Пока шли, с интересом изучал три белоснежных, двухэтажных, здания, соединенных между собой, стеклянными, переходами, на уровне, первого этажа.
— Ну, да — новодел... — Пожал плечами, Толи, поймав мой изучающий, взгляд. — А, что ты хотел? За три дня — построили...
Войдя в крайнее левое здание, Чердыев подвёл нас, к лифту.
— Сапёры — ждут! — Вновь, повторил он, нажимая на кнопку вызова, лифта. — Уже, все — собрались.
Помещение, в которое мы попали, сразу из лифта, оказалось разделено на две части, прозрачной перегородкой, за которой, виднелся огромный чёрный шкаф.
— И это — бомба? — Удивился я. — Странная, форма...
— Учитывая, что эта "бомба", имеет массу более ста десяти тонн и уходит вниз — на тридцать метров... — Вздохнул Чердыев. — У нас есть, о чём — печалиться!
— Толи! Ты сказал, что есть — подсказки? — Я подошёл вплотную к перегородке. — Давай, сюда.
— Ну, ты — быстрый! — Дёрнулся Толи. — Погоди, чуть-чуть. Сейчас, сапёры пригонят, робота...
— Давай, сюда! — Нетерпеливо, развернулся я. — Мне здесь что — до вспышки сверхновой, стоять?
— На, на, на — держи! — Сунул мне в руку, листок бумаги, Карван -младший. — Торопыга!
Достав своё удостоверение, провёл им по считывателю и вошёл, за перегородку.
Огромный шкаф, с тремя окошками и светящимися, цифрами, сбоку. Чёрный, шкаф. Холодный — на ощупь. Угрожающий, но почему-то, совсем не страшный.
Сзади, кто-то стукнул в перегородку.
Отмахнувшись, начал изучать бумагу, с подсказками:
1. Великая Октябрьская Социалистическая Революция.
2. День Победы.
3. День Космонавтики.
Усмехнувшись, ввел первую дату: 07.11.1917.
Под светящимися цифрами, вспыхнула кнопка — "ПОДТВЕРДИТЬ".
Я, поднял руку.
— Данн! — Услышал я за спиной, дикий вопль Толи. — Октябрь — Десятый, месяц!!!
Всхрюкнув, нажал на кнопку подтверждения.
Дата, сперва — покраснела, трижды мигнула и стала — жёлтой.
09.05.1945.
ПОДТВЕРДИТЬ.
Вторая дата — стала жёлтой.
12.04.1961.
ПОДТВЕРДИТЬ.
Все три даты, пожелтели. Трижды мигнули. Стали зелёными.
Двери "шкафа-бомбы", сдвинулись мне навстречу и разъехались в разные стороны, открывая, нутро, шкафа.
Я — вздохнул.
Абсолютно пустое, жестяное ведро, сорвавшись откуда-то сверху, с грохотом, обрушилось вниз!
Не знаю, кто — как, а я — чуть инфаркт, не поймал.
Нервно хихикнув, обернулся к перегородке.
За ней, Игоретта — держалась за сердце.
Толи — тонким слоем, растёкся по закрытым дверям лифта, а Чердыев — приглаживал, вставшие, дыбом — волосы.
Сапёры — почему — то, поднимались с пола. Можно подумать — это могло их спасти...
Улыбаясь, повернулся к шкафу и поднял — ведро.
"Ба — бах!" — Написал на нём, красной краской, неизвестный мне, шутник.
На дне ведра, лежал обрывок бумаги.
"Открыл? Самый — умный? Молодец — возьми, конфетку! P.S. Ой, прости, я её — съел!" — Прочитал я записку.
Так, с ведром в одной руке и с запиской — в другой, я и вышел.
Сапёры, глядя на меня — качали головами.
Игоретта — отказалась разговаривать.
Чердыев... Чердыев, всё порывался дать мне в челюсть, снизу. Как он приговаривал, когда его оттаскивали — "Для, науки!"
Понимая, что мне здесь — совсем не рады, я нашёл взглядом Толи, вручил ему — ведро и спросил:
— Ну, что там, дальше? Лаборатория?
Толи, держа в руках ведро, кивнул.
— Ну, так пошли! Я здесь, что — до утра, стоять буду?
Толи, отрицательно помотал головой, крепко прижимая к груди, ведро.
— Всё. Отпустите. — Попросил Чердыев у крепко держащих его, сапёров. — Не буду я его, бить.
Артём Савельевич, растёр, выпущенные из захватов руки и кошачьим шагом, двинулся ко мне.
— Бу! — Резко развернулся он к Толи.
Ведро, вновь, с грохотом, покатилось по полу.
— Всё. Я — Отмщён. — Рассмеялся, Чердыев и протянул мне руку. — Карточку, покажи.
Вытащив из портмоне, своё удостоверение, протянул его, Артему Савельевичу.
Покрутив в руках, Чердыев, приложил оба больших пальца, к уголкам удостоверения, по диагонали и уставился, что то изучая.
— Спасатель... — Вздохнул он, возвращая мне документ. — Весь в секретах, как, собака — в блохах! Мало, одного "Аза", так ещё и "Азов" с "Миром" — навешали... Мои — поздравления, Найдёныш. Далеко пойдёшь, если не остановят!
— Боюсь — ещё и пнут, для скорости! — Криво улыбнулся я, вспоминая азарт команды, взявшейся меня, обучать. — Потом — ещё раз, что бы точно — не остановился.
Чердыев, расхохотался. Хорошо так, расхохотался — открыто и весело.
— Пошли, спасатель. — Качая головой, сделал широкий жест рукой, приглашая войти в лифт. — А, вы — хоть ведро, из под ног — уберите!
Не дожидаясь Толи и Игоретты, мы вошли в лифт.
— Не пугай, так, больше — народ. — Попросил Артём Савельевич, едва двери за нами — закрылись. — И, своей карточкой — не свети... Не надо, знать людям, что — спасатель — открывает пинком, такие двери, куда может войти — только Император!
— О, нет! — Передёрнуло меня. — В ТЕ, двери, я ни ногой!
— Зарекалася, свинья... В апельсинах не купаться! — Чердыев, рассматривал меня, словно пытаясь, кого то, припомнить.
— Нет. — Со вздохом, сказал он, когда двери лифта, открылись, выпуская нас, на верхнем этаже. — Не — он. Пошли.
Коротенький коридор, упирался в дверь, перед которой стояли двое, в боевых костюмах.
— Оружие. — Протянул один из них, мне руку. — Сдать!
— Ему — можно. — Заверил охранника Чердыев. — Отставить!
Открыв дверь, Артём Савельевич, пропустил меня вперёд.
— Установка прокола метрик пространства. — Чердыев кивнул на монструозную махину, опутанную проводами. — Посмотрел? Пошли, нам — в операторскую.
Операторская комната, размером, с половину футбольного поля, чётко разграничивалась на три зоны: Зону — отдыха. Лабораторную — заполненную, различным оборудованием, среди которого я разглядел, не забываемый — "Берилл" и, Зону, контроля.
— Ильяс Рафикович! — Негромко позвал Чердыев. — Встречайте, свою, потерю!
— Найдёныш! — Мужчина, появившийся из зоны отдыха, счастливо улыбался. — Приятная, встреча!
Я, пожал плечами.
— Не помнишь, меня? — Ильяс Рафикович, кивнул головой. — Ну и Хвала — Звёздам, что, не помнишь!
— Зорин! Наш Найдёныш, теперь — очень — нужный, человек. — Предупредил, Чердыев.
— Генерал — не пугайте, меня! — Отмахнулся, Зорин. — Пройдёмте, молодой человек! Надо — снять параметры, взять — образцы и — вообще!
Поправив на плече лямку рюкзака, потопал следом за Зориным, в лабораторную, зону.
— Здесь, у нас, всё — запросто. — Походя, объяснял Зорин. — Сейчас, снимем, Ваши показатели — частотные и шумовые, введём их в машину и, она — откроет двери.
— Снимать — "Бериллом", будете или — "Обскурионом"? — Поинтересовался я, видя, оба аппарата.
— И то, и то — хамно, не сусветное! — Пренебрежительно, махнул рукой, Ильяс Рафикович. — Ребята, тут, получше — сваяли, гении!
Зорин замер напротив, "хрустального гроба", поставленного на попа.
— Как назвать — пока не знаем. — Зорин достал очки из нагрудного кармана. — Пока, называем — "ХР"
— От — "хрен разберёшься"? — Поинтересовался я, скидывая рюкзак. — Волноводы, кто, закреплял? Слабо — "КАНТ-у", взять? С собачили, на изоленте... У него же — потери, больше тридцатки!
— Впечатляет! — Сдвинул, на кончик носа очки, Зорин. — Эй! Гении! Слышали, что, сказано! Исправить! Живо!
Молодые гении, дёргаясь и делая вид оскорблённого достоинства, засопели.
-А мы, пока, пойдём, чайком, побалуемся. — Заявил, Зорин. — Не будем, стоять на пути молодежи — сметут... Идемте, Артём Савельевич, идемте!
Зорин подхватил Чердыева под локоток и увлёк за собой.
Пришлось делать вид, что я — телёнок, на невидимом поводке.
Кабинет Зорина, оказался маленьким, тесным и неудобным. Трое присутствующих — предел его вместимости.
Щёлкнув кнопкой, Ильяс Рафикович включил чайник, достал из сейфа, заварку и чашки.
— Злостный нарушитель ТБ! — Улыбнулся, Чердыев.
Насыпав, по щепотке заварки, прямо в чашки, Зорин разлил кипяток.
— Долго, Твои гении? — Артем Савельевич, со вздохом, накрыл чашку блюдечком.
— Минут сорок... — Прикинул Зорин и развернувшись, принялся что-то искать в открытом, сейфе. — Где-то, я... А. Вот. Подпиши.
Он протянул мне тонкую папку.
"Обнаруженный тип ткани...", "Не имеет аналогов...", "Имеет легковоспроизводимую, формулу...", "Представляет интерес, в промышленных, целях." В самом низу, пустой квадратик графы, с мелкой надписью: "подпись владельца"— Пробежался я глазами по бумажкам и вопросительно уставился на Зорина.
— Когда Тебя нашли, — Начал объяснять Зорин. — Мне передали для изучения, образцы, Твоей, одежды. Один из них — имеет весьма и весьма, большую ценность. Эти документы — право Твоей собственности на патент и изобретение. Это — большие, деньги.
— Я — купил, а не — изобрёл... — Покачал я головой, закрывая, папку. — Не честно, будет...
Чердыев, взял у меня из рук папку и начал изучать, документы.
Я, отхлебнул чай и поперхнулся.
— Мерзость! Что, Индия, совсем, чай не поставляет?! — Вырвалось у меня, неосознанно.
Чердыев уставился на Зорина.
— Ты, что?! Опять, "закат в джунглях"?!
— Скорее — после пожара — в джунглях! — Принюхался я. — Палёные опилки, честное слово...
Зорин, уставился на меня, как на врага, народа.
— Простите. Не могу я, такое — пить... — Я полез в рюкзак, за заначкой. — Давайте-ка, я Вас, другим, чаем — угощу!
На "Сигоне", экипаж в чае — толк знал, не скрою. У меня на складе, лежало больше полусотни, сортов. Капитан и старпом, после моего первого, бестолкового эксперимента, устроили мне выволочку и провели — мастер-класс, по чайной церемонии. Так что, теперь, в моём рюкзаке, всегда лежал маленький пакетик, со смесями, разных сортов.
Выплеснув, не дрогнувшей рукой, "горелые джунгли", залил кипятком, свой.
— Корица?! — Встрепенулся Чердыев. — Или — ваниль?!
— Джамма, кюрьма и зверобой. — Поправил я.
При слове "кюрьма", лица обеих — вытянулись, от удивления.
— Н-да... — Протянул Чердыев. — Не бедствует, наш Найдёныш!
Зорин, втянул носом, божественный запах и сделал, первый глоток.
Чердыев, сложил документы в папку, толкнул её — мне.
— Подписывай. — Сделал глоток и, видя, что я — медлю, добавил. — Живо!
— Может — на двоих? — Предложил я.
— Подписывай! — Рявкнули оба, в один голос.
Оставив, свой автограф, в отведённом месте, я и сам взялся за чашку.
— Ильяс Рафикович! У нас — всё готово! — В дверь сунулась вихрастая, рыжая голова. Без стука!
— Идём. — Поднялся Зорин из-за стола и, замер, видя, что я, не спешно допиваю чай. — Ты чего? Испугался?
Я, скорчил рожу, насколько смог — кислую.
— Пойдём, Данн! — Зорин тепло улыбнулся. — Выправим Тебе, билет домой!
— Засуньте его себе в жопу! — Отчётливо произнес я, не заботясь о том, как это выглядит или звучит. — Может — даже повернуть, там. Раза два-три!
— Ты... Чего?! — Опешил Чердыев.
— Вы что — правда думаете, что я — хочу — Туда?! — Я многозначительно повертел пальцем у виска. — Лучше, я, ещё раз пойду, бомбу, разминирую! Это — безопаснее и приятнее!
Чердыев побагровел.
Зорин, вновь сел на своё место.
— Вот что, дорогие. — Вздохнул я. — Вы снимаете показания и мы — прощаемся. Ни видеть, ни — слышать, ни, тем более — возвращаться, я не намерен. Хотите — изучайте. Хотите — откладывайте в долгий ящик, но знать о том, что там происходит — мне не интересно.
— Почему? — Удивился Зорин.
— Вы, Ильяс Рафикович, захотите, жить в мире, где самая главная фигура — чиновник? Не — учитель. Не — врач. Не — рабочий. Где, по всей территории страны, всегда идёт один и тот же — дождь? Одни и те же капли, падают, на одни и те же — места. С экранов — дождь вранья. Чиновники, выпущенные, из психушки, потому что тратить на них, галоперидол — для государства — слишком затратно. Одна, большая страна дождей. Дождей — бреда. Дождей — лжи. А вы — предлагаете мне, в неё — билет! Билет, в страну дождей! Дождей, остановить которые — никто не желает. Пристрелите, меня. Но билет этот — можете — сожрать. Запив своим говённым, чаем!
— Хорошо. — Вздохнул Зорин. — Только — снять показания. Договорились?
— Договорились. — Качнул я головой.
Чердыев, почесал затылок.
— И, что — даже — не любопытно?
— Нет.
Встав из-за стола, наша троица, подошла к "хрустальному гробу".
— Разденьтесь, по пояс! — Подскочила рыжая, как огонь девица, с подносом, заполненным шприцами, скальпелями и зажимами. — Я, сейчас — возьму, пробу крови...
— Потом, Наташенька! Потом! — Взмахом руки, отогнал лаборантку, Зорин, всё ещё настороженно поглядывая на меня. — Сперва — характеристики!
Сбросив рубашку и футболку, на стул, сделал шаг, входя в "гроб".
— Ф-ф-ф-ф! — Зашипел я, поймав разряд статики. — Гении, малолетние! Заземлять, кто — будет?!
Мы — заземлили! — Гордо возразил мне, рыжий. Видимо — брат, девушки. Очень уж у них — масть — похожая!
— Занулили, вы... Разные — вещи! У Вас, что — электрика, нет? — Пока разворачивался в "гробу", статика больно куснула ещё раза три. — Или, гениям, в школе — физику, не преподают?!
— Преподают... — Проворчал, рыжий. — Только — скучно...
Зато — мне — весело... — Буркнул я, закрывающейся двери, "хрустального гроба".
— Данн! — Услышал я над головой, голос Зорина, в миниатюрном, динамике.— Удобно?
Я, помотал головой.
— Тогда — откинься спиной, на стенку и — расслабься! Мы — начинаем работать!
Я, кивнул головой.
— Ты, чего, голоса — лишился? — Забеспокоился, Зорин.
— Слов — жалко... — Пожал я плечами и прижался спиной, к холодной, прозрачной, стенке. — Поехали...
Сквозь прозрачную стенку "гроба", было видно, как Зорин, окружённый молодыми гениями, спешит занять место за огромным, в полкомнаты, пультом. Гении, рассаживались по своим местам.
— 3... 2... 1... Начали! — Зорин, замер, всматриваясь в приборы.
— Пиков — нет. — Услышал я.
— Колебания — стандартны. — Ответил рыжий, смешно сморщив нос.
— Частоты — совпадают с эталонными...
— Увеличить, напряжение! — Зорин, поднял глаза и уставился на меня.
Я — улыбнулся.
— Пиков — нет!
— Есть, резонанс! Соответствует — эталонному!
— Мы, что-то не правильно, делаем! — Покачал головой, Зорин. — Данн! Вспомни, что-нибудь...
— Что — именно? — Попытался уточнить я.
Зорин, пожал плечами.
— Что-нибудь — хорошее! — Улыбнулась рыженькая лаборантка.
"Что же вспомнить — то?!" — Закрыл я глаза. В голову лезли воспоминания, назвать которые — хорошими — не повернётся язык. Воспоминания сменялись, как в калейдоскопе. — "Что же вспомнить — то?!"
"Сидящая на коленях девушка, с короткой стрижкой..."
На фиг!
"Огненный закат, тонущий в реке..."
На фиг — дважды!
"Вот же... И вспомнить — нечего..." — Усмехнулся я. Каждое воспоминание, в коем была, хоть крупица счастья — сменялось напоминанием, что стало — потом!
