Возможно, лучше было бы выбрать копье или что-то вроде, но… мы же герои, верно? Так что оставим потенциально летальное оружие за скобками.
А в остальном, как мне кажется, для нее это станет самым универсальным оружием — которое, случись что, легко будет заменить почти любым попавшимся предметом. А значит, она всегда будет вооружена и наготове, и меньше шансов, что ее застанут врасплох...
Конечно, научиться такому, неоднозначному и даже не имеющему аналогов, способу сражаться ей будет сложно. И, думаю, велик шанс, что поначалу она скорее сама себя придавит таким большим карандашиком. Однако… я в нее верю. Она умная, неожиданно упорная и очень быстро все, что я ей даю, схватывает. Сдюжит.
Так что пусть.
Вообще, не будь Юи двенадцать лет и не будь она такой… ровной, правильной и тихой, я бы обязательно пошутил про “танцы на шесте”. Увы, приходится терпеть.
Пока что. Надеюсь, в будущем я смогу отыграться за все эти годы вынужденной невозможности стебаться над окружающими.
Итак, мы зашли в это чудное заведение, где тихую девочку научат бить людей палкой. Здешний мастер, сухонький бородатый старичок едва ли не моего детского роста (с которым я бы ни за что не хотел бы оказаться на одном ринге) задатки Юи оценил и согласился ее учить, и тут…
Нарисовалась Проблема.
У Юи Кодай не было денег на обучение. И дело тут было не в том, что у нее бедная семья, или там она сирота… а в том, что ее родители не стали бы за такое платить.
— Так, подожди, — я прикрыл глаза и надавил на яблоки, пытаясь перезагрузиться. — Давай с этого момента поподробнее и по порядку.
Юи замялась и заерзала на лавке у внешней стены додзе, на которую мы приземлились.
Я нахмурился:
— Юи. Я не хочу лезть в дела твоей семьи, я понимаю, что это личное, но… я, как бы, по твоей же просьбе взялся за твою, можно сказать, профессиональную подготовку. Я инвестирую в твое обучение время, ожидаю от тебя усердия и уж тем более ожидаю того, что твои родители… или опекуны… понимают, что становление их чада героем, требует куда как больших инвестиций с их стороны. В первую очередь — финансовых.
Она судорожно вздохнула:
— Я-я понимаю, Нирен, извини. Я объясню…
Я успокаивающе погладил ее по плечу:
— Можешь не спешить, если что. Можем найти какое-то более тихое место, или…
— Нет, все нормально.
Я кивнул и приготовился слушать.
* * *
Что же…
Если обобщить, то отец Юи — мудак.
Если не обобщать, то дело, судя по всему, было вот в чем: Сато Кодай, обычный офисный работник, был из числа тех, кто вытянул несчастливый билет имени Изуку Мидории, и попал в число двадцати процентов беспричудных жителей планеты.
Вообще, к слову сказать, это вырванное из статистического контекста число вызывало у меня очень большие сомнения. Так как, например, в нашем с Юи классе без причуды не было ни одного школьника, а в прошлом, в младшей школе — всего один или двое. Да и на улицах я редко видел такого рода людей. Вполне вероятно, что эта дезинформация была еще одним из способов власть имущих удержать планету от войны — в этот раз от освободительной под эгидой каких-нибудь “спасителей чистоты генофонда планеты”.
Впрочем, не суть.
Сато вырос по жизни разочарованным, пессимистичным и в край депрессивным пофигистом, и все бы ничего, да только его пофигизм распространялся и на его дочь. Она не была желанным ребенком — скорее, стечением обстоятельств… и ее родители, пожав плечами, делали все, что от них требовалось. И ни граммом больше.
Отец не интересовался ее успехами, ничего от нее не ждал, а мечты вроде “я стану космонавтом” или “я буду профессиональным героем!” гасил на излете фразами вроде “Брось это, у тебя нет шансов”. Из-за чего Юи, видимо, и выросла такой неуверенной, тихой и слегка асоциальной — попросту никому не было до нее достаточно дела.
Она была единственным ребенком в семье, мать же ее была из типичной, пусть и достаточно редкой в наше время, породы женщин, которые кротко слушаются мужа, ни в чем не перечат, не работают, но занимаются домом и семьей. Счастлива она в браке, со слов Юи, не была, и почти никогда не улыбалась, редко стремилась к общению, не звала гостей и предпочитала одиночество.
А сама девочка наблюдала и перенимала эту ролевую модель, сидела себе в углу, смотрела книжки…
Ее мечту — мою мечту! — никто не поддерживал.
Я почувствовал, как закипаю.
Видимо, Юи что-то заметила, потому что принялась слегка сбивчиво просить меня не тащиться к ее родителям и не пытаться что-то требовать.
Но я ее прервал:
— Сегодня я никуда не пойду. На горячую голову делать такие вещи — глупо.
Кодай удивленно моргнула.
Да, я злюсь, но мне, как бы, не пять и не пятнадцать, чтобы очертя голову бросаться причинять добро и справедливость, что, вероятно, только укрепит точку зрения ее отца.
Не, к такому походу надо подготовиться. И эмоционально, и даже чисто физически.
С какой стороны не взгляни, у Юи была не сильно счастливая семья. Конечно, никто над ней не издевался, никакого насилия в семье, ничего такого. Но, очевидно, ее идея стать героиней, тем более — поступить в лучшую академию для героев в мире! — никакой поддержки со стороны родичей не встретила. Матери было все фиолетово, причуды у нее тоже не наблюдалось, так что и на понимание или совет надеяться было глупо. Отец же тупо не верил, не хотел верить или даже просто не хотел, чтобы что-то, что не получилось у него, получилось у его дочери.
А может, он просто идиот и не понимает, на что она способна.
Эх…
Будь я старше, оплатил бы все занятия Юи сам. Но я не мог.
Да и не дело это, когда родители отмахиваются от будущего своих детей. Да, она более-менее здорова, она учится в не самой худшей школе и учится хорошо (что, впрочем, исключительно ее собственная заслуга, за что Юи можно только уважать. Я бы так не смог), но… успех детей может быть и ДОЛЖЕН быть победой и их родителей! То, что Юи такая, какая она есть — это, судя по всему, заслуга писателей, чьи книги она прочитала, но никак не ее отца.
Возможно, ему стоит на это намекнуть. Пока поздно не стало.
В итоге к пятнице я подготовил тезисно изложенную выкладку по ее причуде — с большинством наших идей, тактик и эмпирически подтвержденных способов использования сил. Папка получилась довольно внушительная, хотя, конечно, большая часть материалов набралась за последние два месяца.
Вечером, после вводного занятия в ее новом додзе (я затащил Кодай туда, не взирая на возражения, на свои кровные деньги — на это меня хватило и моих “сбережений” на чай и собственные тренировки), мы подошли к двери ее квартиры. Юи волновалась меньше, чем я ожидал… скорее ей было почти все равно.
Плохо.
Переступив порог, я оказался в полутемной квартире, которая проводила несколько… пустоватое впечатление, несмотря на то, что жили они здесь с ее рождения.
Зашли в гостинную, в голубом свете экрана было видно фигуру человека, утонувшего в большом кресле. Юи меня тихо представила. Сато не встал.
“Ага…”
Ну, жестяная пивная банка у меня из-под ног не выкатилась, и на этом спасибо. Обошлось без избитого клише…
Банки эти стояли аккуратным рядком на столе.
Когда мы подошли ближе, стало видно, что в кресле сидел худой и высокий мужчина в очках. Довольно молодой. Строгий костюм. Галстук, впрочем, сейчас распущен и неопрятным узлом висит набок.
Сато Кодай перестал пялиться невидящим взглядом в экран телевизора и перевел его на нас.
Глаза как у мертвой рыбы.
— Привет, дочка. Как школа?
— Хорошо, — последовал безэмоциональный ответ.
— А зачем ты к нам кого-то привела?
— П-помнишь, я вчера объясняла… мой одноклассник хочет поговорить насчет моей… п-причуды.
— А.
Самое мрачно здесь было то, что моя подопечная не выказала никакого удивления или раздражения. Скорее, просто смирение.
Меня снова начали одолевать эмоции. Хотелось сграбастать мужика за грудки и наорать на него хорошенько.
Вошла мать Юи, Йоко, внесла традиционный поднос с чаем и чем-то там еще. Длинные и аккуратно причесанные волосы падали на лицо, не давая увидеть выражение, поэтому я смог лишь обменяться самыми банальными вежливыми фразами.
Сато прочистил горло и слегка подобрался в кресле. Но так и не встал, галстук не поправил и руку не протянул. Даже телевизор не выключил. Что, впрочем, и не требовалось — даже до того, как мы вошли, звук был выключен.
Стремный он.
— Что ж, одноклассник-кун…
— Нирен.
— … Нирен-кун… что же тебя привело в нашу скромную обитель? — с едва слышимой иронией задал вопрос Сато.
Кажется, я понимаю, в кого у Юи такой безэмоциональный голос временами.
Я прикусил язык, чтобы не ответить на вопрос “Юи!”, и спокойно сказал:
— Если сейчас подходящее время, Кодай-сан, я очень надеюсь обсудить с вами будущую профессию вашей дочери и способы, которыми можно возможно развить ее возможности и улучшить подготовку.
Казалось — если судить по брови, на мгновение дернувшейся вверх — он был удивлен:
— Будущую профессию?
— Да. Ее карьеру как профессионального героя.
— А… это.
Так как он больше ничего не сказал, я продолжил:
— Если позволите, — я продемонстрировал папку с копиями наших наработок, — я чуть позже изложу вкратце все то, к чему мы пришли и, если вы поддержите Юи, придем в будущем. Ее причуда едва ли не самая многофункциональная и гибкая из всех, что мне известны, и герой из нее получится потрясающий. Если вы поможете посещать ей тренировки в…
— Достаточно, Нирен… кун, — мужчина, чуть поморщившись, прервал меня, подняв руку. Дальше он снял запотевшие очки и протер их рубашкой, случайно свалил одну из пивных банок. Нацепил их обратно, и…
Встретившись с ним взглядом, я сразу же понял, что ничего не получится. Это не просто потерявший надежду взор, отупевший от беспросветной серой рутины. Нет, это больше похоже на взгляд человека, который, защищаясь от жестокости окружающего мира, насквозь пропитался холодом, желчью и пессимизмом.
Судя по всему, даже хорошо, что ему не было дела до Юи.
— Видишь ли, Нирен… кун, я не верю, что у моей дочери есть потенциал, что у нее есть шанс чего-то добиться. Не то чтобы я считал Юи глупой или бездарной, но этот мир принадлежит не таким, как мы с ней. Не важно, есть ли слабая и неопасная причуда у человека или … важно то, что нас отделяет целая пропасть от тех, кому везет. От тех, кто, пальцем об палец не ударив, от природы способен почти на божественные подвиги. Старатель, Всемогущий, Тринадцатая… Звезда и Полоса или Светозар, если хотите из иностранных икон… мир принадлежит им. Весь мир будет смотреть на тех, чья сила эффектна, эффективна, пусть даже ее владелец применяет ее глупо как баран, но ее самой достаточно, чтобы выиграть.
По его виску стекла капля пота.
— Юи, для собственного же блага, лучше даже и не соваться в это… болото, кишащее хищниками. И никакие ухищрения, никакие трюки или хитрости ей в этом не помогут. Никому не нужны такие маленькие люди, как мы… Нирен-кун.
— Послушайте… например, Бэст Джинс или Ястреб, они…
— У тебя есть причуда, Нирен? — перебил меня Сато, выпрямившись в кресле и перейдя на довольно-таки хамский тон.
— Есть, — мрачно ответил я, понимая что будет дальше. Я иду в ловушку.
— И что же за она, не поделишься?
— Усиливающая… в какой-то степени.
Сато криво ухмыльнулся, получив какое-никакое, но оружие против моих аргументов. Он, наконец, слез с кресла и разложился во весь свой, немалый, надо сказать, рост.
— Вот видишь, Юи, — Кодай-старший впервые за встречу обратился к дочке, — вот у Нирена… куна есть будущее, как у настоящего героя. Вот ему от природы достаточно повезло, чтобы когда-нибудь в будущем надеяться забраться на эту игрушечную золотую лесенку, на которой стоят все эти остальные солдатики… везунчики с силовыми причудами, да? Эти крольчихи, Всемогущие, Старатели…
Я еле сдержался, чтобы не возразить, что у Энджи Тодороки нет причуды, усиливающей физическую силу. Хотя, впрочем, не представляю, как он сумел довести свое тело до подобных физических кондиций без причуды…
Так как отец Юи продолжал несколько бессвязно разглагольствовать по поводу несправедливости мира, у меня было время задуматься: как же дать понять этому мудаку, что если у него что-то не вышло, это не означает, что его дочь тоже неудачница? И при этом сохранить нормальные отношения, не вызвать его гнева и не оставить Юи между молотом (мной) и наковальней?
И понял…
Что никак.
Я не в сказке, где, если достаточно проникновенно поговорить с человеком, он сразу же поймет свою ошибку и исправится. Чем старше люди, чем ограниченнее их жизнь и кругозор, тем хуже они идут на контакт, тем менее склонны менять свою точку зрения, которой придерживались годами. И я не психолог, чтобы попытаться достучаться до не самого адекватного человека.
Да, возможно, кто-то другой на моем месте эскалировал бы конфликт и использовал бы грязные приемы, вроде угроз и шантажа, кто-то третий опустился бы до тупого насилия, а кто-то четвертый, возможно… какой-то гений, другой попаданец или просто любимчик судьбы, и нашел бы те самые слова, которые снова заставили бы биться сердце этого… полутрупа.
Но я никогда не умел хорошо обращаться со словами и, честно говоря, был более привычен к разговору кулаками. Да и верил в них больше.
Моя рука сжалась, с противным скрипом стискивая папку с текстом. Но…
Вздохнув, я расслабил пальцы и аккуратно опустил нашу презентацию на журнальный столик.
Тихо обратился к мужику, который с нечитаемым выражением лица смотрел на меня:
— Спасибо, что уделили время, Кодай-сан. Я искренне надеюсь, что у вас будет возможность заглянуть в эту папку, оценить по достоинству труд вашей дочери и то, какие потрясающие перспективы ожидают ее в будущем. В любом случае, я верю, что она справится, как бы сложно не было. Извините за беспокойство. До свидания.
Взгляд мужчины слегка дернулся в сторону папки, но он ничего не ответил.
Кивнув в ответ, я вышел во тьму коридора.
Пожалуй, в этой ситуации я должен быть горд тем, что обошлось без разбитых лиц, сломанных носов и сломанных кресел.
Я же ведь гребанный герой, верно?
Но я не был горд.
* * *
Попрощавшись с Юи — тихой, спокойной и даже с каким-то… снисхождением, что ли, смотрящей вокруг… — я обулся и вышел из квартиры.
Но не успел пройти и пары шагов, как дверь позади снова открылась и в коридор выглянула мама Юи.
Я повернулся. Не был уверен, чего ожидать совершенно — вдруг она вилы с факелом откуда-то достанет и погонит меня от их дверей?
