Фанфики и Попаданцы

Что ж, играем. Гарри соглашался. Со всем. Кивал, порой неуверенно кривился, уточнял, но не спорил. Блэк кормил его прекрасно срежиссированной, но не заученной речью, талантливо отмеряя информацию, не перебарщивая с экспрессией. Отпрысков благородных родов учили риторике по-настоящему, а не для галочки. В его словах почти не было лжи, как не было и искренности. Высшее искусство менталистов — позволить людям самим обманывать себя — действовало и без всякой магии, просто в силу особенностей человеческой психики.

Порой вопросы задавала Гермиона. Гарри вдруг поймал себя на том, что давно был готов к подобному повороту событий и ни в коей мере не ощущал себя преданным. Осознание того, что Грейнджер тоже работает на Дамблдора, ничего не изменило. Попытки привести его к нужному выводу казались забавными, но не более того. Было досадно, как же он раньше не сообразил, что примерная девочка-отличница не уйдет из замка незадолго до отбоя и уж тем более никого не потащит следом. Сам виноват. Если у человека нет намерения навредить тебе, это отнюдь не означает, что у него нет намерения как-то тебя использовать. Его ментальное сканирование действует по слишком простым и очевидным принципам. С этим придется что-то сделать.

Сквозь прорехи в рубашке мага угадывались ребра, кожа туго обтягивала скулы. Достоверно, даже чересчур достоверно. Будто тюрьму Блэк покинул только вчера и не имел ни малейшей возможности привести себя в порядок за год вольной жизни. На костлявых кистях вздулись вены — следы чрезмерного употребления эликсиров для похудения. Улыбка обнажала зубы, слишком белые и ровные после десятка с лишним лет скудной арестантской кормежки.

— ... Мы вместе найдем Петтигрю, и меня оправдают. Теперь, когда ты все знаешь, может, мы могли бы... ты мог бы переехать ко мне, — неуверенно предложил Блэк.

Гермиона нервничала. Она знала Гарри достаточно хорошо, чтобы понимать: его покладистость и уступчивость ни к чему хорошему не приведут. Оставалось молиться, чтобы Поттер не выкинул нечто уж совсем неординарное.

Гарри все-таки выкинул. Крысу. Летящую в него тушку Блэк отбил, а вот последовавшее за ней заклинание — нет. Ну, в самом деле, как он мог не знать, что залогом успешной беседы служит отсутствие палочки у... хм, собеседника. И что только заставило его думать, будто Гарри со слезами радости бросится на шею любому, кто назовется другом его родителей.

... он одиночка, не ждет помощи от других, потому что не привык получать ее. Слишком сильный, слишком самостоятельный. Конечно, это хорошо, но так Гарри никогда не поймет, за что ему предстоит сразиться. Нельзя стоять вне тьмы и вне света. Когда-нибудь придется сделать выбор. Помоги ему, Сириус. Покажи, что такое семья. У Молли и Артура он чувствовал себя чужим, но это скорее моя вина. Нельзя было так явно играть на контрастах. Чрезмерное количество внимания после полного его отсутствия, полный дом детей после привычного одиночества оттолкнули его.

... это ненадолго, Сириус. На пару-тройку лет, а затем мы инсценируем твою смерть, дав ему еще один повод ненавидеть Волдеморта.

Сириус Блэк пошатнулся и с недоумением опустил взгляд на живот, откуда торчала россыпь длинных тонких игл. Иглы едва ощутимо вибрировали, но боли почти не причиняли. Впрочем, они и не должны были, их предназначение заключалось совсем в другом. Сковать чужую магию. Ненадолго, всего на одну-две минуты, а затем в течение нескольких суток и повторное наложение чар такого не сделает. Но ведь в бою решающей может стать каждая секунда. Сириус был не настолько глуп, чтобы не знать, чем для него грозит кончиться этот вечер.

— Гарри, нет! Не убивай его! — Гермиона с визгом бросилась под следующее заклинание — чтобы быть подхваченной ураганным порывом ветра.

Гарри даже изумиться не успел, как мир раскололся с оглушительным треском, и подростка подбросило вверх. Как ему повезло приземлиться, ничего не сломав, оставалось загадкой, на которую катастрофически не хватало времени: его немилосердно швыряло то к лесу, то к озеру, небо перед глазами сменялось землей и травой. Пару раз вместо воздуха он вдохнул воду, но не успел заметить, как и когда. Ветер остервенело бросался на лес, ветви полосовали беснующуюся стихию, озеро вздыбилось почти вертикальной стеной. Небо прорезала ветвистая молния, гром был едва различим в пронзительном свисте ветра.

В ночном небе разворачивался аркан Блэков, неподвластный никаким запирающим чарам.

Тишина вдавила его в землю, в волосах запуталась мокрая трава. Пахло сыростью и грозой.

"Десять".

Странно, но даже после всех кувырков Гарри остался относительно цел. Болели ребра, саднили ободранные ладони, россыпь будущих гематом обозначилась горячей пульсацией.

"Девять".

В остальном было не так плохо. Он не утонул в озере, не напоролся животом на острый сук, не разбил голову о камень. Неудивительно, что Химера не вылезла. Не увидела смертельной угрозы.

"Восемь".

Даже ничего не сломал. На первый взгляд. Гарри приподнялся. Нет, точно цел. Пляски со змеей в Тайной комнате не прошли даром. Нетренированному магу понадобилось бы не меньше пяти минут, чтобы прийти в себя.

"Семь".

У Гарри головокружение прошло меньше чем за минуту. А у Криса, похоже, и вовсе не начиналось. Отточенности его навыков оставалось только позавидовать. Не только не потерять палочку, но еще и попасть в противника!

"Шесть".

Первые метра два он прополз едва ли не на четвереньках, цепляясь за траву. Пошатываясь, навис над раскинувшимся на земле Блэком.

"Пять", — Крис взмахом палочки отменил проклятие.

Мужчина равнодушно уставился в небо, где последние отблески света скрылись за тяжелыми тучами. Рядом с расслабленными пальцами лежала крыса. Чистая и будто бы даже причесанная. Значит, аркан Блэков оставляет мертвую зону вокруг взывающего. Ну да, естественно, иначе им пользовались бы лишь самоубийцы. Мертвое животное выглядело куда лучше хозяина. Возвращать его в карман мокрой, изгвазданной в земле и траве мантии было даже как-то неловко. Гарри расхохотался и опустился рядом.

— Ну и кто кого должен был оберегать? — возмущенно вопросил он, ткнув пальцем в холодное тельце, и засмеялся, вспомнив маггловский анекдот: — Не пригодилась!

"Крестный" все никак не приходил в себя, но дышал ровно и размеренно. Выживет, очнется, Крис успел вовремя снять заклинание. Гермионы нигде не было видно. Багровых вспышек чужой боли поблизости не ощущалось, хотелось думать, что это не означало смерти третьекурсницы. Гарри обернулся в сторону замка. Громада Хогвартса непоколебимо возвышалась над озером, окна жилых башен ярко светились. Сомнительно, что в школе не заметили устроенного представления. Но антиаппарационный барьер заканчивается лишь через пару сотен метров, профессорам понадобится не меньше двадцати минут, чтобы добраться сюда. Впрочем... Вдруг вспомнилось, как Снейп тащил его за собой на первом курсе, пока Алиса медленно задыхалась в больничном крыле. Этот и за десять добежит. К тому же неизвестно, как Флитвик может зачаровать лодки в случае необходимости.

В любом случае первыми они не будут. Тени медленно смещались от ствола к стволу, растекались по кромке леса. Сгустки тьмы выплывали к берегу, черные лохмотья касались травы, не тревожа ее. Вдруг стало трудно дышать, от каждого вдоха ломило зубы, болело в груди, будто легкие покрывались изморозью.

Вся любовно выстраиваемая последние два года защита обернулась вокруг сознания. Какая-то часть ощущений оказалась отрезана: пропал пробирающий до костей холод, неприятные прикосновения мокрой ткани к коже, тяжесть собственного тела. Почти все ресурсы мозга уходили на поддержание ментальных щитов, на реальность сил почти не осталось, и та сузилась до узкой полоски земли между лесом и озером.

Но лучше так, чем раствориться в чужом холоде навсегда. В "Тропе теней" не случайно всячески подчеркивалась необходимость избегать больших скоплений дементоров. Только сейчас Гарри понял, почему. Если даже рядом с одним из них сложно отличить свои чувства от чужих, то в присутствии нескольких десятков человеческая природа просто растает. Человеческий разум походил на прозрачную водную гладь, по кромке которой можно пройтись, заглядывая в ее глубины. Полуосознанное существование дементора затягивало, словно топкое болото. Запредельная способность проникновения в чужое сознание превращалась в проклятие. Не потому ли у него не получались чары патронуса?

Ласточка Криса описала круг, дементоры снова отступили к деревьям, но не ушли. Уверенное ожидание просачивалось даже сквозь ментальные блоки. Твари оказались правы. Сдерживать их дольше нескольких минут патронус не мог. Надо продержаться еще десять минут, хотя бы семь! Но как? Вторая ласточка взмахнула крыльями. Можно уйти за грань, но дементоры, ее порождения, последуют за ним. Пусть они давно не принадлежат грани, на это их хватит. Не надеяться же, что его примут за своего. Третий патронус повис в воздухе полуоформленной фигурой.

"Гхыр!" — и Крис принялся напевным речитативом выплетать что-то сложное, многомерное.

Гарри и сам бы запаниковал, но щиты слишком крепко сковали его сознание, удерживая в жестко заданных рамках. Внезапно подумалось, что это свойство можно довольно интересно использовать. И не только на себе. Даже нет, в первую очередь не на себе.

Два дементора уже стояли в полуметре от него. Их черные плащи будто обняли вселенную, скрыли от глаз Гарри весь окружающий мир. Интерес. Сомнение.

Бестия зло шипела, скалила клыки. На этот раз не сзади и не изнутри, а гораздо, гораздо ближе. И как только смогла оказаться вне всех девяти кругов защиты? Ее глаза колючими искрами вспыхивали в зрачках Гарри. Сам Гарри был всего лишь отражением в зеркале, невесомой прослойкой между двумя столкнувшимися силами. Со дна зеленых глаз, из глубины чужих зрачков выглянула Химера.

Тонкая паутина шрамов на правой руке тускло замерцала. Не свет, даже не магия. Грань. Невидимая и недоступная никому, кто всматривается в мир лишь человеческими глазами. Ни маггл, ни волшебник не заметили бы этого не-сияния, даже оказавшись рядом. Отблеска-отражения того, что творилось на совершенно ином плане бытия, просто не существовало в реальном мире.

Гарри грубо схватили за плечи и вздернули на ноги. Осколки удерживаемых из последних сил щитов рассыпались по траве, и мозг не справился с внезапным наплывом ощущений. Ноги подкосились.

— ... безмозглый идиот!

Мир казался слишком ярким, слишком громким, слишком вещественным.

— Поднимайся! Вставай, живо!..

Гарри даже не попытался встать. Все силы ушли на фокусировку зрения. Никогда раньше он не видел Снейпа таким. Зельевара трясло, мантия перекосилась, сползла с плеча. На этот раз профессор точно был не в себе. Казалось, он осознает собственные слова и действия не лучше Гарри. Будто это он, а не Гарри только что сражался за сохранность рассудка. И, судя по всему, выиграл войну, проиграв несколько важных сражений и отвечающих за логику участков мозга. Гарри не мог его винить. Ему профессор казался не более странным чем весь этот мир с его непонятно-темным небом, откуда капала вода. Сверху вниз — разве так должно быть?!

— Где ваша палочка, Поттер? Что, во имя Мерлина, вы сделали?! — сдавленно прохрипел алхимик. Будто кто-то резко сжал его горло.

Что-то придумывать и как-то выпутываться не было ни времени, ни сил. Над ним уже склонились Далмош и Флитвик. Первый судорожно обхватил лицо Гарри ладонями, едва не свернув подростку шею, попытался найти в темной зелени хоть какую-то осмысленность. Второй сделал несколько шагов к лесу, бросил светящийся шарик люмоса в сторону деревьев. И в ужасе отшатнулся.

— Мерлин, как же... что же это...

Крауч поднял взгляд и застыл. Гарри не стал оборачиваться и смотреть, что сотворила магия Химеры. Он и так знал. Сквозь оставленные ее когтями прорехи реальности в мир вливалась грань, обвивала стволы тонкими щупальцами субъективности. Ошметки того, что некогда было десятком дементоров, недвижно висели в воздухе. Должно быть, это из-за близости Хогвартса, мощнейшего магического источника древней Альбы. В другом месте спаять два разных слоя существования не удалось бы никому, но там, откуда за грань после неких ритуалов мог отправиться кто угодно...

— Он отобрал у меня палочку, — подал голос Гарри. — Пришлось воспользоваться крысой.

Как оказалось, грязные, тяжелые волосы Снейпа все же могли становиться дыбом. У Гарри было богатое воображение, но сейчас он и представить не мог, о чем подумал декан. Хорошо если о полузабытых шаманских ритуалах, а если о черной магии, известной лишь тайным орденам? Остальные преподаватели не придали значения его словам, списав их на шок и истощение. Кроме того, им и так было чего бояться и чему изумляться.

— Блэк...

— ... мертв, — твердо закончил Крауч, до сих пор цепляясь за руку Гарри.

— А Гермиона?

Ее обнаружили метрах в десяти, у самого берега. Гарри вдруг почувствовал облегчение. Мертвых на носилки не кладут. Ну и что, что предала? Еще два года назад он сам захотел бы ее убить, а теперь... теперь было просто все равно. Сам виноват, нужно было это предусмотреть. Его никогда не предавала разве что Саашшесс. И она же ничего не скрывала. Но это не значит, что нужно навсегда запереться в Тайной комнате.

— Уезжай как можно скорее, — Крысолов щелчком отбросил в сторону тянущиеся к Гарри потоки грани. — Покинь Хогвартс. Неважно как. Исчезни.

Преподаватели перемежали сложнейшие заклинания с не менее сложными ругательствами, но сделать ничего не могли. Разрыв не расширялся, но и закрываться не желал. Внимания на незнакомца никто не обратил, даже когда тот, не скрываясь, исчез на той стороне. Как раз вовремя — через минуту подоспела МакГонагалл.

Если это так опасно, почему Крысолов велел бежать только ему, а не спасать остальных учеников? Либо у нет причин заботиться о других, либо... либо он что-то знает, и опасность грозит только самому Гарри. Хотел бы он знать, что еще сегодня может произойти!

Тем временем декан Гриффиндора протянула руку к разрыву и отдала короткий приказ. Грань обманчиво-ласково мурлыкнула напоследок, свернулась клубком и растаяла. Выходит, не так все и страшно.

Все кончилось. Или нет?

Отлеживаться в больничном крыле Гарри не стал. Подождал, пока не уляжется шумиха вокруг него и Гермионы, и набросил на кровать легкую иллюзию. Ни к чему лишний раз нервировать мадам Помфри, пусть считает, что пациент ведет себя примерно. Экзамены закончились, школьники все равно через два дня должны были разъехаться по домам, так почему бы не остаться еще ненадолго, не побродить по замку? Ему ведь больше ничто не угрожает. Кажется.

Он невольно вспомнил, как разбил любимую вазу тети Петунии. Действительно сам разбил, а не привычно взял на себя вину кузена, зная, что правде Дурсли все равно не поверят. Стоя над осколками, тетя громко ругалась и пару раз шлепнула ребенка по попе. Гарри в ответ горячо пообещал больше такого не делать, а Крис пакостно добавил: