Маршал 3

— Ну, раз так, то я на вас надеюсь. — Улыбнулся Тухачевский. — Кстати, что у нас по специальному оборудованию?

— Новое переговорное устройства чудо как хорошо. По крайней мере, во время испытаний особенных проблем в переговорах не испытывали даже при очень высоком уровне шума. Новая бортовая радиостанция тоже на хорошем уровне. Мощная, компактная, экономичная. Система принудительной вентиляции, отопления, два автомата пожаротушения. В общем — практически все, что задумали хорошо ложится. Пока только с башней проблемы, причем сугубо технологического толка. Если бы не она — не ходовую передали бы на испытания, а машину. Не понимаю, зачем вы так настаиваете на сварной башне ? У нас ведь куча проблем из-за этого.

— А если поставим литую башню, то получим другие, не менее сложные. Вы ведь не хуже меня понимаете, что литая броневая сталь намного хуже держит снаряд, нежели катаная . То есть, при прочих равных литая башня должна быть заметно толще, то есть — тяжелей. А учитывая, что танков нам нужно не так уж и много, я настаиваю на сварной исключительно в интересах повышения боевой эффективности. Это ведь лишний вес, который можно пустить на что-то иное. На то же топливо или снаряды. А то и просто не догружать, повышая проходимость по мягким почвам.

— Это так, — покачал головой Морозов, — но технологичность очень страдает. Литые башни по типу Т-39 вполне обеспечивали наши потребности.

— На то мы и держим сварщиков на особом счету, возвращая даже с фронта, да тратим время на подготовку и обучение, что не можем мы пойти на литые башни. Опыт применения Т-39 говорит нам вполне однозначно о том, что этот резерв, безусловно, нужно использовать. Ведь иначе увеличения защищенности без серьезного роста массы не добиться. Кроме того, новая доктрина применения танков и механизированных соединений, основанная на качественном превосходстве технических средств и выучке, иных вариантов нам не оставляет...

Дальше разговор не очень клеился и уже через четверть часа Михаил Николаевич осматривал под чутким руководством Александра Александровича то, что уже было сделано. Так сказать — щупал руками. Новый танк был хорош, слишком хорош, чтобы быть правдой. Поэтому и хотелось развеять свои сомнения.Глава 7

5 февраля 1942 года. Марсель . Кабинет президента Окситании

— Месье, вы сделали то, что обещали?

— Да, господин президент. Сразу после вашей инаугурации и занялся.

— Судя по вашему кислому лицу, вы не преуспели.

— Отчего же? Вполне преуспел. Только результаты мне не очень понравились, да и вас не обрадуют.

— Я вас внимательно слушаю, — Петен чуть поерзал в кресле и откинулся на спинку.

— Проведя консультации с определенными кругами Рейха, Италии и Испании я пришел к выводу, что вопрос создания крепкого военно-политического и экономического блока очень сложен, несмотря на, казалось бы, очевидность этого решения. Ведь националисты должны держаться друг за друга.

— И что мешает? — Петен был спокоен и совершенно невозмутим.

— Настроения в финансовых и военных кругах Рейха. Война с Союзом довольно сильно повлияла на переоценку многих вопросов. Так, например, несмотря на первоначальный задор, Геббельс уже не налегает на попытку выставить русских неполноценными людьми. Теперь его обороты звучат иначе, призывая каждого немца встать на борьбу с армией Тьмы. Ордами захватчиков, которые желают уничтожить великий германский народ.

— И что это меняет?

— А то, что изначально весьма умеренно настроенная в плане национализма германская элита стала дрейфовать в сторону умеренных социалистических воззрений. Особенно военная. Левое крыло на политической арене Рейха существенно окрепло, воодушевленное успехами Союза. Ведь вся эта новая техника и грамотная война оказала просто неизгладимое впечатление на все немецкое общество. И это еще мелочи. Среди младших чинов и простых бюргеров так и вообще ходят устойчивые слухи о том, что войну Гитлер начал не из-за стремления добиться жизненного пространства для германской нации, а из обиды на то, что у него увели любимую актрису.

— Вы имеете в виду Ольгу Книппер?

— Да, именно ее. Вы же знаете, что она на днях родила советскому маршалу дочь. Да и вообще — семья у них вполне счастливая получилась, несмотря на то, что по нашим сведениям роман изначально носил определенный политический подтекст.

— Вас послушать, так прямо страсти Илиады получаются.

— Так и есть. В общем, ситуация в Рейхе очень сложная. Широкие массы войну не одобряют и тяготятся ей, не понимая ради чего сражаются. Идея подать русских, как унтерменшенов тоже не смогла закрепиться в сознании простых людей. Ведь недочеловеки не могут иметь более совершенную технику и хорошо сражаться. Из-за чего количество потерь через пленение со стороны Рейха подозрительно высоко. Особенно после неудач последнего наступления в августе минувшего года. Имеются перебежчики.

— А среди военной и экономической элиты, как я понимаю ваш намек, все чаще звучат слова разочарования?

— Именно так. Промышленность кое-как упорядочилась под руководством Шпеера, но в целом экономическая ситуация становится с каждым днем все менее благоприятной. Особенно в связи с тем, что Рейх стремительно накапливает внешний долг. Даже США, и те, потихоньку сворачивают экономическую поддержку Берлина. Ведь все имеет разумные пределы. А Гитлер уже сейчас подвел свою страну фактически к банкротству. Несколько лет она еще, конечно, продержится, но исключительно за счет мер военного времени. Заключи Рейх мир сейчас и все — от его экономики останутся одни руины, а откат будет страшнее, чем после Первой Мировой войны.

— Кто бы мог подумать еще пару лет назад, — покачал головой Петен.

— Никто. Мы недооценили Союз, и он преподнес нам сюрприз.

— Ладно. Рейх, полагаю, сейчас явно не в том состоянии.... А, что касается Италии и Испании? Как они? Идут на контакт?

— На контакт-то они идут, только что мы сможем сделать без Рейха? Он рассматривался как главная сила нашей коалиции.

— Мы и сами вполне справимся. Тем более что с Союзом у нас никакой войны нет. А Италия так и вообще — довольно активно торгует. Хотя, конечно, без Рейха будет тяжело, — покачал головой Петен. — Как я понял, предварительное согласие на созыв конференции вы получили? — После небольшой паузы спросил президент Окситании.

— Так точно, господин президент.

— Тогда переходите к официальной части. Не будем откладывать в долгий ящик.

— Но Муссолини настаивает на проведение конференции в Риме...

— Я не против его просьбы. В Риме, так в Риме.Глава 8

3 марта 1942 года. Германия. Берлин. Особняк Гальдера

Гудериан выпустил сигаретный дым и отхлебнул немного ароматного кофе.

— Сведения точные? — Уточнил после нескольких минут гнетущей тишины Гальдер, чуть раздраженно потирая виски.

— Да. — Кивнул Гудериан. — Наш добрый фюрер вызывал меня к себе и давал накачку. Исходя из ее содержания, можно сказать только одно — мы очень близки к тому, чтобы заключить перемирие с Лондоном.

— То есть, выступим для него пушечным мясом... — заметил Шпеер.

— Скорее всего, — кивнул Хайнц.

— Как вы думаете, ваш друг выйдет еще снова на связь? — Вкрадчиво поинтересовался Гальдер, глядя прямо в глаза главному инспектору танковых войск Вермахта.

— Полагаю, что он не просто так передал нам вышеупомянутые документы. Он выдерживает время и подбирает момент. Ведь нам нужно все проверить. Конечно, его персональный авторитет высок, но, он не рискует.

— Он? Вы считаете, что маршал играет свою персональную партию?

— Сложно сказать. Иногда мне так кажется, а иногда мерещится, что он чья-то марионетка. Он очень интересный человек. Боюсь, что мы вряд ли узнаем когда-либо истину.

— Если это его персональная игра, то чего он хочет?

— Союза между нашими странами. Все что я о нем знаю, говорит только об этом. Даже Ольгу он взял в жены с определенным подтекстом.

— Да, — кивнул Шпеер, — ход с этим браком оказался очень сильным. Никто и не ожидал, что такая мелочь так интересно раскроется. И ведь чем больше официальные власти будут отрицать причастность этой женщины к войне, тем больше солдаты станут ухмыляться и сально шутить.

— Он вообще сделал очень много ходов. Вспомните Испанию и Чехословакию. Не догадываетесь, ради чего маршал влез в эти, в общем-то, довольно сложные и не очень нужные для Москвы кампании? — Улыбнулся Гудериан.

— Контраст? — Чуть помедлив, спросил Гальдер.

— Он самый. — Кивнул Гудериан. Отхлебнул кофе и продолжил. — За довольно короткий промежуток времени отношения Союза и Рейха были подвергнуты встряске в ряде конфликтов, в ходе которых даже у весьма далекого от аналитики простого человека получался вполне однозначный вывод.

— Вместе мы побеждаем, врозь — умываемся кровью, — тихо произнес Шпеер.

— Именно так. Насколько я знаю, наш дорогой друг умудрился даже промышленников заинтересовать. Вспомните ту же Чехословакию. Поначалу они очень благоприятно восприняли вхождение в состав Рейха. Но уже сейчас их оценки куда более кислые. Проблемы с сырьем. Нарастающий перекос в сторону военной продукции. Прогрессирующее недовольство населения. В общем — ничего хорошего. Да и у нас — не лучше. Этот фолькштурм оказался натуральной трагедией для экономики и промышленности Рейха. Вы полагаете, это осталось не отмечено? А ведь в период тесного сотрудничества с Союзом имелись совсем другие прогрессии. Так что — игра от контраста проведена очень грамотно.

— Сейчас бы сесть за стол переговоров, а не к наступлению готовиться, — с мрачным видом произнес Альберт. — Этот неугомонный маньяк совершенно из ума выжил. Ведь есть же точки соприкосновения.

— Для него нет, — покачал головой Гальдер. — Рейх если и сможет договориться с Союзом, то только без его участия. Ну и, разумеется, без НСДАП. Боюсь, что русские захотят призвать к ответу военных преступников и их пособников, как это уже было в Польше. Поэтому и не идет. Для него только два пути — или победить в этой войне, или погибнуть.

— Не только для него.

— Безусловно, — согласился Гальдер.

— Тогда что нам делать? Отправлять на верную смерть сотни тысяч наших парней? Молодых, крепких, здоровых. Надеюсь, ни у кого нет сомнений в том, что войну мы уже проиграли? — Обвел всех присутствующих взглядом Гудериан.

— Нам? — Переспросил Гальдер. — Ждать нового контакта. Полагаю, что ближе к началу кампании с нами свяжутся. Ну и готовиться. Ведь нам понадобятся не только благие намерения...Глава 9

17 марта 1942 года. Вашингтон. Белый дом. Рабочий кабинет президента США

— Несмотря на ожесточенное сопротивление наших войск, бои в районе Панамского канала идут очень неудачно для нас... — произнес мистер Уоллес.

— Ожесточенное сопротивление, — медленно проговорил, буквально пробуя на вкус, Рузвельт. — Как интересно. А ведь численное превосходство было на нашей стороне. Как так получилось, что в ходе ожесточенного сопротивления мы получаем это, — кивнул президент на свежий номер британской 'Таймс' с опубликованными японскими сведениями, говорящими о большом количестве американских военнопленных, захваченных в Панаме. — Ожесточенное сопротивление чему? Выполнению своего долга?

— Я полагаю, что японцы вводят в заблуждение британских журналистов...

— И советских тоже? — С железом в голосе уточнил президент. — Вот там, — он кивнул на 'Правду', — одна из серии статей, освещающая боевые действия в Панаме. — Вы ведь не хуже меня знаете, что японцы вывозят всех наших военнопленных в Китай, содержа в соответствующих лагерях. И ваша агентура, мистер Донаван, — кивнул Рузвельт на начальника УСС, — подтверждает сведения об очень большом количестве военнопленных... американских! И после этого вы мне будете говорить о каком-то ожесточенном сопротивлении?!

— Сэр, — подобрался Уоллес, — наши солдаты делать все, что могут. Но это нападение оказалось совершенной неожиданностью. Мы предполагали, что после нейтрализации нашего флота в Тихом океане японцы займутся захватом Юго-Восточной Азии, дабы добраться до жизненно важного сырья вроде нефти и бокситов. Но они поступили иначе. Поставки Сахалинской нефти и советского авиационного бензина, вкупе с рядом стратегических товаров развязали им руки и позволили действовать более дерзко. Мы такого хода событий просто не ожидали.

— Это говорит о том, что наша агентурная сеть в Японии если и не провалена, то совершенно не эффективна. То есть, мы вообще ничего не знаем о планах микадо. И как в таких условиях вы предполагаете воевать? Что вы молчите, мистер Донаван? — Рузвельт был зол.

— Мы работаем над проверкой нашей агентуры и по мере возможностей стараемся вербовать и забрасывать новых агентов. Но пока результаты скромные.

— Конечно, черт подери, скромные! — Налился краской Рузвельт. — Ладно, что десантную операцию в Панаме проспали, так еще и это проклятое восстание на Филиппинах. Шесть лет назад мы вполне справились с вооруженными крестьянами. А теперь не в силах разогнать толпу?

— Филиппины отрезаны легкими силами японцев от снабжения извне. Наши базы время от времени подвергаются авианалетам и вынуждены очень сильно ограничить участие личного состава в подавление восстания. Кроме того, те, кого вы назвали 'крестьянами', по нашим сведениям оными не являются. Полагаю, что восстание действительно имело место, но только потому, что его поддержали японские военные, обещающие филиппинцам независимость.

— То есть, вы считаете, что Япония ведет одновременно две десантные операции?

— Нет, конечно, нет. Части японской армии были, по всей видимости, заранее переброшены на Филиппины. Вероятно — до объявления войны. Хотя, это только предположение. Поэтому в распоряжении восставших имеется не только стрелковое вооружение, но и минометы, пушки и даже легкая бронетехника. Кроме того, по нашим сведениям, 'повстанцы' активно применяют снайперов и средства радиотехнической борьбы. Грубо говоря, время от времени наш диапазон связи глушиться. Во время некоторых таких сеансов происходят нападения. Учитывая сведения о тактике повстанцев можно уверенно говорить о том, что это либо японские таланты, освоившие уроки Халхин-Гола, либо русские специалисты, выведенные с германского фронта. Ведь количество диверсий в тылу Вермахта последние пару месяцев сильно уменьшилось из-за колоссальных усилий руководства Рейха.

— Вы считаете, что на Филиппинах против нас сражается, в том числе и русский спецназ? — Удивился Рузвельт.

— Да. С высокой вероятностью. Кое-какие радиопереговоры наши специалисты смогли перехватить. Там фигурируют очень странные имена.

— Русские?

— Ну как вам сказать. И да, и нет. С одной стороны — вполне китайского, корейского или японского вида. Хотя привлеченные нами русские иммигранты в один голос говорят о хорошем чувстве юмора у автора этих имен.

— То есть?

— Это русские фамилии, но искусственно искажены в сатирическом ключе, будучи стилизованы под китайские, корейские и японские традиции. Однако точно сказать, присутствуют ли русские спецназовцы на Филиппинах, мы не можем, так как вполне возможно, что этот прием — дезинформация. Согласитесь — одно дело воевать с повстанцами при поддержке ограниченного контингента японских войск. И совсем другое дело — иметь дело с русским спецназом, который в год назад сумел серьезно тормознуть могучий Вермахт, нанеся ему существенный урон. — Мистер Донаван похмурил лоб секунд десять, после чего продолжил. — Пока лично я склоняюсь к тому, что это японская провокация. Особенно в свете того, что в 1939 году ограниченным тиражом вышла книга 'Крылья Китая', в которой употребляются подобные стилизации. Но я не один в УСС.