Седьмая печать

Шёпот раздался совсем отчётливо, чуть ли не словами, но одновременно начал удаляться. Ощущение чужой воли покинуло Алистера, он уже не смотрел в Бездну, как и она в него, и когда открыл глаза, то не ощутил никакой попытки перехватить контроль.

— Всё в порядке? — обеспокоенно спросил Виктор; Алистер дрожащей рукой начертил на песке имя богини Бабалон, дабы поставить последнюю преграду на пути чуждых сил, и лишь тогда облегчённо вздохнул.

— Думаю, да. Но что-то точно пошло не так, и лучше нам вернуться в Каир, — он встал и тут же бросился собирать вещи, стремясь как можно скорее покинуть это место. — А ещё лучше вообще оставить Египет на какое-то время.

— Мы все должны признать неизбежное, — Алистер вновь выступал перед огромной толпой, но теперь без всякой книги. И та волновалась огромным распотрошённым муравейником. — Весь опыт войны, что уже называют Первой Мировой, показал, что магия оказалась бессильна на практике, хотя заявляла о своём теоретическом могуществе. А произошедшее в Болимое, Ипре и Осовец продемонстрировало, что наука ушла вперёд гораздо дальше, чем мы все думали. И в то время, пока маги интриговали друг против друга, что привело к до сих пор скорбному распаду Золотого Рассвета, учёные добились успехов, при которых они смогли обходиться без магии и даже превосходить её! Заря Второй Мировой уже обходится без магии, выкатывая на сцену образцы лучших научных достижений!

Публика зашумела ещё больше, многие орали в сторону сцены, что эти достижения лишь в жестоком убийстве людей. Однако Алистер становился только громче:

— В таком случае мы должны следовать за будущим, а не цепляться упорно за бесполезное прошлое! И я, Алистер Кроули, стану одним из пророков этого будущего! Я отказываюсь от развития магического пути и собираюсь употребить все свои силы, богатство и влияние на достижение превосходства научной стороны, нашего единственного будущего!

Он замолк, слушая всё нарастающие крики, и лишь улыбался, словно те подпитывали его энергией и решимостью стоять на своём до конца.

Алистер осторожно приложил руку к боку, а затем поднял её перед глазами и посмотрел на окровавленную ладонь полным неверия взглядом.

— Больше не убежишь, — выдохнул один из преследователей, уставший гнаться за ним по отвесным скалам. — Никуда не убежишь, предатель магии и предатель кабала. Мы знаем, что это твои поганые действия разрушили его.

Алистер лишь улыбнулся, вновь посмотрев на двоих прижавших кольца с печатями к подножию нависавшей над ними скалы. Парочка заклинаний — и огромная каменная лавина сметёт их всех, после чего обрушится на мирную деревеньку у горы. Алистеру было плевать на деревеньку, но в нынешнем состоянии он не сумеет уйти от каменного града. А подлечиться не дадут, ещё один из группы преследователей вновь поднимал ружьё. Бывший солдат, достал его с такого расстояния и сейчас уж точно не промахнётся.

В любое другое время Алистер всё равно сумел бы их одолеть. Обмануть иллюзиями, одурманить кошмарами, погрузить в невероятную реальность, где пропасть будет видеться мостом. Но сейчас тут собрались последние выжившие члены Золотого Рассвета — это он знал точно — публика активно чествовала его преступником и даже все соратники покинули его, испугавшись замараться именем дьяволопоклонника.

Для любого другого человека это было бы концом. И потому Алистер вытащил острый клинок и приставил его к своей груди.

Замкнуть проклятие неудачи, окончательно обрезающее шансы Золотого Рассвета и вышедших из него кабалов, на самом себе. Он, в отличие от них, сможет его преодолеть.

— Простите, джентельмены, но я уйду на своих условиях, — улыбнулся он. Преследователи все вскинули ружья, но Алистер изо всех сил пронзил себе грудь, раскинул руки — и полетел вниз, с тех пор считаясь умершим.

Очнулся он как раз в момент, когда спаситель промывал ему лоб, непроизвольно дёрнувшись и застонав.

— Спокойнее, — мягкий тон человека действительно успокоил Алистера. Враги так не разговаривают. — Вы потеряли удивительно много крови. Вашему телу ещё повезло свалиться сверху в тот момент, когда я совершал послеобеденную прогулку.

Алистер лишь улыбнулся. Повезло... скорее всего, это его последнее везение. Теперь он — как и члены Золотого Рассвета — обречён на бесконечную неудачу.

Однако всё ещё жив. И даже на свободе. Если только...

— Вы ведь обратились к полисменам? — в перебинтованной груди по-прежнему жгло, и он не рисковал говорить иначе как тихо.

— Мне стоило бы. Но думаю, что в таком случае я приобрету те знания и печали, что не хотел бы приобретать, Алистер Кроули.

Алистер внимательно взглянул на человека, когда тот прошёл к столику у его ног. Молодой, но уже слегка обрюзгший, с короткими чёрными волосами, уложенными ровными рядами, и наброшенном на серый поношенный свитер белом халате. Лицо слегка расплылось, но глаза добрые и сосредоточенные. Откуда-то выплыла ассоциация с лягушкой, даже заставившая улыбнуться.

— Не думал, что в провинции моё имя и облик настолько известны, да ещё и не соотносятся с образ приспешника сатаны, — вновь прошептал он, и доктор взглянул на него.

— В целом, так и есть, — он задумчиво коснулся нескольких склянок, стоявших на столике в небольшом штативе. — Но не для тех, кто тоже был изгнан из Лондона.

Их беседы продолжались и далее, благо Алистер постепенно шёл на поправку. Доктор сшил его столь хорошо, что сразу удостоился от него прозвища "Божественный Хирург" и вынужден был привыкать к такому обращению.

Он никак не рассудил желание Алистера бросить мир магии, заявив, что это не его личное дело, однако соглашался с ним во взглядах на науку. В частности, на медицину.

— Первая мировая война показала, что мы неизбежно отстаём в плане врачебной подготовки, — тихо говорил он, вновь проверяя состояние раны. — И под "мы" я имею в виду человечество в целом. Сейчас, когда пламя Второй Мировой уже полыхает, отсталость медицины поистине губительный фактор. А светила врачебной науки вместо этого предпочитают консерватизм и интриганство.

Алистер слегка улыбнулся горестным ноткам Хирурга. Он уже знал, а потом и вспомнил его историю человека, вступившего в конфликт с подобными светилами и фактически изгнанного сюда, в далёкую деревню. Неизвестно, кто был прав в конфликте, но Алистера это и не интересовало.

— А что же маги, способные залечить чужие раны? — спросил он, слегка опёршись спиной об изголовье кровати.

— Большинство магов даже сейчас в основном благородные персоны, — голос Хирурга не стал веселее. — Или экцентричные особы. Разве Сен-Жермен способен провести целый день на ногах, врачуя всё поступающих раненых и закрывая себя от бесконечных воплей боли, страдания и приближающейся смерти? И никого не заставишь насильно исполнять этот долг. От служителей Церкви больше пользы, но среди них мало тех, кто способен на полноценное исцеление, а соглашение кардинала Фиаммы с Гитлером ограничивает их применение.

— Мы опять приходим к тому, что только наука способна дать ответ. Скажите мне, Божественный Хирург, если бы вы могли подвинуть медицину вперёд, как бы вы это сделали?

— Я создал бы свой личный город, — тот ответил столь мгновенно, будто давно это обдумывал. — Город, нейтральный по отношению ко всем и не подчинённый никому, город, в котором основной целью было бы развитие медицины и науки, и который смог бы передавать эти знания всему остальному миру, не делая разницы между странами.

— А страны тут же бы пустили эти знания друг против друга? — улыбнулся Алистер.

— Мне совестно говорить это как врачу, но развитие науки всегда означает развитие оружия, — теперь Хирург ответил чуть более жёстко. — А с оружием, опережающим своё время, можно было бы разнимать конфликты между странами до того, как те начнутся.

Он обрисовал ещё немного концепта такого города, и любование наивностью превратилось в раздумья. Даже ночью Алистер не спал, глядя в тёмный потолок скромного сельского дома.

Будущих проблем миллион — это даже астрологом не надо быть. Но само зрелище... огромный, величественный город, не подчиняющийся никому, вырывающийся вперёд всей планеты, способный диктовать ей свою волю Эона Гора, и живущие в нём маги без всяких вопросов используют свои силы для помощи другим...

А если не захотят использовать... ну, кто их вообще спросит.

— У меня плохие новости, Алистер, — Хирург перебинтовал его рану. — Я не могу вас вылечить. И дело не в доступных инструментах, ваш организм словно бы сопротивляется исцелению.

Новость плохая, но не неожиданная. Алистер тоже пытался применить магию для затягивания раны и тоже потерпел неудачу. Неудачу, что теперь будет вечно его преследовать.

— И что бы вы предложили, Божественный Хирург? — он вновь сидел, опёршись на изголовье кровати, а доктор сел у него в ногах.

— Как врач, я обязан быть честным, — смотрел он прямо и спокойно. — Либо удастся изобрести какое-либо устройство, поддерживающее вашу жизнедеятельность, либо вы неизбежно умрёте. Возможно, не скоро, при должном уходе и поддерживающей магии год протянете точно. Но сейчас я даже не могу нормально остановить кровотечение.

— Значит, наши планы только что получили ещё и личную заинтересованность, — Алистер посмотрел на бинты, постепенно наливающиеся кровью. — У меня есть один вариант, доктор, но для его реализации придётся дождаться окончания войны.

— Которое вы, конечно же, не сможете приблизить в таком состоянии, — грустно улыбнулся тот. — Хотя с вашей неудачей я бы не рекомендовал этим заниматься. Да и...

— Моя неудача способна обрушить любое начинание, — подтвердил Алистер. — Но только моя. Если рядом со мной окажутся другие люди, возбуждённые тем же желанием, всё пойдёт совсем по-другому. Могу я надеяться, что вы станете одним из таких людей?

На этот раз начерченный символ был огромен, занимал всю обширную поляну перед обветшалым буддийским храмом. Семиконечная звезда сияла золотистым, и Алистер сидел в инвалидной коляске в её центре, с усилием держа на весу правую руку. На каждом выросте звезды стоял по человеку в белом халате, и все семеро внимательно следили за этой рукой, не шевелясь и не отрывая взгляда.

— Для победы всегда нужно чем-то поступиться, и с давних времён наука чаще всего поступалась общественной моралью, — голос Алистера вопреки болезненному состоянию не срывался, он словно читал очередное заклинание. — Без конфликта с церковной идеологией, без изучения трупов, без кажущейся бессмысленной траты денег, без желания отринуть существующие догмы мы бы никогда не пришли к тому, что имеем. И сейчас я воспользуюсь вашей ненавистью, вашим разочарованием и вашей жаждой, дабы уловить сложившийся концепт и внести его в ваше сознание. Кихары станут фамилией, распространяющейся как вирус среди всех, кто согласится принять этот концепт. А в обмен вы поклянетесь служить мне, поклянетесь выстроить город на земле, что я приобрёл, и наполнить этот город чудесами науки, что потрясут мир. И пока этот город стоит, вы будете его кровью, его нервами, его дыханием, самой его жизнью.

Рука Алистера засветилась, а вместе с ней и звезда. Люди опустились на колени, их лица исказились то ли от боли, то ли от предвкушения будущего. Божественный Хирург единственный, кто стоял вне символа, и его лоб прорезали трещины сомнения, однако рот не издавал ни звука. К его ноге жалась маленькая фиолетоволосая девочка в белом одеянии, она очень внимательно следила за обрядом, изредка облизываясь.

— Я буду вашим командиром, семеро изначальных Кихар, — голос Алистера тоже будто засветился от предвкушения. — Но больше никто и никогда не сможет указывать вам, что правильно, что хорошо и что необходимо сделать. Сорвите свои оковы и не обращайте внимания на то, как далеко вы зайдете, пока будете возвращаться с научными ценностями.

Все семеро согласно вскинули головы, и золотистый облик проявился в открытых глазах, закрепляя рождение Кихар.

— Я ждал, что меня удивят, но не настолько, — Алистер хрипло засмеялся, едва не сползая с инвалидного кресла, Хирургу даже пришлось удерживать его. — Они не только внедрили концепт в собаку, но и научили её говорить? До сих пор не верю.

— Даже после нашего спора о том, кто победит в развернувшейся войне капитализма и социализма? — Нокан, шагавший рядом с креслом, довольно завилял хвостом. — Похоже, вы всё же не желаете признавать поражение.

— Разумеется. Будущее покажет, что я был абсолютно прав, — Алистер вновь засмеялся, когда они въехали в огромное помещение.

Большую его часть занимала раскрытая вытянутая колба, подключённая пучком проводов к множеству устройств внизу. Алистер впился в неё взглядом, а затем разочарованно вздохнул.

— И вот здесь сильнейший маг вынужден будет провести остаток своей жизни, — как-то даже ворчливо пробормотал он.

— Зато этот остаток может растянуться на целое тысячелетие, — ответил Хирург, подкатывая кресло почти вплотную к колбе. — Тебе помочь?

— Спасибо, я сам, — Алистер кое-как встал, хотя по зелёной больничной рубашке тут же расплылось кровавое пятно. Всё так же на своих ногах он медленно и неуверенно, но целеустремлённо зашагал к колбе и залез внутрь. Хирург тем временем подошёл к приборной панели и начал вводить команды, от которых колба закрылась и наполнилась красноватой жидкостью, поднявшей Алистера на самый верх.

— Так нормально? — спросил Хирург, прекратив ввод; Алистер слегка покачался внутри, а затем неожиданно перевернулся головой вниз, Нокан даже испуганно гавкнул.

— Дааааа... — протянул он. широко улыбаясь. — Так действительно намного веселее смотреть на мир.

— Нормально, — заключил Хирург. — К слову, Алистер, я хотел бы воспользоваться этой технологией и усовершенствовать её. Если мы сможем использовать её массово, то будем буквально вытаскивать людей с того света.

— Это уже вопрос к Нокану, — переадресовал Алистер; Нокан же задумчиво гавкнул.

— Тут есть маленькая проблемка насчёт массового использования, — неуверенно сказал он. — Точнее, согласно отчёту сто двадцать семь проблемок...

— От всех этих толку мало.

На этот раз перед колбой стоял Генсей, всё столь же старый, с заведёнными за спину руками и спрятавшимися в щёлки глазами.

— Так уж и мало, — проговорил Алистер, висящий вниз головой. — Никто не обещал, что новоприбывшие маги сразу окажутся полезными.

— Тогда какой в них толк? — скривился старик. — Они вообще не понимают концепта науки. Они поверили слухам и явились на всё готовое, думая, что их тут будут ублажать, а работать не желают. Их нужно отходить палкой и заставить, а не...

— Палка не поможет, — прервал его Алистер. — По крайней мере одна палка, даже если вставить её в задницу. Нужно нечто большее, некий стимул... некий важный ориентир, на который они сами с охотой отправятся...

На одном из многочисленных экранов, расставленных так, что только человек в колбе мог их видеть, что-то пискнуло. Алистер посмотрел туда, нахмурился, а затем сказал:

— Вот и возможный вариант... Генсей, мы обсудим это позже. А пока что вызови ко мне Нокана.