— Илкор ан Сарк! — вскрикнули над головой. Ледяные руки подхватили Речника подмышки. Он выпрямился, шатаясь из стороны в сторону. Что-то блестящее, чешуйчатое скользнуло мимо, замерло у расколотой чаши и негромко зашипело.
— "Идис", — пробормотал Речник. Всё вокруг плавало в белесом тумане.
— Они её взорвали. Взорвали станцию, — прошептал он, утыкаясь в плечо Некроманта. Нецис осторожно придержал его за плечи и помог опуститься на циновку.
— Всё, это смерть. Всё бесполезно, — выдохнул Фрисс в покрытое костяной чешуёй плечо. Ладонь Нециса, вымазанная резко пахнущей кашицей жёваных листьев, дотронулась до его лица, Речник закашлялся, и мир вокруг него, дрогнув, медленно принял обычные очертания.
— Менниайксссэ! — зелёный менн, подсунув под воду, всё ещё вытекающую из стены, большую лохань, остановился рядом с Речником, заглядывая ему в глаза. — Что ты видишь, воин? Кто сейчас перед тобой? Кто рядом?
Фрисс вяло покачал головой.
— Я помню тебя, Атанча... Атланкоатль. Я всех помню. Откуда у тебя в доме зеркало Вимласот?
— Ш-шэ?! — менн качнулся на хвосте, узкие раскосые глаза расширились. — Нецис, что с ним такое? Ты понимаешь что-нибудь?
Нецис шикнул на него, сел рядом с Фриссом, придерживая Речника за плечи. На пороге, путаясь в собственных лапах, появился заспанный Алсаг и вопросительно мявкнул.
— Та-а... ничего не бойся, Фрисс. Что бы ты ни видел, оно не смогло тебе навредить. Расскажи нам, что это было.
...Порезы быстро затянулись — проснувшись поздним утром, Фрисс увидел на ладонях побелевшие рубцы — и более ничего. Алсаг лизнул его в щёку, и Речник от неожиданности даже не хлопнул его по лбу — только хмыкнул и потянулся за одеждой. "Джилан бы побрал все колдовские зеркала!" — сердито думал он, затягивая ремешки доспехов. "Какой только дряни не увидишь в местных болотах..."
Нецис и Атланкоатль сидели уже на подушках в обеденной зале, и подмастерье, с любопытством поглядывающий на Речника, разливал по чашкам папоротниковый сок. Сладковатая терпкая жижа не пьянила — понюхав её, Алсаг обиженно фыркнул. Фрисс молча осушил чашу и смущённо посмотрел на менна. Змеечеловек ответил бесстрастным взглядом узких глаз.
— Много странного случается в последнее время, — протянул он, глядя мимо Речника. — Даже слишком много. Я не хотел бы через пару месяцев услышать, как эту историю переврут на берегах Мнавекси. Вы оба — очень интересные существа, и я намерен проводить вас, как почётных гостей... но в обмен я попрошу вас как можно меньше болтать. Насколько это по силам двоим зноркам...
* * *
Огненное око солнца, выбравшись из-за травяного леса, висело над стремниной — и казалось, что жидкое пламя льётся с неба, и прибрежные камни дымятся под ним. Ветер свистел в пожелтевшей траве, не принося прохлады. Кесса косилась на плетёный навес вдоль обрыва — лучи солнца впивались в щели острыми золотыми иглами, и Речнице мерещилось, что хрупкая циновка вот-вот почернеет и распадётся обугленными ошмётками.
— Хвала всем богам, милосердным к нам, живущим у Великой Реки, — даже Сьютар Скенес изнемог от жары, и голос его звучал невнятно, как он ни пытался бодриться. — Восславим Мацингена, взрастившего степные травы, хвала Великому Змею Небесных Вод, посылающему нам дожди...
Конен Мейн поднял последний куль с лепестками Мелна и высыпал на камень. Их разворошили, раскатали в ровный лист, и четверо подняли на углы большую циновку. Сьютар сбрызнул лепестки из кипящего котелка и с поклоном отступил в сторону.
Кесса украдкой утёрла вспотевший лоб. День выдался жарким — впрочем, она успела забыть, когда они были другими, и ей очень хотелось сбросить тяжёлую броню, бесполезный шлем и неуместные на такой жаре сапоги и забраться в воду, поближе к холодным ключам. Она покосилась на Речников — как Сигюн и Айому умудряются спокойно стоять в полном снаряжении, будто солнце на них не светит? Даже Койя, уж на что она привычна к жаре, задолго до полудня забилась в самый прохладный угол пещеры...
— Всё, что собрали за неделю, — Сьютар, отложив котелок, стоял рядом с Речником и тяжело вздыхал. — Больше лепестков не будет — всё засохло ещё в бутонах. Хельг, да хранят его боги, полетел к дальним оврагам — там должно быть посырее, может, хоть луковиц накопает. Мы с Гевелсом нагоним его, как сваляется мелнок. Каннур рвался к терновому ручью, но — сами видите, какой из него теперь летун. Я так думаю — лучше без луковиц, чем без головы. Нечего делать на том ручье...
Кесса покачала головой и осторожно перевела взгляд на дядю Каннура. Он всё-таки вышел сегодня к валяльному камню, как ни уговаривали его остаться в пещере, в холодке, и сидел на уступе чуть в стороне, хмурый, как осенняя река. Заметив взгляд Речницы, он криво усмехнулся и поманил её к себе. Кесса бочком протиснулась мимо Сигюн, та, хмыкнув, придержала её за плечо и поправила на ней шлем.
— Неплохо смотришься. Правильно, что в сапогах и при оружии, — вполголоса сказала Красная Речница. Она была ненамного веселее Каннура — впрочем, Речницу Сигюн редко видели радостной, и была она сейчас не мрачнее обычного. На её доспехах виднелись свежие швы — копьё куванца ударило вскользь, но прореху оставило, и пара стрел не пролетела мимо.
— Мне надо найти подпорку, — пробормотала Кесса, снизу вверх глядя на рослую Речницу. — Несолидно выходит.
— Сойдёт, — буркнула Сигюн, скрывая усмешку. — Тебя дядя кличет. Сходи, узнай, что с ним. Вот же угораздило, — нет бы позвать на помощь, надо было самому на куванцев лезть...
— И я полезла бы, — нахмурилась Кесса. — Что же было делать — пещеры им открыть, что ли?!
— Вояки, — криво усмехнулась Речница. — Куванцы нынче наглые. Каннуру повезло ещё, что без ноги не остался. Ладно, иди.
Каннур Скенес сидел под навесом и морщился — рана, как сказал Речник Айому, была неопасная, но неприятная — ни лежать, ни сидеть, ни стоять спокойно не давала. Кесса вспомнила, как вытаскивали из дядиной ноги наконечник стрелы, проталкивая древко сквозь живую плоть, и её передёрнуло. Правда что, повезло...
Речник Айому сидел рядом, сняв шлем и утирая мокрое лицо, и с тоской глядел на тенистые тростники.
— В такую жару даже Листовики не клюют, — поморщился он. — Посиди с нами, нечего париться на солнцепёке — тебе сейчас это неполезно.
Толпа от валяльного камня отступила — пласт лепестков уже скатали в толстенную трубу и теперь таскали её туда-сюда, по двое вцепившись в рукоятки валка. Дело было долгое и утомительное, даже без жары, по жаре же — дня на три, не меньше, если никто не возмечтает упасть замертво прямо на валяльный камень. Кесса незаметно поморщилась и прижала руку к животу — тот, кто был внутри, порывался помочь то ли валяющим, то ли дяде Каннуру и махал всеми конечностями... кажется, у него их было больше, чем положено обычному человеку.
— На "Причале" снова сборище, — скривился Каннур, глядя на Реку. Островок "Куванского Причала" виден был с обрыва — вода от него отступила, гранитная скала вылезла на глаза со всеми тайными ходами и пещерками, и плоты куванцев, причаленные к ней, казались лепестками, насыпавшимися на камень.
— Ничего. Второй раз не полезут, — буркнул Айому. — Ты храбрый воин, Каннур. Да все вы тут смельчаки!
— Осмелеешь тут, — Каннуру очень хотелось сплюнуть под ноги, но он сдержался. — Слышал же, что они несли! Речники убили Короля Астанена... С какого дна куванское отродье добыло этот бред?! Король Астанен, храни его Река, ещё сто лет проживёт.
Речник Айому покачал головой и ничего не ответил.
Тихий гул донёсся с обрыва, и запах гари, не уходящий с берега уже который месяц, стал нестерпимо горьким. Кесса закашлялась. Речник поднялся с камня, глядя наверх, зашевелился и Каннур, и те, кто был у валяльного камня, отпустили валок и замолчали.
— Огонь идёт!!! — во весь голос заверещала Эса Аддакьюсова. Её халга парила над краем обрыва, привязанная к кораблю у подножия, и дым почти скрыл её. Кесса вскочила на камень и увидела над обрывом языки пламени.
— Огонь идёт!!! Хаэ-э-эй!!!
— Корабли от берега! — вскрикнул Сьютар, бросая жреческий посох и бросаясь к своей хиндиксе. Летучие корабли лежали у причалов вдоль обрыва, и раскалённый ветер посыпал их пеплом и искрами — шары уже начинали тлеть.
— От берега! — крикнул Окк Нелфи, проворнее белки взлетая на палубу. Побросав всё, жители кинулись к кораблям. Хиндиксы, кренясь с борта на борт и чихая дымом, неуклюже падали на воду.
— Ого-о-о... А-а-а-ай!!!
Халга вспыхнула, как пук сухой травы, крик Эсы оборвался воплем боли. Пылающий комок пуха летел к земле, но ветер подхватил его и швырнул в воду. Кесса бросилась следом и увидела, как обломки халги уносит Река.
— Кесса, стой! — Айому сцапал её за плечо и отбросил к стене обрыва. В лицо им ударил раскалённый ветер. На задымившийся берег по отвесной тропе скатился огненный шар и развернулся, расплёскивая по камням пламя. С громким шипением между ним и обрывом поднялась водяная стена, и "шар" взревел, вскидывая красные когтистые лапы. Кесса сдавленно вскрикнула, но её никто не услышал за воплями боли и ужаса. Весь берег, от воды до известняковых скал, взорвался огнём.
— Назад! — взревел Айому, раскинув руки. Водяной щит выгнулся пузырём и зашипел, испаряясь. Среди пара, дыма и огня метались перепуганные люди.
— Назад! Кесса, зови подмогу! — Речник на мгновение повернулся к ней — его лицо исказилось от напряжения. Водяной щит таял на глазах. Речница вскрикнула, уклоняясь от струи пара, и протянула руку к воину.
— Речник Айому! Ири-айя!
Пульсирующий жар прокатился по запястьям, и каждая кость заныла, словно Кесса скатилась с откоса, пересчитав боками все камни и уступы. Водяная стена вздулась и забурлила, закрывая собой весь обрыв. Ещё один житель, стряхивая с себя искры, метнулся в пещеру, под защиту магии. Камень под ногами Речницы громко зашипел и просел. Она охнула — ноги нестерпимо жгло. Едкая вонь тянулась над берегом.
— Сверху! — крикнул Айому на несвязный вопль из пещеры. Кесса, отскочив от дымящихся камней, обернулась и замерла на месте. Огромный клубок огня и дыма с проступающими из него щипами торжествующе взревел, и ещё одна волна пламени захлестнула берег. Сверху по узким тропкам спускались воины в жёлтой чешуйчатой броне, и лица их казались пылающими белым огнём, а тени у них не было вовсе. Тяжёлый дротик свистнул вдоль плеча Айому, прошёл в волоске от него и глубоко вонзился в рыхлый известняк.
Тень мелькнула за оконцем в одну из верхних пещерок, длинный гарпун на мгновение высунулся оттуда и легонько подтолкнул одного из "золотых". Тот без единого звука сорвался вниз, нелепо размахивая руками, и ударился о камни с мокрым хрустом. Чудище на берегу взвыло, огненный шар расплескался о скалу у самой пещеры, тень скрылась.
Кесса оглянулась и охнула — водяная стена почти уже растаяла, Речник Айому, хватая ртом воздух, сидел на дымящемся камне. Булава в его руках раскачивалась и тряслась, он пытался встать, но не мог. Из дыма и тумана в клубах искр вырастала огромная багровая тень. Застыв на миг, она плюнула огнём.
— Хаэ-эй! — закричала Кесса, взлетая на валяльный камень и выхватывая из-за пояса первый попавшийся нож. — Хаэ-эй!
Тяжёлая красная тварь повернулась к ней, волоча за собой дымный шлейф, и огненный сгусток, не долетев до Айому, расплескался по камням. Речник со стоном откатился к обрыву. Кесса разжала пальцы — белый нож, жало гигантской пчелы из глубин Хесса, впился в красную чешую по самую рукоять, и демон взвыл, хватаясь за плечо.
"Скарс," — запоздало поняла Речница, широко раскрытыми глазами глядя на огромную тварь. Дым валил от красной чешуи, широкое лезвие на хвосте пылало золотом. Демон пригнулся, выглядывая обидчика, и растопырил когтистые пальцы. Речник Айому с тихим вздохом поднял руку, и Кесса рухнула за камень, спасаясь от огня, кипятка и удушливого дыма. Водяной щит, не успев возникнуть, испарился, Кесса ждала испепеляющего плевка — но дождалась только гневного рёва и грохота. С тропы, на лету окутываясь пламенем, упал ещё один воин. Догорающее древко стрелы торчало из его шеи.
Кесса выкатилась из-за камня, вскочила на ноги, задыхаясь от кашля и пытаясь слезящимися глазами разглядеть хоть что-то. Скарс, припадая на одну лапу, шёл вдоль берега и вертел головой. В пещеру, стуча сапогом о сапог в попытках сбить пламя, уползала Речница Сигюн в обгоревшей броне. Два гарпуна ударились о красную чешую и отскочили, не оставив и царапины.
Скарс, коротко взвыв, остановился и широко раскинул лапы. Кесса метнулась под защиту камня, расцарапав ладони в кровь. Волосы вспыхнули. Зашипела, испаряясь, вода, — Речник Айому из последних сил прикрывал пещеры от огня. Кесса видела его — он так и лежал на берегу и подняться уже не мог.
— Ни-куэйя! — Кесса, подбросив на ладони светящийся сгусток, метнула его в белое небо. Лучи веером разошлись над обрывом. Скарс развернулся к Речнице, разинул пасть — и сдавленно булькнул, судорожно взмахивая лапами. В живот ему вонзился гарпун.
— Съел?! — рёв Каннура Скенеса, налегающего на древко, был страшен. Кесса изумлённо мигнула — и вскрикнула от ужаса и отчаяния. Каннур, легко отброшенный огромной лапой, растянулся на камнях и больше не встал.
— Э-эх... — с досадой выдохнула Сигюн, стрелой пролетая мимо и на мгновение останавливаясь. — Лаканха!
Водяная стрела ударила Скарса в грудь, он растерянно всхрюкнул, хватаясь за ушибленное место. На его животе не осталось даже маленькой ранки. Меч Сигюн врезался в его бедро, брызнула дымящаяся кровь, Речница уклонилась от удара и ускользнула за спину демона, тот проворно развернулся, глубоко вдыхая и как будто раздуваясь. Над чешуёй поднялся багровый дым, Речница, прижатая к прибрежному камню, раздосадованно охнула и всадила оба меча в тело врага — в лапы, слишком низко для того, чтобы убить его, но выше ей было уже не дотянуться. Кесса дрожащей рукой нащупала ножны, стеклянное лезвие удобно легло в ладонь.
— Хаэй! — взвизгнула она, взбираясь на камень. — Лови!
Прозрачный нож ударился о чешуйчатый загривок и упал на камни, Скарс с гневным рыком развернулся, выплёвывая целую реку огня.
— Ни-шэу, — прошептала Речница, сжимая в ладони стальной нож. Лезвие побагровело, стремительно раскаляясь. Волосы Кессы трещали соломой, капюшон дымился, разлезаясь на куски, но Речница не чувствовала жара. Она приподнялась из-за камня, сжимая нож в побелевшей руке, и встретилась взглядом со Скарсом. Он коротко рыкнул, небрежно отмахнулся от Речницы Сигюн — она шмякнулась на камни — и шагнул к Кессе, окутываясь пламенем и раздуваясь.
Что-то засвистело над обрывом, всё громче и громче, пока свист не превратился в оглушительный вой. Скарс дёрнулся, вскинул лапу, но пламя не успело сорваться с его ладони — стальное лезвие по рукоять впилось в глаз, и демон захлебнулся воем. Мгновение спустя голова Скарса слетела с плеч и покатилась к воде, и тело, покачнувшись, рухнуло, расплёскивая по камням кровь. Сигюн, накрытая тяжёлой тушей, вслух помянула Вайнега.
