данный момент находятся в городе, из имеющихся в наличии национальную идею поддерживает абсолютное большинство, а вот финансировать согласились очень немногие, остальные скрыто заняли отказно-выжидательную позицию.

На взмыленном коне примчался гонец сообщивший, что завтра-послезавтра передовые части русских будут в Салониках.

Сие известие для Артемиса Патанакиса стало ошеломляющим, потому как к данному событию хоть и готовились, но ничего готово не было. Была договорённость с несколькими купцами, двое из которых действительно богаты и кровно заинтересованы, поскольку он им посулил целую кучу всего-всего, включая высокие должности и пожизненную беспошлинную торговлю. Нет, выполнять никто не собирался, но ведь наобещать то можно. Во дворе одного из них организовали штаб и оружейный складик. Была и силовая группа человек 60-т на бумаге, но по факту не более 20-ти. Всего как бы много, но в действительности мало и находилось на стадии вялого формирования. Но вот время настало и обстоятельства требовали немедленных и решительных действий.

Купцы, для массовки собрали всех своих подчинённых и подконтрольных, вперёд поставлен кто поприличней да вооружён получше. Резиденция правителя встретила редкой охраной, из двух таборов (батальонов), после пронёсшегося по городу слухах о близости казаков, за ночь дезертировало у-у-у-у как много и в наличии было не более 150 как бы верной, но по сути еще не успевшей раствориться стражи.

Бей Невзад гостей встретил со всеми ещё оставшимися людьми и посреди зала. Узнав же о причине визита...

Здесь необходимо уточнить, что у обладателя турецкого имени Невзад как правило присутствует врожденное творческое начало, изначальный, дарованный богами талант. Остаётся сущий пустяк — выяснить какой именно. Ответ на данный вопрос может проявиться сразу, а может, как за частую и бывает — оставаться тайной всей жизни.

Однако внешние проявления наличия одаренности у данного человека заметны всегда. Как правило это — яркий, нетривиальный тип личности, человек, всегда ищущий и применяющий свои великие или скромные способности и возможности, на деле. Если "находит себя" — счастье для всех, ежели нет... По-разному бывает, потому как поиски новых путей самовыражения уводят обладателя имени Невзад так далеко и надолго, что любой идущий рядом... скажем так — становится обузой.

Другими словами, без мишуры, конкретно данная личность была Всевышним обделена всем разумным, за исключением личной наживы.

В общем, зная, что горы и законы умные обходят, торговался и спорил долго и самоотверженно, руководствуясь принципом — хитрее тот, кто честен из личной корысти... не соглашался до тех пор, пока у греков не исчерпались финансовые аргументы.

Получив желаемую "капитуляцию" достопочтенный Артемис Патанакис тут же, оставив греков-торговцев "наводить порядок в уже их городе", оседлав заранее приготовленный экипаж с небольшой охраной, скоропостижно "убыл в Афины", по официальной версии — "за подмогой".

Дорога изобиловала подъёмами-спусками, кривыми поворотам с наличием коварного кювета зачастую переходящего в приличный обрыв. Четыре часа быстрого, напряженного и тревожного движения по беспокойному пути сильно утомили лошадей, "путешественников" и охрану. Все устали, темп движения замедлился, бдительность снизилась, до частичного рассеивания. В этот то момент, на крутом подъёме на них и напали коварные албанские башибузуки. В короткой, быстротекущей драке все греки погибли, карета и всё, что в ней — ограблено, остальное — сожжено.

В это же время, в Солуне оставшиеся "византийцы" забаррикадировались во дворе одного из купцов-главарей. Изначально их было поболее, но, когда в воздухе запахло порохом, многие "массовики" исчезли, остались самые верно-преданные или скромно умные, человек 30-ть.

Вскорости, в своей "крепости" "византийцы" были заблокированы "болгарскими ополченцами", потому как именно им первым местные болгары сообщили о бунтарях.

С прибытием болгар, начали появляться и первые зеваки.

Командир болгарского отряда, родом из-под Одессы, поручик Христо Христов возжелал продемонстрировать свою удаль и с ходу, путем быстрого штурма решить проблему, но обороняющиеся его воинов встретили выстрелами из двух вертлюг-фальконетов (мелкокалиберная пушка) и дружными ружейными залпами. Атаковавшие понеся потери — шесть раненых, один убитый — откатили.

Разносившаяся стрельба, крики и общий шум боя — толпа зевак многократно увеличилась, причём в основном за счёт местных евреев-сефардов.

Народу прибавлялось, многим было интересно, велись "познавательные беседы — событие ведь не ежедневное, а редкое.

Основной вопрос:

— Кто хозяин дома вообще такой и почему из тьмы вылез?

— Грек — один из первых купцов в городе, обладатель баснословного состояния, ранее нигде не светился, а выходит вон оно как, за турков, против православного мира выступил.

— Он трус и мерзавец и иные слова совершенно не уместны.

— Странно, что не объявил себя жертвой турецкого режима, преследуемой за свои взгляды. Нынче то, что ни негодяй, то обязательно жертва режима.

— Это естественно. Ведь именно этот, злобный турецкий "режим" его и создал.

— Этот грек — "кимвал бряцающий и медь звенящая" — еще и лжец. Нынче по городу его глашатаи бегали, да кричали то, что ему выгодно, а представляли это как желание народа.

Чуток попозже к атакующим прибыло подкрепление в виде "еврейского освободительного войска", полусотня ротмистра Соломона Давыдовича

Израильского... и только поручик Христов, да еще немногие из болгарского отряда заметили, что средь явившихся появились хоть и с пейсами, но незнакомые деятельные лица.

Прибывшие были явно опытными ребятами. Мгновенно оценили ситуацию и грамотно рассредоточились, снайпера и штурмующие заняли удобные позиции.

Почти сразу по окончании подготовки, громко, чтобы услышали и собравшиеся, спокойным, уверенным в своей правоте голосом прозвучало:

— Граждане обманутые греки-турецкие запроданцы! Командование русскими войсками, в лице еврейского командира ротмистра Израильского, предлагает Вам сдаться на милость победителей! В противном случаи, мы будем действовать беспощадно!

Ответом стали два выстрела "на голос", снайпера им ответили и явно, судя по крикам "оттуда" — попали. Следом из безопасного расстояния "пейсатые" по "крепости" всадили несколько зарядов из "Шмеля", который зеваки тут же окрестили "ручной, наплечной пушкой", в окна, где у обороняющихся находились вертлюги-фальконеты и во входную дверь. Рвануло знатно... От двери ничего не осталось, а где были пушки-фальконеты по два двойных взрыва, основной от заряда и дополнительный от находившихся в помещении бочонков с порохом. Двухэтажное строение прилично так тряхнуло и частично заволокло пылью... В этот момент штурмовая группа атаковала, лихо проникая в окна и "открытую дверь".