Бег

Я вышел на улицу, пересек транспортную площадку, поглядывая на пару работников, ковырявшихся в одной из машин, и зашагал по дороге, уходившей в сторону от заката. Тень шагала впереди, изламываясь на неровностях и постепенно удлиняясь.

Какие-то строения на горизонте, которые потихоньку растут и растут, но так и остаются до конца невысокими и скучными. Дорога бежит и, через три часа, упирается в темно-зеленые ворота, живо напомнившие нашу учебку и вызвавшие приступ сентиментальности и некоторой тревоги. Толкаю небольшую калитку и захожу на старый добрый плац — копию нашего земного. С минуту стою, припоминая расположение служб, и шагаю к служебно-учебному корпусу. Стены корпуса сильно потрепаны, но двери и окна типа "евростандарт", а вестибюль прохладен.

— Вы к кому? Пашка!

Оборачиваюсь и вижу Серегу, лезущего через барьер почти школьной раздевалки. Тискаем друг друга в полном и искреннем восторге, дергаем за рукава и смеемся. Стукает дальняя дверь и из коридора в вестибюль высовывается чья-то голова. Оборачиваюсь и пытаюсь что-то разглядеть, но глаза все еще не привыкли к смене освещения, а через секунду это уже неважно — Танька лупит меня по груди и лезет губами в ухо. Они тянут меня в угол, устраиваемся на небольшой скамеечке и сидим некоторое время, взявшись за руки, слегка нервно посмеиваясь.

— Ну как ты, вылечили? Давно прилетел?

— Все нормально, только совсем отвык двигаться. Как они мне надоели противоперегрузочные модули! Сегодня и прилетел, часа два назад.

— А машина где?

— Машина будет только вечером, я своим ходом добирался.

— Серьезно своим? Ну, молодчина. Значит, и впрямь починили на совесть.

— Какие сомнения ...

Так проходит минут десять, заполненных незначащими фразами, разглядыванием друг друга и смешками. Потихоньку успокаиваемся. Танька куда-то сбегала и принесла блюдо с настоящей клубникой, и мы блаженствуем, глотая спелые ягоды, сок течет по губам, во рту — сладость и чуть-чуть кислинка.

— Ну, как тут?

— Учебная база. Такая же, как была у нас

— Тогда это не посольство?

— Нет, довольно запущенная планетка. Мы обслуживаем, а так — все то же самое. Набрали людей и муштруют их. Все стандартно, даже забавно смотреть

— А ..., — не договариваю

— Лена в порядке, не беспокойся. Сейчас ее смена. С Артурчиком они поцарапались и он теперь увиливает за Викой. А вообще мы ждали только тебя. Нам сказали, что, когда все будем в сборе, пошлют со стандартной миссией. Вот и ждем.

— Артур у вас старший ?

— В общем-то нет, он только расписывается за график дежурств.

— Значит, все же старший

— За старшего тут свой Куратор. Мы подчиняемся ему, а Артур — так . Ты сам должен понимать, они решили, что формально кто-то должен отмечаться и взяли его. Ему ведь дали нашивки, ты знаешь?

— В курсе. Я ведь видел его тогда

— Мы думали, что ты не заметил. Видок у тебя был совсем не блестящий.

— Ребро в легком не располагает, знаешь ли.

— Успокойтесь мальчики, — вмешивается Таня. — Все ведь кончилось благополучно. И не кипи Павлик, сам ведь отчасти виноват. Теперь только дождаться конца учебки и все.

— Я виноват ? Скажешь тоже. Это чем же я виноват?

— А кто с Леной вел себя по-глупому, скажешь не ты?

— Ладно, ладно..., — утыкаюсь в блюдо и начинаю с преувеличенным вниманием выискивать самую крупную клубничину, потом так же замедленно обрываю мелкие листочки на "попке" ягоды и начинаю есть ее мелкими кусочками. Они сидят, нахохлившись, потом потихоньку оттаивают и мы переходим на нейтральные темы. Обсуждаем состав групп, сравниваем нашу и их учебку, вспоминаем прошлое.

— Слышно что-то про остальных наших?

— А как же. Был общий сбор и раздача слонов. Тебе проставили зачет автоматом, но с предупреждением. Старший прочел специальную лекцию, как не надо быть плохим мальчиком. А потом — распределение. Всех раскидали, черт знает, куда — какие-то непонятные системы с условными номерами. Слишком далеко, не попереписываешся. Теперь увидимся только через год, на очередной встрече выпускников.

— Шутишь?

— Нет, серьезно. Срок одной командировки — стандартный год, потом общий сбор и распределение по новым местам. Для всех — и для нас и для галактосов. Я думаю, это специально сделано, чтобы не слишком привыкали.

— Шестерками, как и на практике?

— Да, вроде так.

— А ротация состава шестерок?

— Сказали, что только по личному желанию. Похоже, они нас совсем не опасаются.

— Да уж, с такими, как Артурчик, беспокоиться не о чем.

— Он всегда был свиньей, а тут оказался совсем сволочью. Я пытался закинуть удочку к Старшему, но тот сказал, что оснований недостаточно. Тогда Майка ушла.

— Майка ушла? Ты же сказал, что он пытается за нею приударить.

— Ты прослушал, — это Таня вступает, — Майка ушла почти сразу. Договорилась с шестеркой Валдиса. Помнишь Вику? У нее еще был такой забавный макияж и "хамелеоны" в пол лица

— У всех были "хамелеоны"

— Ты опять сердишься, а ведь признайся, — Майка взяла все на себя, пока ты валялся там в госпитале.

— Она ничего не оставила?

— Наконец-то, — Таня чуть морщится язвительно и вытаскивает из сумочки конверт, — бери, потом прочитаешь.

— А Вика как?

— Вроде, ничего. Ей Артур всегда нравился. Она в курсе, как все было, но как-то там его оправдывает по-своему. В конце концов — это ее дело, верно?

— Я, кажется, помню ее, но смутно. Лучше бы ушел он. А где дежурят?

Они переглядываются, потом Серый кивает на Таньку — "она тебя проводит, а я тут должен посмотреть кое-что, позже встретимся". Мы слегка мнемся, потом все же встряхиваем друг другу руки и расходимся.

Мы шагаем через плац. Танька трещит не переставая. За несколько минут меня просветили в общем раскладе больше , чем за предыдущий полчаса разговора. Да и понятно — тогда мы больше охали и ахали, ну и держали многозначительную паузу. А тут ничто не препятствует полноценной беседе, тем более — один из собеседников ограничивается утвердительным мычанием. Я узнал, что группа неплохая, ребята довольно симпатичные и даже закидывали уже крючки, занимаются старательно, но ужас, какие зеленые. Тут она закатывает глаза и всплескивает руками, стараясь поярче передать оттенок их зелени.

— А кураторы?

— Кураторы неплохие, конечно с нашими не сравнить, но держатся корректно, кроме одного. Тут она замолкает и смотрит многозначительно, явно ожидая вопросов. Но я слишком занят мыслями о предстоящей встрече и только машинально киваю невпопад головой. Заметив это, она возобновляет ликбез, не дожидаясь поощрений. Когда добираемся до служебного корпуса, узнаю, что имеется одна редкая сволочь, которая все время цепляется по пустякам и норовит влепить замечание. Правда, ни разу это ему еще не удалось. Старший просто не обращает внимания. Она сама однажды случайно была свидетелем: этот гад пытался подкатиться по-тихому, но получил хороший отлуп. Так что, работать можно, однако осторожность не помешает. Тут хлопает дверь, из корпуса выходит невысокий полноватый мужчина и шагает навстречу. Танька сразу смолкает и торопится поздороваться, когда он подходит поближе, я тоже бормочу приветствие. Тот кивает в ответ и, судя по виду, собирается пройти мимо, но потом останавливается, внимательно рассматривая меня. Интересно, что его заинтересовало и неужели — это тот самый плохой дяденька. По виду не скажешь. Впрочем — у них по мимике редко что-то можно определить, прирожденные, а может вымуштрованные, дипломаты. Но все решается быстро. Таня выдвигается и, придерживая меня за плечо, как будто собираюсь сбежать, сообщает:

— Это Павел К. из нашей шестерки. Павел — это Старший Куратор школы.

Мне остается только вытянуть руки по швам, чуть сдвинуть пятки и наклонить голову.

— Ясно, слышал о вас. Вы прибыли раньше, чем мы ожидали.

— Он пешком от станции — снова вмешивается Таня

— Вот как? Это к лучшему. Сейчас я занят, но после ужина прошу ко мне, — он кивает и уходит.

— Ну, как? Верно — нормальный чел?

— Да, вроде ничего. Проверить бы его по всем правилам на нашем оборудовании.

— Да ну тебя с этими идиотскими шуточками. Ну, мы пришли. Дальше ты уж сам — расположение всех помещений стандартное, не теряйся. Она стреляет глазами и отправляется в обратный путь.

Тяну дверь и захожу в привычно прохладный вестибюль, потом, не торопясь, иду по коридорам в дальний конец здание, туда, где расположена комнатка дежурного. Лена должно быть видит меня уже давно. Или нет? Должна, оттуда обзор всех помещений и площадки перед входом, а камеры тут не чета наши земным — лица видны совершенно отчетливо. Выйдет или нет? Вообще-то по правилам не положено, но в этой части инструкции их никто особо не соблюдает. Впереди последний поворот, оттуда я уже увижу прозрачную дверь. На несколько секунд замираю, набираясь духа, потом делаю несколько быстрых шагов и заворачиваю за угол. И сразу натыкаюсь на нее. Она стоит прислонившись боком к стене, засунув руки в карманы комбинезончика и опустив голову. Я прохожу несколько оставшихся шагов и она чуть приподнимает голову, глядя исподлобья. Глаза какие-то испуганные и ждущие. Когда встречаюсь с этим, давно не виденным и знакомым взглядом, уплывают нерешительность и колебания, мысли о том кто и о чем скажет первым. Остается только нежность. Тихо обнимаю, стараясь стать ближе к этому телу, и она, так же без слов, прижимается, положив висок на грудь. Так и стоим несколько минут, все теснее и теснее сливаясь друг с другом, но в этих объятиях нет судорожной силы киношных поцелуев — только желание стать ближе и показать свою нежность другому. Потом бредем, спотыкаясь, но не желая расходиться, к комнатке и замираем у дверей, не испытывая желания совершать какие-то усилия, даже только для того, чтобы перешагнуть порог. Там и застает нас сигнал об окончании занятий. Тогда, наконец, чуть отодвигаемся друг от друга заходим внутрь, не размыкая рук. И сидим там, почти не меняя позы и перекидываясь редкими фразами полчаса, а может и час, пока не приходит Таня и не выгоняет нас.

После ужина она провожает меня немного и уходит в свою комнату, а я иду к привычным стандартным дверям, стучусь в них, слышу приглашающее восклицание и захожу. Они все в сборе. Странно, неужели это норма для обслуги? Они все здесь, насколько могу судить: вся десятка преподавателей основных дисциплин и Кураторов Групп. Что они там обсуждали — можно только догадываться. Здороваюсь и застываю, не получив приглашения присесть и вообще никакого ответа. Только двое-трое чуть заметно кивают. Они просто сидят и разглядывают меня, без эмоций — с нейтральным интересом. Молчание затягивается, и начинаю в свою очередь разглядывать их, пытаясь определить по позам, жестам, положению рук их отношение. К сожалению — в чтении жестов я не силен, к тому же они и сами народ грамотный — никаких скрещенных на груди рук, задумчивого потирания носа и лба, перекрещенных под стульями ног. Все сидят в нейтральной стандартной позе, гарантирующей максимальную закрытость от посторонних наблюдений. Только Старший опустив глаза, постукивает пальцами по столу, но это не в счет — вполне вероятно, он заносит туда какие-то заметки, используя встроенную клавиатуру. Но вот он смотрит прямо на меня и сообщает в пространство:

— Недостающий участник шестерки. Школа подготовки Земли, средний балл — 83, оценка практики — зачтено с замечанием. Есть вопросы? Все помалкивают, тогда он продолжает:

— Куратор вашей группы, — он жестом указывает на одну из фигур — по всем вопросам прошу обращаться к нему. Сколько времени требуется для полного восстановления?

— При выписке признали полностью готовым, без ограничений

— Хорошо. Завтра пройдете еще раз тесты и приступайте к работе. Через месяц выпуск группы и отправка в командировку.

— Он будет старшим? В группе есть лидер, — это спрашивает один из них.

Забавно — они обсуждают меня в моем присутствии, совершенно не стесняясь.

— Номинально, реально не имеет необходимых качеств, — отвечает мужчина слева. Делаю про себя пометку — если такое говорит не Куратор, следовательно, имею дело с психологом Школы.

— Решим по обстановке, — это опять Старший. — На сегодня — все. Вас попрошу на минутку задержаться, — это снова уже ко мне.

Все выходят без суеты и лишних слов.

— Рекомендую быть внимательным к замечаниям куратора группы. Можете идти.

И это все ? Выхожу, перелистывая в голове свой блокнот наблюдений. Главное — как воспринимать его последние слова? Фраза нейтральна, но он мог обойтись без нее, значит, за нею что-то есть. Но что именно сейчас определить нереально — не хватает данных. Значит — ждем и думаем.

* * *

*

Новички, новички... Неужели и мы были такими? Они ползут, они бредут, они переваливаются, они то, они се. Можно их движения описать, как угодно, но это явно не бег и даже не шаг. Странно — до выпуска месяц, а уровень... Собственно, это даже нельзя назвать уровнем. И при этом они прошли полную программу восстановления — в этом нет никаких сомнений. Все эти заплетающиеся друг об друга ноги — вовсе не следствие ужасных болезней, а элементарная усталость. Но усталость, не имеющая явных причин. Все проверено — нагрузка соответствует норме, уровень подготовки формально уже на ступени А2. До ступени А1, соответствующей выпуску, остается всего ничего. И ничего не понятно. Вчера весь день наблюдал за занятиями. Вроде ничего особенного, каких то специальных навыков от них не требуют, но они не тянут. Собственно, мы можем сказать, что это нас не касается, у группы есть совершенно официальные кураторы, которые несут всю полноту ответственности и ла-ла-ла. Знакомая мелодия, которая не имеет продолжения, просто потому, что конец в ней не предусмотрен. И все же, что-то напрягает. Даже не жалость к бедолагам и уж тем более — к кураторам. Напрягает беспокойство. За эти полгода привык обращать внимание на нюансы, да и учителя у нас были превосходные. И все, что нам вдалбливали , кричит и вопит — такое невозможно в принципе. Однако происходит, значит надо думать и наблюдать и строить версии одна прекраснее другой. И, конечно, первая и наиболее лестная — мы в самом логове врага, поставившего своей целью полную дискредитацию системы преподавания. Выхожу к берегу местной речки. Да, здесь есть и речка — вполне достойная, хотя и неглубокая. Все наши уже в сборе. Даже Артур. Предпочел бы обойтись без него, но это , к сожалению невыполнимо — если отстраним его, отойдет и Вика. Но Вика неплохая девчонка, значит и остальные девочки напрягутся и наступит полный развал. Они уже выкупались, но я-то нет, поэтому быстренько скидываю одежду и лезу в воду. Стометровка туда, столько же обратно и падаю на теплую траву, прислушиваясь к разговору.

— Это ужас тихий.

— Ну, не так все и страшно.

— Ты видел, в каком виде они заканчивают?

— Мы тоже вначале выглядели не лучше. Может, их специально гоняет местный спец?

— Я прошел дистанцию с ними, как и договаривались, — это Сергей