Все дружно опустились на колени. Причём для хозяина дома положили мягкую подушечку.
А дальше всё происходило именно так, как рассказывала Амадо Сабуро.
Воздев вверх руки, её брат воззвал к духам предков их славной семьи в общем и к душе своего покойного отца Таудо Сабуро в частности и поведал о своём желании принять в семью достойную молодую девушку, чьё благородное происхождение не вызывает никаких сомнений.
Ия отметила, что он не назвал её дочерью своего троюродного племянника. Видимо, несмотря на возраст, образование и большой стаж государственной службы, что в сознании Платиной само собой подразумевает циничное отношение к окружающей действительности, начальник уезда всё же побаивается нагло обманывать предков.
Обернувшись, но не вставая с колен, он посмотрел на неё, кивком головы предлагая занять место рядом с собой.
Поднявшись, но не разгибая спины, та приблизилась мелкими, семенящими шажками.
— Окажите почтение духам предков, — негромко, но веско произнёс хозяин дома.
Повинуясь распоряжению, девушка принялась отвешивать поклоны, вставая на ноги и опускаясь на колени, утыкаясь лбом в пол.
Помня уроки госпожи Андо, она тщательно следила за каждым своим движением, стараясь проделывать их как можно плавнее и грациознее.
Тренированное тело бывшей учащейся циркового колледжа без особого труда исполняло это упражнение, давая возможность своей хозяйке искоса наблюдать за происходящим.
Пока она прыгала туда-сюда, начальник уезда взял со стола длинную серую палочку и поджёг её кончик от светильника. На миг вспыхнув, та замерцала крошечным тлеющим огоньком.
В воздухе разлился густой аромат гвоздики, ладана и ещё каких-то благовоний, от запаха которых запершило в горле.
Укрепив другой конец длинного стерженька на специальной подставке, Бано Сабуро, что-то бормоча себе под нос, выплеснул на пол содержимое одной из рюмок, а из второй выпил сам.
Вернув пустую рюмку на высокий столик, глава семейства обернулся к замершим на коленях домочадцам и провозгласил громким, хорошо поставленным голосом:
— Вечное небо, великие предки, и вы, мои родные! Объявляю, что с сегодняшнего дня у меня есть приёмная дочь Ио Сабуро. Клянусь: любить её, заботиться о ней, наставлять и наказывать до тех пор, пока она не выйдет замуж!
— Мы услышали вас, господин! — дружным хором отозвались присутствующие.
— Поднимайтесь! — разрешил начальник уезда.
Все выпрямились, продолжая оставаться на коленях, а сам хозяин дома торжественно проследовал к стоявшему у стены столику с письменными принадлежностями.
Пока он неторопливо вписывал имя нового члена семьи в какие-то документы, Платина с интересом осматривалась, стараясь поменьше вертеть головой.
Царивший в помещении полумрак не могли до конца развеять ни бившие сквозь широко распахнутые двери потоки дневного света, ни пляшущие язычки масляных фонарей. Всё это в купе с обилием казавшихся чёрными лакированных табличек, похожих на сильно уменьшенные надгробия, создавало мрачную, гнетущую атмосферу.
Поначалу девушку удивило такое обилие поминальных дощечек. Но потом она вспомнила, что её приёмный отец старший в роду, а значит, именно в его семействе хранятся таблички всех его предков лет за двести, а также умерших до брака их братьев и сестёр.
Вернув кисточку на специальную подставку, глава семейства торжественно проследовал к высокому столику с жертвенной едой и проговорил всё с той же забавной серьёзностью:
— Повелеваю именовать мою приёмную дочь Ио Сабуро самой младшей госпожой.
— Мы услышали вас, господин, — также слаженно отозвались родственники.
"Надо же, как дружно у них получается, — мелькнули в голове Платиной несвоевременные мысли. — Они специально тренируются или им с рождения дано?"
— Встаньте, — велел начальник уезда.
Помня о полученном перед самым началом церемонии инструктаже, Ия поднялась на ноги и поклонилась приёмному отцу.
— Приветствую вас, господин.
Тот отвесил столь же церемонный поклон, проговорив:
— Самая младшая госпожа.
Затем к ней неторопливо и вальяжно, словно избалованный хозяевами породистый кот, приблизился старший сын начальника уезда.
Старательно отведя взгляд, девушка повторила поклон:
— Приветствую вас, молодой господин.
— И я приветствую вас, самая младшая госпожа, — кланяясь, с приторной любезностью отозвался юноша.
Далее наступила очередь супруги хозяина дома, потом всех трёх наложниц по порядку. Вслед за ними Платина поприветствовала родную дочь приёмного папаши, которую в официальной обстановке надлежало именовать "молодой госпожой".
Последней в ряду родственников оказалась сестра начальника уезда. Поскольку та посвятила свою жизнь служению богине милосердия, то есть как бы ушла из семьи, но всё же оставалась её членом, поэтому Ия назвала свою подругу просто госпожой Сабуро.
По завершению церемонии официального представления приёмной дочери семейство господина Бано Сабуро неторопливо покинуло храм предков.
Но перед тем как слуги сдвинули панели, возвращая стене первоначальный вид, наследник хозяина дома лично задул светильники, а наложницы прихватили выставленные на столе миски с угощением.
В храме осталась только медленно тлевшая благовонная палочка, услаждавшая души предков приятным ароматом.
А в главном зале уже выстроились в два ряда небольшие накрытые столики.
"Ещё и банкет будет, — нервно усмехнулась про себя Платина, замерев от неожиданности. — А меня никто не предупредил".
Она знала, что на подобных мероприятиях в благородных семьях придерживаются строго определённого порядка в размещении пирующих, и теперь опасалась попасть впросак, ненароком заняв чужое место.
— Сюда, — тихонько прошептала монашка, увлекая её за собой.
Как и следовало ожидать, их столики оказались напротив друг друга, но последними в своих рядах.
Дождавшись, когда слуги наполнят вином крошечные фарфоровые рюмочки, начальник уезда, расположившийся на невысоком возвышении, поднялся, провозгласив тост за здоровье и благополучие своей приёмной дочери.
Встав со своих мест, его дружно поддержали другие члены семьи.
Глотнув слабенького, отдающего сливой вина, девушка дождалась, когда глава семейства, плотно закусив, даст знак слугам вновь наполнить чарки, и встала со своего табурета.
— Господин! — поклонилась она начальнику уезда. — И вы, мои новые родственники...
Платина отвесила поклон тем, кто сидел напротив, потом тем, кто расположился с её стороны.
— Вы приняли меня недостойную в свой род, окружили заботой, подарили надежду на достойное будущее. Во всех языках мира не хватит слов, чтобы выразить мою безмерную благодарность. Пусть Вечное небо пошлёт нашей семье спокойствие, почёт и процветание. А я постараюсь помочь этому изо всех моих скромных сил. За дом господина Бано Сабуро!
И, деликатно прикрыв рот широким рукавом, опрокинула ещё одну рюмку.
За ней слово взял сын и наследник главы семейства. Его речь оказалась весьма лаконичной. Он просто ещё раз поприветствовал приёмную дочь своего отца. Следующей со своего места поднялась старшая госпожа.
"Вот же-ж! — мысленно усмехнулась путешественница между мирами. — Так и напиться недолго".
К счастью, на Азумо Сабуро желающие произнести тост закончились.
Служанки разнесли по столам жертвенную еду, так что каждому досталось немного риса, мяса, по кусочку яблока и по паре долек мандарина.
"Ну и правильно, — одобрительно подумала Ия, поддевая вилкой кусок варёной говядины. — Чего добру пропадать? А духи — сущности бестелесные, пусть питаются эмоциями и ароматом".
Как она и предполагала, яблоко оказалось почти безвкусным, а вот мандарины порадовали, напомнив о доме.
Судя по тому, что даже в доме высокопоставленного чиновника их делили по долькам, сей фрукт является здесь довольно редким, а значит, и дорогим.
Когда после то ли позднего завтрака, то ли очень раннего обеда хозяин дома отбыл на службу, его супруга пригласила дам в комнату самой младшей госпожи для чаепития и беседы.
Наложницы попросили разрешения сходить к себе, так что в свои покои Платина вернулась со старшей госпожой и монашкой.
— А вы, Ио-ли, не зря провели время у госпожи Андо, — усмехнулась Азумо Сабуро, усаживаясь на табурет. — По крайней мере она научила вас, что и когда нужно говорить.
— Я сказала всё от чистого сердца, старшая госпожа, — скромно потупила взор девушка.
— Не сомневаюсь, — величественно кивнула собеседница. — Но даже это надо уметь.
— Я старалась быть достойной благородной семьи Бано Сабуро, — по-прежнему уставившись в пол, пролепетала путешественница между мирами, которую весь этот спектакль начал порядком напрягать. Даже самому талантливому лицедею нужен отдых и хоть какая-то разрядка, а Ия никогда особо не обольщалась насчёт своих актёрских способностей.
Кивнув всё с той же холодной доброжелательностью, хозяйка дома сделала крошечный глоток чая.
Тут одна за другой явились все три наложницы начальника уезда, и каждая принесла маленький подарок его приёмной дочери.
Эгоро вручила ей набор шёлковых ниток для вышивания. Вторая госпожа наложница поставила на столик маленькую, сантиметров десять-двенадцать высотой, бронзовую статуэтку бога долголетия Кири.
Лысый старичок с бородой в стелющемся по земле халате одной рукой опирался на посох, другой держал перекинутый на спину мешок.
"Шапку добавить и вылитый Дед Мороз", — хмыкнула про себя Платина, с благодарностью принимая болванчика.
Третья госпожа наложница ограничилась шёлковой ленточкой с вышивкой на конце.
— Вы ещё незамужняя девушка, Ио-ли, — поджав губы, пояснила она с плохо скрытым ехидством. — И вам следовало бы носить причёску, более соответствующую вашему положению.
— Сегодня у Ио-ли праздник, — сухо напомнила хозяйка дома. — И я приказала Угаре уложить ей волосы особенно изящно.
— А моим подарком она сможет пользоваться каждый день, — холодно улыбаясь, заметила третья наложница.
— Спасибо, Анно-ли, — поспешила вмешаться в их разговор девушка. — Цвет очень красивый и вышивка замечательная.
— Покажите, Ио-ли, — внезапно попросила монашка.
— Вот, — Платина протянула подруге тёмно-фиолетовую полоску плотного, переливающегося шёлка.
— Действительно, прекрасная работа, — уважительно покачала головой сестра начальника уезда. — Вашему умению подбирать узор, Анно-ли, можно только позавидовать.
— Вы ставите меня в неудобное положение, госпожа Сабуро, — делано смутилась молодая женщина.
Сложив подарки на шкафчик под окном, Ия вернулась за стол.
Старшая госпожа вновь напомнила, что ожидается приезд гостей, и нужно потесниться.
Эгоро высказала желание провести эти дни в комнате Ошо.
— Не тяжело ли вам будет с двумя детьми? — усомнилась хозяйка дома.
— Мы справимся, старшая госпожа, — заверила её первая наложница.
— Это же ненадолго, — поддержала вторая.
— Если вы настаиваете, — пожала плечами собеседница и посмотрела на третью наложницу. — Тогда вам, Анно-ли, придётся погостить здесь.
— Как прикажете, старшая госпожа, — потупив взор, молодая женщина сжала губы в куриную гузку.
Распределив жилплощадь, супруга начальника уезда стала собираться.
— К сожалению, я должна вас покинуть. С этими праздниками всегда столько дел.
— Вы позволите мне помочь вам, старшая госпожа? — встрепенулась Платина.
— Отдыхайте, Ио-ли, — милостиво отмахнулась Азумо Сабуро.
— Нам тоже пора, — вздохнула первая наложница, посмотрев на Ошо.
— Да, да, — поспешно закивала та. — Надо присмотреть за служанками, а то эти бездельницы обязательно что-нибудь перепутают.
— Ой! — встрепенулась Анно. — Тогда и я пойду.
— А мне спешить некуда, — глядя ей вслед, усмехнулась монашка.
— Вы где будете спать, Амадо-ли? — поинтересовалась девушка, отломив кусочек сладкой булочки.
— Не переживайте, Ио-ли, — отмахнулась та. — В доме брата мне всегда найдётся место. Лучше скажите, как вам понравились подарки?
— С ними что-то не так? — насторожилась Платина, поворачиваясь к зеркалу и осторожно трогая серебряную шпильку с красным камнем.
— С ней, — выделила голосом собеседница. — Всё в порядке, за исключением того, что незамужним девушкам такое всё же лучше не носить.
— Но сегодня вроде как у меня праздник, — напомнила хозяйка комнаты.
— Тем не менее старшая госпожа поступила неосмотрительно, позволив вам явиться в домашний храм в таком виде, — покачала головой гостья. — Думаю, господину это не понравится. Так что, хотя завтра и праздник, постарайтесь выглядеть скромнее.
— Без проблем, Амадо-ли, — беспечно рассмеялась девушка. — Оки всё равно умеет лишь косы заплетать.
— Только возьмите другую ленточку, — посоветовала монашка.
Подойдя к шкафчику, она взяла подарок третей наложницы и показала вышивку.
— Это орхидея, Ио-ли. Символ зрелой красоты, предшествующей увяданию. Если кто-то увидит вас с такой ленточкой, то решит, что вы старая дева, потерявшая надежду выйти замуж.
— Вот же-ж, стерва! — тихим, свирепым шёпотом по-русски выразила своё отношение к Анно путешественница между мирами.
— И бог долголетия в вашей комнате пока лишний, — продолжила "срывать покровы" сестра начальника уезда. — Как правило, дети дарят его своим родителям.
— Они намекают, что я слишком старая? — вскинула брови Платина.
— Да, — безжалостно подтвердила собеседница. — Хотя Ошо самой целых двадцать лет, но она уже пять лет замужем и родила господину дочь.
— Ну да, — криво усмехнулась хозяйка комнаты. — А мне восемнадцать, то есть семнадцать, и у меня даже жениха нет.
— Именно так, — кивнула гостья. — Ну, а о значении ниток, думаю, вы и сами догадались?
— Лишний раз напоминает, что я не умею вышивать, — буркнула гостья и нахмурилась. — Но, если вы это поняли, неужели старшая госпожа не догадалась?
— Азумо-ли — мудрая женщина, — с сочувствием посмотрела на неё монашка.
— Тогда почему она ничего не сказала? — озадаченно спросила Платина.
— А что ей говорить? — вопросом на вопрос ответила подруга. — Формально ни Ошо, ни Анно не сделали вам ничего плохого. Во всяком случае, такого, за что их можно было бы наказать или даже поругать. Хотя, возможно, она хочет посмотреть, как вы сами выпутаетесь из этой ситуации?
— Или просто мне гадит, — высказала своё предположение путешественница между мирами. — И причёска, и эти подарки...
Сестра начальника уезда со вздохом пожала плечами.
— Ну, нитки я в шкаф уберу, — нахмурилась девушка. — И сделаю вид, будто ничего не поняла.
— Если спрячете Кири, Ошо обидится и будет при каждом удобном случае жаловаться на вашу неблагодарность, — покачала головой собеседница.
Вспомнив свои первые ассоциации при виде статуэтки, Ия хмыкнула.
— А если я на него шапочку одену?
— Какую шапочку? — не поняла женщина.
— Колпачок из алого шёлка с белой оторочкой по краям, — пояснила Платина.
— Зачем? — удивилась монашка.
