Изменить судьбу

На утро пришедший в себя де Бри объявил об изоляции Академии. На верхней части высокой стены, опоясывающей магический комплекс по всему периметру, появилась четко видимая издали красная полоса, извещающая, что Академия закрыта и вход в нее запрещен любому постороннему лицу без исключения. Маленький город зажил автономной жизнью, хотя и закрытой, но вполне полноценной. Раз в неделю малые ворота Академии открывались для приема продовольствия из города и под бдительным присмотром дежурных преподавателей студенты перетаскивали на кухню мешки со снедью, успевая выспрашивать торговцев о том, что же происходит в Тубе. Молодежь волновала идущая война, все беспокоились о родных и, чтобы студенты не отвлекались на "подвиги", их загрузили двойной нагрузкой учебы и практических занятий. Так миновала весна.

Конечно, Ратгор де Бри и его маги не остались в стороне от имперских дел. Каждый день кто-то из преподавателей под иллюзией выходил в город, чтобы разузнать слухи и навестить своих агентов. Новости были неутешительными, война с Флавией развивалась, весь юг Герданы пылал в огне. А вскоре Оуэн объявил войну и западному соседу, вторгшись на земли приграничного графства Шелеста.

С начала изоляции Ратгор и Первый маг Ирии связывались лишь единожды для обмена информацией о положении дел в Тубе. Но как только де Бри узнал о вводе имперских войск в Ирию, он сразу же активировал пентаграмму вызова, чтобы выразить свое сожаление Гордону и извиниться за невозможность оказать ему поддержку.

— Мы — заложники, — объяснил он коллеге, — если посмеем нарушить изоляцию, Оуэн объявит нас предателями и прикажет атаковать Академию.

— Это плохо, будут жертвы.

— Будет бойня, а я не имею права ее допустить.

— Понимаю.

— Я прошу вас сохранить наше положение в тайне, коллега. Пусть все считают, что Академия избрала политику невмешательства в дела войны, иначе пострадают все, кто мне доверился.

— Обещаю сохранить вашу тайну, друг. Держитесь.

Пентаграмма вызова от Первого мага Ирии пришлась как раз на утреннее совещание в кабинете ректора. Гордон, окинув взглядом хмурые лица деканов, поздоровался и сказал:

— Уважаемые коллеги, я понимаю, что между нашими странами война и ваш нейтралитет не дает возможности на нее влиять. Я также не прошу вас передавать мне какую-либо информацию о положении в Оуэне. Меня интересует лишь одно — что с императором?

Маги переглянулись и Ратгор шагнул к пентаграмме:

— Уточните вопрос пожалуйста.

— Мне необходимо знать и это крайне важно не только для Ирии, но и для Оуэна, жив ли император. Объясняю, в последнюю неделю ваши войска ведут себя, как собака без поводка — сначала наступают, а потом вдруг отходят, побросав оружие. Часть солдат сдалась при Довейне, еще часть просто мародерствует, а не воюет. Такое впечатление, и это говорят почти все пленные, что в армию Оуэна перестали поступать приказы из Тубы. Поэтому повторяю вопрос — что с императором? Он жив? И если нет, то кто сейчас у вас правит?

— Я обещаю выяснить это в ближайшие часы и мы свяжемся с вами, — пообещал де Бри и деактивировал пентаграмму. Он сел за стол, окинул внимательным взором своих коллег и сказал:

— Гордон прав, мы уже несколько дней не знаем, что происходит во дворце. Это нужно срочно выяснить. И если окажется, что Оуэн умер и его смерть скрывает приближенная свита, то первое, что нужно сделать — это точно узнать их имена. Второе — пора вызвать к нам начальника тайной канцелярии де Каллинса и выяснить, что же именно происходит во дворце.

— Заговор там происходит, — проворчал Уль, — мы с этой изоляцией опять прошляпили очевидное.

— Не факт, — отозвался декан Илой. — Если император умер или уже не в состоянии править, то новая свора императора сейчас пытается замести следы и вскоре начнет разбегаться, чтобы спасти свои шкуры. Их ведь первыми казнят, когда принцы выйдут из тюрьмы.

— Это точно, и значит сейчас подлецам не до приказов, — согласился Ратгор.

— По крайней мере, мы сделали все для того, чтобы сыновья Оуэна остались живы, — заметил Уль. — Мои люди постоянно дежурят у стен тюрьмы и перехватывают приказы к ее начальнику. Стражники лояльны к принцам и сами докладывают нам обо всем, что происходит внутри.

— Прекрасно, — ректор выпрямился в кресле и прихлопнул ладонью по столу. — Уль, отправляй группу под прикрытием во дворец и пока не выяснишь точно, что с Оуэном — не возвращайся. Это приказ. И найди мне де Каллинса. Срочно.

— И если во дворце будет невозможно что-то узнать напрямую, идите в покои Трогга, — посоветовал на прощание декан Илой. — Рано или поздно он появится у себя и, думаю, поделится с вами всей доступной ему информацией.

Глава 15.

Императорский дворец затих, исчезли придворные в коридорах, слуги пробегали мимо замерших у стены магов, как дэвы-невидимки, не слышно было высоких голосов имперских фрейлин, попрятавшихся в своих комнатах, и только гвардия, как всегда, несла свою стражу. Вот протопал очередной развод караульных, нахмуренных серьезных мужиков, которые, встав у двери в личные покои императора, замерли как статуи. Они несколько минут не шевелились, а потом расслабились и правый, повернув голову к товарищу, прошептал:

— Что слышно?

— Ничего, — тихо ответил тот.

— Но ты же говорил с Эрнаном, он дежурил ночью, как прошла его смена?

— Спокойно. Молчи.

Маги, спрятанные под иллюзией, переглянулись и бесшумно повернули в коридор, ведущий в боковое крыло дворца, именно там находилось жилье лекаря Трогга. Комната его была заперта, на стук никто не отозвался и тогда Уль де Парео, возглавивший сегодняшнюю группу разведки, просто вскрыл замок, аккуратно сломав его магией. Открывшаяся картина заставила всех застыть — Трогг лежал на постели связанный и с кляпом во рту. Когда его освободили, он молча метнулся в туалет и пробыл там достаточно долго.

— Умывается, — сказал один из разведчиков.

— Плачет, — уточнил Уль.

Вскоре медик вышел, выпил два стакана воды и сел, завернувшись в плед, его всего трусило и он долго не мог заговорить, но постепенно совладал с собой и успокоился.

— Господа, спасибо, — хриплым голосом сказал Трогг. — Я лежу здесь уже неделю. Раз в день меня навещали, кормили и опять связывали. Но последние два дня не было никого, я уж думал, что так и умру в этой комнате. Простите, а у вас ничего съестного с собой нет? Конечно, нет ...простите, это я так ...просто спросил. От облегчения, что вы меня спасли, голова совсем не варит.

— Что случилось, Арви? — спросил Уль. — И главное — что с императором?

— Я боролся с его безумием как мог, — вздохнул Трогг. — На мои просьбы позвать кого-то из магов Оуэн отвечал категорическим отказом. Вместо этого вызвал к себе братьев Шег.

— Мы слышали, те еще шарлатаны, — хмыкнул Уль.

— Не скажите, коллега, — возразил Трогг. — Я тоже вначале так считал, но эти братья, как оказалось, знают древнюю технику иглоукалывания...

— Но, говорят, ею владеют лишь монахи из Саремских гор, — ахнул кто-то из магов. — Они давно не практикуют, это всем известно.

— Братья — бывшие послушники монастыря Святого Сарема, — пояснил травник, — я видел их татуировки посвящения, подделать такое невозможно, поверьте.

— И что? — наклонился к нему Уль. — Что они делали?

— Вымачивали иглы — такие тонкие, длиной в ладонь — в специальном настое... Нет-нет, Уль, я всегда проверял его, настой был из горных трав.

— А потом?

— Вкручивали эти иглы в определенные точки на теле императора, а точек было много, иногда до нескольких десятков.

— И что Оуэн?

— Смеялся, говорил — совсем не больно. И знаете, после каждого сеанса иглоукалывания ему становилось лучше, император был полон энергии. ...Так что слухи о шарлатанах Шег неверны, думаю, это козни завистников.

— Дальше, — поторопил де Парео. — У нас мало времени.

— Безумие без магии вылечить невозможно, — продолжил Арви Трогг, — братья это знали, но боролись до последнего, ведь генерал Жерман, новый военный министр ...и полный отморозок ... пригрозил, что лично отрубит им головы, если Шеги бросят лечение. Знаете, господа, если бы не сумасшествие, Оуэн был бы сейчас здоровее, чем десять лет назад. Но когда у него началась мозговая горячка, ему уже никто не мог помочь и даже Жерман это наконец понял. Император сгорел за два дня и впал в кому. Так и лежал — абсолютно здоровый физически и недееспособный, как разумный сознательный человек. Да и это было ненадолго, я предупредил генерала, что у императора умирает мозг, вскоре он не сможет отдавать приказы телу и оно тоже умрет. Жерман взбесился, приказал меня отвести в комнату и там привязать к кровати. Что с братьями Шег сейчас — я не знаю. И вообще больше ничего добавить не могу. — Лекарь вздохнул и жалобно спросил. — Вы поможете мне выбраться отсюда?

— Конечно, Арви, — успокоил его Уль де Парео, — мы заберем тебя с собой в академию, чтобы ты рассказал Ратгору де Бри и деканам то, что знаешь. А пока меня интересует одно — император еще жив?

— Я каждый день спрашивал у тех, кто приносил мне еду, что с Оуэном, но они ничего не говорили.

— Понимаешь, Арви, у нас приказ — узнать точно, что с императором, без него мы не уйдем. Кто, кроме генерала Жермана, конечно, может еще знать ответ?

— Жерман тесно общался со своим заместителем полковником де Ортоде, тот отвечал за разработку планов наступления в Флавии и Ирии. Еще генерал вечно шептался с новым канцлером де Троем. Ох и крыса этот канцлер, я вам скажу, никогда не видел его раньше, а как только император заболел, этот протеже Жермана вдруг вынырнул неизвестно откуда и начал раздавать приказы. И приказы были странными — не о благе империи или Оуэна, нет. Канцлер начал продавать захваченные земли Флавии разной швали из мелкопоместных. А откуда у них деньги? И ведь находили! А когда Трой продал еще не оккупированные земли Ирии какому-то барону, Жерман собственноручно набил другу морду. Так как все происходило в соседней комнате, эта свора боялась отходить от тела Оуэна и на шаг, то я слышал каждое слово.

— Кошмар! — выдохнул де Парео. — А слуги могут что-нибудь знать?

— Все это время за императором ухаживал лично я и братья Шег. Слуг в покои императора Жерман не допускал, мы забирали еду и передавали белье для стирки только в коридоре. Не думаю, что сейчас что-то изменилось.

— Но если Оуэн умер? — спросил стоящий у двери маг. — Что потом собирался делать Жерман?

— Я не знаю, он не говорил, — и Трогг вдруг беззвучно заплакал.

— Ну что ты, Арви? — попытался его утешить Уль. — Ведь все уже закончилось.

— Ты не понимаешь, а если они ЕГО бросили? И ОН лежит сейчас один, никому не нужный, — зарыдал в голос лекарь. — Тело ведь разлагается... А я ЕГО любил, уважал и жалел. ...Да-да, жалел! Мы столько лет были рядом! Он доверял мне то, что никогда бы не рассказал никому. Я знал, что живу не зря, что нужен и полезен, а теперь... — Арви махнул рукой и отвернулся.

"Надо искать Каллинса, — решил де Парео, — он поможет снять блокаду с покоев императора и мы тогда все точно узнаем".

Вместе с Троггом группа магов вскоре вернулась в Академию. Выслушав отчет декана боевиков и рассказ лекаря Трогга, Ратгор решил сам найти де Каллинса. Отстраненный от должности бывший начальник тайной канцелярии исчез из Тубы еще несколько месяцев назад, но занять его место так никто и не смог. Это почему-то страшно смешило императора, потому что каждый назначенный им новый "Главный тихушник" через несколько дней вдруг отказывался от должности. Почему? Причины были разными — внезапная болезнь, теща при смерти, один так вообще ногу сломал. Оуэн хохотал до колик в животе и однажды решил снова предложить де Каллинсу его должность, даже приказ издал. Вот только старый/новый начальник тайной канцелярии так и не появился во дворце. Он просто исчез. Его искали по всей столице, даже к родне в глубинку ездили, надеялись, вдруг он там. Узнав, что тайная канцелярия работает по-прежнему без начальника, император пожал плечами и сказал: "Когда-то же Каллинс объявится, так что мы подождем", — и насвистывая что-то веселое ушел к новой фаворитке.

Де Бри знал, что Олли де Каллинс в Тубе, что он работает в подполье, потому что за его голову свора Жермана назначила высокую цену. Об этом Ратгору рассказал вернувшийся как-то с дежурства у тюрьмы, где сидели принцы, декан де Парео.

— Он меня остановил у сквера возле площади Казни, сам я его ни за что бы не узнал — борода, усы, седой парик и одежда, как у нищего попрошайки. Каллинс просил передать, что временно будет недоступен. Причины не объяснял. Сказал, что если срочно понадобится — ждать его каждый день на скамье у собора, там же на площади. Он тогда пришлет кого-то для связи. Пароль — "тихий Олли подкрался незаметно".

— Смешно, — хмыкнул де Бри, но пароль запомнил. И вот теперь нужно было им воспользоваться. И срочно.

На скамье у главного собора Пресветлой матери сидел старик, сидел уже второй час. Он смотрел на растущие цветы, играющую на траве стайку детей, на матрон, зорко следящих за малышней, и терпеливо ждал. Когда рядом присела дородная дама и водрузила себе на колени корзину с кошкой, старик вздохнул и уже собрался подниматься со скамьи, как вдруг соседка сказала:

— Пароль.

Ратгор де Бри изумленно повернул голову к матроне и заторможено ответил:

— Тихий Олли подкрался незаметно.

— Вас ждут в храме Пресветлой возле ЕЕ угловой левой иконы, — дама незаметно подмигнула магу, встала и быстро ушла.

Де Бри выдохнул сквозь зубы и выругался про себя. "Как меня узнали? Я же изменил внешность... а ладно, сейчас Каллинс мне все объяснит".

Олли де Каллинс ждал де Бри, одетый в монашескую рясу, его лицо скрывал глубокий капюшон серой накидки и лишь губы, знакомо иронично скривившиеся при виде ректора и Верховного мага Оуэна, указывали на то, что Олли рад встрече.

— Пройдемте, — глухо сказал он и пошел в сторону служебного входа в храм. Каллинс провел Ратгора по крутой лестнице на самый верх собора и вывел на открытую площадку, занятую в это время многочисленной стаей голубей. В дальнем углу площадки в глубокой нише стояла удобная скамья, где и присели поговорить старые знакомые.

— Рад вас видеть, — Каллинс скинул капюшон и наклонил голову к де Бри. — Но почему вы так рисковали? Почему пришли сами? Я понимаю, что это иллюзия и никто не догадается, что перед ним верховный маг Оуэна, но...

— Время, мой друг, у нас его совсем мало, — Ратгор коротко обрисовал обстановку во дворце.

— Я был в курсе происходящего, — глухо заговорил Каллинс, — но ничего не мог поделать. У меня, как и у вас, связаны руки.

— Чем связаны?

— Жерман приказал схватить мою семью и пригрозил, что если я себя обнародую и появлюсь при дворе, жену и дочь казнят незамедлительно.

— Вы выяснили, где они?

— Только сегодня утром пришло подтверждение, что Агга и Алина в тюрьме Зурона. Все эти месяцы их постоянно перевозили с места на место, поэтому я и не мог их найти, а использовать для поисков свою службу означало подставлять под удар подчиненных. Все это время тайную канцелярию держали под жестким присмотром. Многие даже ночевали на работе, чтобы не дразнить судьбу.