"Столько художников, скульпторов, поэтов и учёных никогда уже не появятся на свет... просто из-за того, что одному человеку захотелось получить больше территории под свой контроль. А ведь и имеющиеся земли он использует не на все сто процентов, попросту игнорируя многие направления как сельского хозяйства, так и инженерии. США ещё долгие века будут переваривать доставшийся им материк, а ресурсный голод и проблемы с расселением граждан почувствуют не раньше чем через пятьсот лет. Но это лишь при условии, если у власти будут стоять умные люди, за чем проследит АЛИСА, получившая права главы образования вместо меня", — лёгкий укол досады, который кто-то другой и не заметил бы, заставил Виктора поморщиться.
Тот день, в семьдесят пятом году прошлого века сильно сказался на Викторе, заставив многое переосмыслить и понять, что его разум костенеет. Вид того как Сазекс, ныне носящий титул Люцифер, прекрасно понимая то, что не переживёт следующего удара "святым" копьём продолжает закрывать собой раненную Серафал Ситри, утратившую из-за ран львиную долю своих сил, а их временная союзница Катэрея Левиафан рвётся вперёд для того, чтобы принять смертельную атаку уже на своё тело... позволил взглянуть на них не как на паразитов и жаждущих власти разумных зверей. Благодаря же расширенному сознанию, синхронизированному со всеми ИД пирамиды, превращённой в смертельный для пользователей негативной энергии капкан, отрезавший их от любой сторонней подпитки и подавляющий природные способности интенсивными сторонними излучениями, мужчина успел проанализировать имеющуюся у него информацию с новыми вводными и... ужаснулся, на краткий миг ощутив себя коснувшимся замысла Творца.
Многие хотели бы поменяться с Франкенштейном местами для того, чтобы ощутить себя создателем хотя бы на секунду, а он бы отдал многое, чтобы забыть этот момент своего существования. Всё же при всех своих психических отклонениях, невзирая на все проведённые модификации, он оставался простым запутавшимся, одиноким и испуганным человеком, прячущимся за цифрами и графиками, чертежами и формулами, которые делали мир вокруг простым и понятным, отсекая всё лишнее и неважное...
Он мог убить этих демонов, оказавшихся столь самоуверенными и решительными, что пришли в логово истинного дракона и учёного, слишком глубоко для простого смертного зарывшегося в тайны мироздания. В его силах было превратить ад в цветущие сады, надёжно убивающие носителей негативной энергии... Ему было доступно оружие, способное переписать правила реальности, тем самым нарушая протекающие в тонком механизме эволюции процессы, навсегда лишая реальность возможности получить нечто более совершенное естественным путём.
...И он отвёл свой удар, произнёс какую-то чушь про уважение и желание проверить своих нынешних противников в будущем, а затем вышвырнул их за пределы своей мобильной лаборатории, переведя её в осадный режим. Альбиона, от которой не укрылись перемены её союзника, которая даже не пыталась преследовать отступающих жертв, просто молча ждала пока мужчина вернёт себе самообладание и сам всё расскажет.
Вообще Альбина, как её называли в этой стране, куда Франкенштейн решил податься для отдыха и раздумий, оказалась самой понимающей особой из окружения учёного. Пусть остальные и приняли его решения не продолжать войну в аду, а также оставить текущие дела на наследников, но они продолжали искать в этом какой-то замысел... Ну или как Нурарихён, приняли произошедшее за прихоть старика.
Уже находясь в России, куда влияние от совершённых им в ранние годы поступков почти не доходило, ставший живым пугалом Виктор сумел начать разбираться в себе, попутно обучая нового подопечного (что получилось как-то само). Сделанные им выводы, полученные после нескольких лет тщательного просеивания данных, выдаваемых аналитическими ИД заставили отложить большинство новых проектов, которые уже были готовы к запуску в мир...
Альбина же, продолжая находиться рядом уже по собственной воле, а не из-за нужды в прикрытии, которое теперь могла бы оказывать кому-то и сама, продолжала чего-то ждать. Франкенштейн подозревал, что она видет в нём возможного партнёра, способного победить её в открытом бою, а следовательно и дать сильное потомство, но не собирался делать в данном направлении хоть какие-то шаги.
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Заигрывательная
(Тайга. Одна тысяча восемьсот тринадцатый).
Лысый худощавый мужчина, одетый в серую рубашку и чёрные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, стоял на широкой поляне и смотрел на то, как в восходных лучах сияет чешуя белой человекоподобной драконицы четырёх метров ростом. Сама же Альбина, расправив перепончатые крылья, с внутренней стороны кажущиеся чуть розовыми, выдохнула струю белого огня, которая через десяток метров расширилась и превратилась в настоящий вал пламени.
Взгляд Виктора не дрогнул ни на миг, даже когда магическая атака накрыла его... и пронеслась дальше, так и не причинив никакого вреда. В следующую же секунду под его ногами вспыхнул рунный круг, почти мгновенно вытянувший жар из почвы, погасив тлеющую растительность. В ответ он вскинул левую руку, заставляя на долю секунды вспыхнуть новый магический узор, и в противницу устремился яркий луч света, принятый на правое крыло.
— Ш-ш-ш... — недовольно зашипела драконица, когда часть перепонки почернела, невзирая на все попытки ослабить атаку, но уже через удар сердца повреждение исцелилось без следа. — Рррааа!!!
Мощнейшая звуковая волна, заставляющая пространство закручиваться в спираль и дробящая все попадающиеся на пути препятствия приблизилась к человеку, чтобы ухнуть в пустоту пространственной ловушки, открывшейся на границе тела мужчины. Впрочем, на этот раз Альбина не ждала и мгновенно переместилась за спину Франкенштейна, нанося удар острыми когтями, сияющими от напитывающей их силы (на этот раз она была готова к играм с пространством, так что прежние трюки пройти не могли).
— Занятно, — изрёк доктор, даже не обернувшись в тот момент как перед лапой-рукой драконицы возникла полупрозрачная энергетическая решётка. — Клац...
Полосы энергетических полей сложились словно ножницы, драконица же отскочила назад и присела на корточки, целой лапой-рукой придерживая кисть, с которой были срезаны все пальцы.
— Если ты не станешь серьёзнее, то не сможешь победить, — ровным голосом заявил учёный, наконец-то обернувшийся к своей противнице, при этом совершенно не обращая внимания на истлевающую у его ног плоть.
— Гррр, — рыком ответила Альбина, а затем плюнула в мужчину кислотой, которая была смертельным ядом даже для существ уровня капитана Готея Тринадцать.
На миг в воздухе закружились руны, похожие на снежинки, а затем смертоносное вещество, напитанное магией могущественного существа улетело вверх, вскоре потерявшись из поля зрения. Попытка же восстановить затраченные силы за счёт противника удалась, но доктор в эти мгновения был не сильнее обычного человека, в результате чего и прибавка, и ослабление оказались смехотворны.
Альбиона, оскалившись в почти счастливой улыбке окуталась золотистым сиянием, за счёт силы клана Амакава переходя на ступень выше своего нынешнего ранга, в результате чего сам воздух на километры вокруг стал казаться вязким. В то же время её тело опустилось на четыре конечности и увеличилось в размерах, становясь полноценно драконьим...
Струи огня, звуковые и ядовитые атаки, удары когтями, хвостом и крыльями, попытки разделить, уменьшить, украсть чужую силу... всё это обрушивалось на человека, что изредка огрызался белыми или рубиновыми лучами.
Разум виктора, заполняющий тысячи миниатюрных ИД, внедрённых в мозг и работающих с пугающими скоростью и синхронностью, каковые были недоступны для большинства обладателей материальных тел, просчитывая способы противодействия атакам с наименьшими затратами для себя умудрялся оценивать обстановку и составлять статистику. Это было удивительно, но... способное единолично разрушать города и сокрушать армии существо, даже в своём нынешнем состоянии превосходящее большинство богов, попросту не успевало ничего ему сделать и тратило собственную мощь впустую. Даже после того как драконья аура подавила пространственные манипуляции ситуация изменилась не сильно: просто теперь Франкенштейн был вынужден применять зеркальные барьеры там, где прежде пропустил бы удар через себя.
"Весь мир — это движение. Движение солнца по небу; движение реки в воздухе; движение веществ в организме человека. Удары — это движение; горение — это движение; полёт кислоты — тоже движение", — размышляя так, учёный создал перед собой очередную плёнку, являющуюся узором из двух слоёв, один из которых поглощал передаваемую кинетическую энергию, а второй её возвращал (при этом если удар был энергетическим, то за счёт затрачиваемой на преодоление препятствия энергии создавалась встречная атака).
В какой-то момент Альбиона-Альбина просто взлетела и стала поливать пространство драконьим дыханием, превращая участок ровной земли в оплавленную яму, но итог был всё тот же...
— Достаточно, — произнёс доктор, а в следующий миг крылатая туша с грохотом врезалась в почву позади него, пусть и не получила особых повреждений. — Ты сдерживалась.
Последние слова были произнесены после того как мужчина осмотрел несколько дюжин километров земли, сияющей от жара сплавившего её в монолит пламени. Сам воздух искажался, словно в пустыне в пик самой высокой температуры, к небу поднимался дым и взлетали хлопья чёрного пепла, да и само солнце словно бы потускнело...
— Ты сражаешься подло, — обиженно заявила драконица, принимая свой человеческий облик, тут же облачаясь в привычный кожаный наряд белого цвета. — Библейский был честнее...
— Во-первых, я не Библейский, — заметил Франкенштейн, заставивший вспыхнуть сотни рунных кругов, которые начали стремительно впитывать жар, позволяя земле остыть, чтобы затем "починить" сломанный полигон. — А во-вторых, к чему его эта честность привела?
— Поясни, — попросила Альбина, подавляя свой драконий темперамент (очередная неудача, вызванная нежеланием Виктора противостоять грубой силой другой грубой силе, вызывала досаду).
— Просто я не верю, что существо уровня Создателя могло не иметь пару-тройку десятков трюков, — сцепив руки за спиной и наблюдая, как остывшая земля трескается и раскалывается, перемешивается и прорастает пока что тонкими побегами зелени, меланхолично ответил учёный. — Даже я, начавший работать с пространством совсем недавно, имею возможность открыть портал на пути летящего врага, а затем захлопнуть его примерно на половине процесса перемещения. Соглашусь с тем, что для использования этого в качестве оружия нужно иметь реакцию, которая превосходила бы противника, а желательно и плотность энергии более высокого порядка, но... Я очень сомневаюсь, что создатель Божественной Системы и Священных Механизмов не смог сделать чего-то подобного. Один артефакт, что превращал бы реальность в мешанину из осколков пространства, которые постоянно движутся между собой и превращают содержимое в мелкий фарш...
— Существует Потерянное Измерение, — заметила драконица, коей совсем не понравилась нарисованная перспектива (почему-то она не сомневалась, что её собеседник и глазом не моргнув отправит в подобную мясорубку врагов, если те вдруг окажутся достаточно вежливы, чтобы попасться в ловушку).
— Возможно... — совершенно не убеждённый словами собеседницы, качнул головой доктор. — Вряд ли. Полученные от падших данные говорят, что ни один пользователь данного артефакта не использовал его схожим образом. Всё, на что хватало их воображения — это создание замкнутых пространств с условиями существования, защита от чужих атак или порталы, перенаправляющие удары.
— Знакомая тактика, — ехидно прищурилась Альбина, которой за время минувшей тренировки пришлось ощутить её подлость на собственной шкуре, пусть благодаря выплеску ауры это и удалось прекратить.
— Если тактика рабочая, то нет причин от неё отказываться, — пожал плечами доктор, под взглядом коего безжизненная пустошь, откуда заблаговременно сбежала вся живность, вновь превращалась в источник буйства природы. — Иными словами я хочу сказать, что даже если Создатель на момент битвы был ослаблен, а после вашего запечатывания ещё и силы растратил, у него должны были остаться средства последнего шанса. Таким образом мы имеем три версии произошедшего: он умер, осознанно пойдя на это или по какой-то ошибке недооценив угрозу; он жив, но скрывается и наблюдает за происходящим из тени; он провёл некий новый эксперимент, результат которого мы можем и не увидеть.
— Библейский может быть жив? — напряглась Альбиона, полыхнув в пространство злостью, пусть и какой-то глухой.
— Не исключено, — ответил собеседник, после чего добавил с тенью усмешки на губах: — Ну или это просто фантазии одного глупого и самоуверенного смертного старика, который совершенно ничего в этом мире не понимает.
Едва отзвучали последние слова, как перед мужчиной появился портал, похожий на белый дверной проём, куда он с невозмутимым видом шагнул. Драконица же, досадливо фыркнув, осмотрелась вокруг и, не заметив особых следов недавней битвы, последовала за своим спутником...
На другой стороне их встретила деревня, в которой ровными рядами стояли добротные бревенчатые дома с двухскатными черепичными крышами, между которыми дети гонялись за курами, лаяли собаки, ржали лошади, болтали женщины в простых но добротных платьях, ворчали старики. Из кузницы доносились удары молота, в воздухе пахло сеном, пирогами и... конским навозом.
"Если Виктор научит этих глупых животных не гадить где попало, то я лично признаю его гением", — констатировала Альбина, устремляясь вслед за доктором, уверенным шагом направляющимся к дому старосты.
Многих, кто знали Франкенштейна ещё полвека назад удивило бы, что в его владениях царит подобный примитивизм. Однако же после битвы с архидемонами он на многие вещи взглянул под другим углом, из-за чего уже не стремился принести прогресс туда, куда занесёт дорога жизни. В неспешном ритме деревенских людей ему удалось найти то, чего не было ни в Империи Огня, с её военным укладом и механизацией, ни в Японии, где на него смотрели как на божество, ни в элементных странах, где вовсе довелось стать захватчиком власти.
— Дядя Кощей! Дядя Кощей! — какой-то мальчик лет пяти подбежал к учёному, коего за его жизнь величали по-разному и, широко улыбаясь щербатым ртом встретился со спокойным взглядом доктора. — Дядя Кощей, а снег скоро будет?
— Прошка, не приставай к барину! — воскликнул похожий на медведя старик, буквально скатившийся с высокого крыльца, прямо на ходу вытирая жирные ладони о нижний край длинной рубахи. — Ваше благородие, вы не серчайте на мальца...
— Я не в обиде, — успокоил столяра Виктор, затем подумал и, посмотрев на мальчика ответил: — Не раньше чем через два месяца.
Мальчуган расстроено надулся, но больше ничего сказать не успел, так как дед его шустро утащил обратно к дому. Учёный же продолжил свой путь, чувствуя себя весьма... странно.
