Палаццо Сольяно. З.К. Модиньяни

— Спокойной ночи, — попрощался он. — Меня зовут Эдуардо.

— А я — Вей. И тебе спокойной ночи.

Вей заиграла известную мелодию, Smoke Gets in Your Eyes, а мужчина тем временем выходил из бара. Девушка улыбнулась, вспоминая, что почти всегда мужчины оставляли ей хорошие чаевые, а этот — всего лишь взятый напрокат цветок, но с такой элегантностью, будто бы подарил ей бриллиантовое колье. Этим вечером Вей ночевала у Лана, ведь назавтра, в воскресенье, она пообещала Ичи помочь с обедом, на который пригласили друзей и родственников.

Среди приглашенных и в этот раз не обошлось без очередного соотечественника, холостяка в поисках жены. Родные Вей никак не могли смириться с тем, что девушка не хочет заводить семью, и за последний год представили ей как минимум шесть кандидатов в женихи, и каждый обладал замечательной репутацией. Сегодня был черед некоего Хуксиана, владельца процветающего предприятия по уборке. Кандидат в женихи притащил сладости, цветы и калифорнийское вино. Он был довольно симпатичным парнем, остроумным и толковым — он очень занимательно рассказывал о своих проектах по развитию фирмы. И с ним Вей тоже была вежлива, но холодна. Лан и Ичи горестно вздохнули в очередной раз, они не могли понять, насколько Вей отвращала сама идея разделить постель с мужчиной.На месте любого молодого мужчины Вей представляла ныне покойного Вонга Чена, сразу начинала чувствовать его чесночное дыхание и начинала дрожать от ужаса, вспоминая перенесенное насилие, злобные удары, отвратительные оскорбления. Когда гости ушли, .Вей стала собираться на Манхэттен — на работу. Она пробормотала недовольной Ичи: " Вам с моим братом нужно уже успокоиться. У меня нет никакого желания выходить замуж".

Эти вечером,после окончания работы, Вей пришлось бы вернуться домой одной, потому что у Лана был выходной. До десяти оставалось несколько минут, и в баре находилось совсем немного клиентов. Вей отхлебнула фруктового сока и подмигнула Генри, пианисту, занявшему ее место. Генри предстояло работать до двух утра. Она заиграла первые ноты отрывка из Коула Портера, а потом ее коллега уселся за кресло, рядом с ней, играя с ней. Они закончили играть под аплодисменты клиентов. Вей поднялась, и собиралась пойти в подсобку, чтобы сменить одежду. Вдруг ей показалось, что она увидела Эдуардо.

— Привет, — тихо сказал он.

Ей показалось, что она увидела старого друга, и она ответила на приветствие.

— Ты уже поужинала?

— Я всегда ужинаю дома.

— Тогда давай я тебя провожу.

Девушка с недоумением посмотрела на него — в его глазах она увидела отражение собственной грусти.

— Хорошо. Я только переоденусь. Увидимся в холле.

Они вышли на Таймс сквер и пошли к станции метро на Пятой Авеню. Ветер колол, кусал их лица тысячью ледяных иголок, слова превращались в ледяные облачка пара, растворявшиеся в ночной темноте. После того как они вышли на Бруклин, они свернули на узкую улочку с двухэтажными коттеджами.

— Я почему-то думал, что ты живешь в китайском квартале.

— Здесь живут многие италоамериканцы и ирландцы. А это — дом моего брата, он женился на американке с китайскими корнями, а у ее родителей чудесный магазин китайского фарфора на конце улицы.

Улица была пустынной, только какой-то пьяница зигзагообразно брел по мостовой и орал старую ирландскую балладу. Из какого-то освещенного окна доносились отзвуки ссоры между мужчиной и женщиной.

Вей с Эдуардо остановились у лестницы старого дома.

— Мы пришли.

— Хорошо. Спасибо, что позволила тебя проводить.

— Почему ты это сделал?

— Не знаю, обычно я не провожаю домой девушек из музыкального бара.

— Обычно я не позволяю провожать себя до дома.

— Спокойной ночи, Вей, — улыбнулся Эдуардо, наблюдая за тем, как девушка поднимается по ступенькам и вставляет ключ в дверь. Вей открыла входную дверь, и посмотрела на грустного красивого мужчину, который ждал, пока она скроется за дверью. Вдруг, повинуясь какому-то непонятному импульсу, девушка предложила:

— Если ты еще не ужинал, предлагаю тебе разделить со мной ужин.

Обновление от 02.02.15

7

Эдуардо поднялся по ступенькам, остановившись у парадной двери, он долго смотрел на Вей, пока девушка не сказала: "Чего ты ждешь? Сейчас совсем заледенеешь."

Вей шла перед Эдуардо по лестнице. Когда они зашли в маленькую квартирку, их встретила согревающая волна тепла. Жилище Вей было довольно-таки старым, со старенькой мебелью и истертым паркетом, истончившимися от старости коврами, скрипящими форточками.

— Где твоя подруга?

— Поехала к родителям провести праздники и вернется только завтра.

Они сняли верхнюю одежду и повесили ее на стул. Вей пошла в кухню, а Эдуардо последовал за ней.

— Я женат. У меня прекрасная семья в Италии, я никогда не искал компании. Сегодня вечером мне нужно поговорить с кем-нибудь, — признался Эдуардо.

Она кивнула. Вей понимала, что он разрывался между желанием уйти и желанием остаться.

— Мне почти девятнадцать. В Китае у меня был муж. Он умер. Сейчас я счастливо живу одна.

Вей достала из холодильника круглое блюдо с разноцветной едой, которое можно было бы вполне поместить на обложку журнала.

— Что это?

— Рис басмати, цыпленок в миндальном соусе, и тонкие овощи, нарезанные полосками. Мой отец говорит, что повар может считаться поваром, когда, если нужно приготовить блюдо за десять минут, и причем восемь минут он режет овощи. В этом шкафчике посуда и столовые приборы. Накрой на стол, пожалуйста, а я пока сварю кофе.

Они расположились за столом в кухне, друг напротив друга. А ужин начали с кофе.

— Мне так хорошо с тобой. Тепло, — признался Эдуардо.

— У тебя такие грустные глаза.

— И у тебя. Это твое "счастливо живу одна" заставляет меня думать, что с мужем тебе не повезло. Но во сколько же лет ты вышла замуж?

— Меня насильно выдали замуж в шестнадцать, и это был неудачный брак. Но я не хочу говорить об этом.

— Я вчера остановился в отеле после долгого перелета. Я провожу больше времени в воздухе, чем на земле. Иногда я понимаю свою жену, которая не всегда меня сопровождает, особенно когда нужно торчать в самолете много часов.

— Значит, ты часто одинок.

— Больше, чем бы мне хотелось. И я тоже не хочу об этом говорить.

Они сидели у окна, переполненного ночным небом.

— Посмотри на луну, она больше и ярче, чем обычно. Она так близко, что, кажется, мы можем к ней прикоснуться. Она напомнила мне фильм с Шер, рассказывающей о лунной ночи, подобной этой, ночи, заколдовывающей и мужчин, и женщин.

— Я не часто хожу в кино, — признался Эдуардо.

— А я часто. Меня заразила моя соседка Джулия. Знаешь, она до сих пор мечтает, что однажды станет великой актрисой. А пока ей удалось сняться только в рекламе спрея для ног. И правда, показывают только ее пятки, мягкие и блестящие! — засмеялась Вей.

— А кем ты хотела стать, когда была маленькой?

— Девочкой я мечтала давать концерты, но жизнь повернулась совсем по-другому. Сейчас я счастлива уже оттого, что у меня есть работа, и я могу играть на пианино. В ближайшем будущем я бы хотела поступить в консерваторию. А ты?

Они закончили ужинать, и перешли в зал, который, как объяснила Вей, был одновременно и ее спальней. Нужно было только разложить диван, и кровать готова. У стены, конечно же, стояло пианино. Эдуардо покрутился на сиденье и сказал:

— Я работаю в мире кораллов. Эту профессию я унаследовал от своего отца, тот — от деда, дед — от прадеда, ну и так далее. Первый Сольяно, о котором мы знаем, был неаполитанским коммерсантом, который продавал необработанный коралл евреям в Ливорно, в седьмом веке. Мы по происхождению — неапольские евреи, в вечном конфликте с шумной душой южан-итальянцев и тихой бережливой натурой еврейского народа. Но уже в первых десятилетиях восьмого века мы стали христианами, и оставили Неаполь, чтобы переехать в близлежайший городок, Торре дель Греко. Там я живу и работаю. А ты буддистка?

— Мы, китайцы с островов, практикуем культ наших предков и живем согласно правилам великого мастера Конфуция, чьи поучения руководят каждым нашим поступком. Его жемчужины мудрости передаются от отца к сыну. А сейчас я приготовлю тебе чай с нашими травами. Их собирали мои родители, они живут в бедном квартале Тайпея, а у моего отца огород за городом.

Эдуардо последовал за Вей в кухню.

— Так ты из Тайваня, — заметил он.

— Но почти восемь лет я жила в Гонг Конге.

— А я недавно открыл представительство в Star Tower в Гонг Конге.

— Ты проводишь много времени в Китае?

— Нет. Я часто путешествую по миру, но мой дом, моя семья, моя фирма — в Торре дель Греко, в Италии.

— Театр Ла Скала — там же?

— В Милане, на Севере Италии, а я живу на юге.

Вей смешала разные травы в чайнике, залила кипящей водой, отфильтровала и наполнила две чашки.

— Этот чай поможет тебе заснуть и увидеть прекрасные сны.

— Мне обязательно надо это выпить?— спросил Эдуардо, с сомнением покосившись на чашку.

— Нет, если ты так недоверчив. Я не собираюсь тебя опаивать, чтобы обокрасть, — пошутила девушка.

— Я доверяю тебе, и никогда не думал подобного. Может, ты решила воспользоваться мной совсем по-другому, — в свою очередь, пошутил он.

— Хотела бы я... а сейчас тебе пора, потому что я устала и уже почти полночь.

— А Золушка — сегодня ею работаю я — должна возвращаться домой, — заметил Эдуардо, надевая пальто.

Уже в дверях Эдуардо протянул руку, желая приласкать девушку. Вей отпрянула и застыла. Она отреагировала инстинктивно, ей совсем не нужно было защищаться от этого нежного мужчины, который никогда не причинил бы ей вреда.

— Прости, — прошептала она, — любое прикосновение мужчины меня все еще пугает.

Эдуардо не стал ничего спрашивать, и просто собрался уходить. Вей остановила его, положила руку на плечо и пробормотала еле слышно:

— Если хочешь, можешь поцеловать меня.

Он улыбнулся и молча погладил ее по щеке. Вей вернулась в комнату и наблюдала за ним из окна.На следующее утро, когда она открыла дверь, на дверном коврике она увидела букет белого стефанотиса с приколотой запиской:

"Я спал как убитый и видел чудесные сны. Спасибо. Эдуардо".

8.

Девушка поднесла букет к лицу, чтобы вдохнуть запах. Она подумала, что с тех самых пор, как она вышла замуж, Эдуардо был первым мужчиной, которому ей хотелось бы доверять. Вей спросила себя, увидятся ли они снова. Она отправилась за покупками и заглянула в магазин Ичи, чтобы поздороваться с невесткой.

Ичи была в подсобке, открывала коробки, только что пришедшие из Китая.

— Ты вовремя пришла. Сейчас я приготовлю нам чай.

Мать Ичи присоединилась к ним, в то время как ее отец и еще один продавец встречали клиентов.

— Джерволино принесли нам свадебный список, достойный самого короля. Когда эти итальянцы женятся, они совсем не смотрят на расходы, — заметила синьора Донг.

— Утром я отвезла детей в школу, но у старшенькой, по-моему, началась простуда, -заметила Ичи.

— Куда ты сунула прайс на чайные сервизы? — в подсобку заглянул синьор Донг.

— Уже и чай нельзя спокойно попить, — пробормотала матушка Ичи.

— Утром мой муж вопил, не находя пены для бритья, а она была у него в руках, — сказала дочь.

Как только матушка Ичи вышла, та кинулась к Вей:

— Что с тобой происходит, милая?

— А почему вдруг ты меня спрашиваешь?

— Ты такая... другая какая-то.

— Какая?

— Ты кажешься... счастливой.

— Это так заметно?

— Расскажи мне все.

Вей не хотела делиться, но все-таки сказала:

— Вчера вечером, один из клиентов Мариотт-отеля проводил меня, я пригласила его на ужин... а потом он ушел.

— Ты что-то пропустила. Что произошло после ужина и перед его уходом?

— Мы только разговаривали.

— Мне надо в это верить?

— Придется.

— А если это все, то почему ты так покраснела?

Вей допила свой чай и пробормотала:

— Потому что первый раз в жизни, я чувствую что-то такое, что, как я думала, не почувствую никогда. Какое-то легкое головокружение, и мне хочется все время улыбаться.

— Да ты влюбилась!

— Не думаю. Не уверена. Не знаю...Я никогда никого не любила,даже девочкой. Ему чуть больше сорока и он женат. Он итальянец, постоянно в разъездах по миру, и говорит, что у него замечательная семья. Он не обычный самоуверенный мужлан, наоборот, у него огромная грусть в глазах. Через несколько дней он уедет, и я никогда его не увижу. Но вчера вечером я так ждала, что он меня поцелует, а он ничего не сделал. Мне кажется, это чудо. До вчерашнего вечера в каждом мужчине я видела потенциального насильника.

Вей провела день с Ичи и племянниками. Когда она вернулась домой, в свою квартирку, то увидела и Джулию. В прихожей стояли ее раскрытые чемоданы, а в кухне — грязная посуда. Холодильник был заполнен ветчиной и овощами в упаковках. Джулия же крепко спала в своей комнате. А Вей решила навести хотя бы минимальный порядок. Затем она прошла в гостиную, села на диван и стала снова нюхать цветы, что ей подарил Эдуардо. Чуть позже она приняла душ, переоделась и ушла на работу.

Был понедельник, в гостиницу заезжали новые постояльцы, и в баре было гораздо больше народу, чем обычно. Иногда Вей поднимала глаза, но от Эдуардо не было и следа. В десять она ушла в подсобку, переоделась, натянула пальто и стала собираться домой — одна, потому что ее брат этим вечером работал до полуночи. Она дошла до станции метро, села на поезд, который ехал в Бруклин. В это время поезда ходили реже, надо было ждать не меньше 15 минут. Вей посмотрела на огромные плакаты, в вагон все прибывали и прибывали люди. Вдруг ей показалось, что она услышала знакомый запах. На плечо Вей опустилась чья-то рука, она подняла глаза и увидела улыбающегося Эдуардо. Они смотрели друг другу в глаза, пока поезд несся в непроглядную темноту. Эдуардо наклонился и поцеловал Вей.

9.

Вей растянулась на кровати и выключила свет. Эдуардо обнял ее, прижал к себе покрепче, и провалился в сон.

Он проснулся от дневного света, открыл глаза и увидел Вей.

— Доброе утро, — сказала она ему.

— Сколько времени?

— Семь утра.

— И тебе доброе утро, маленькая китаянка. Иди сюда.

Он раскрыл объятия, и она спряталась у него на груди. Он стал покрывать ее лицо необычайно нежными поцелуями. Вей узнала, как это прекрасно — заниматься любовью с мужчиной, которому она бесконечно нравилась. Этот новый волнующий опыт определенно кружил ей голову.

Они заказали завтрак в номер и с аппетитом поели. Вей понимала, что ей нужно будет уходить из номера Эдуардо. Но сейчас она переживала волшебные моменты, которые никто не сможет у нее отнять.

— Я пробуду в Нью-Йорке еще три дня, — сообщил ей Эдуардо.

— Спасибо за эти прекрасные мгновения, что я пережила с тобой.

— У нас будет еще много таких мгновений до пятницы, если хочешь. Давай оставим взаимные благодарности до расставания.

Страшные периоды жизни тянутся бесконечно долго, а счастливые пролетают в одно мгновение. Три дня пролетели со скоростью трех секунд. Вей ни на мгновение не тешила себя иллюзиями, будто Эдуардо — мужчина всей ее жизни, но она всегда будет благодарна ему, за то, что он любил ее с такой нежностью, и за то, что вылечил ее от всех страхов. Эдуардо проводил ее в Бруклин, а оттуда уже ему надо будет отправляться в аэропорт. Перед тем, как Вей вышла из машины, он вложил ей в руку небольшой бархатный футляр.