— Ступайте, Ио-ли, — после недолгого раздумья кивнула супруга начальника уезда. — На первый раз я вас прощаю. Но впредь будьте осторожны со словами. Вы уже не в доме лавочника.
— Слушаюсь, старшая госпожа, — поклонилась Платина.
Оказавшись на веранде, она позволила себя обуть и не смогла удержаться от кривой усмешки.
Приходилось признать, что Азумо Сабуро — вполне себе адекватная тётка и, несмотря на изначально негативную реакцию, всё же дала возможность объясниться, ограничившись дежурной нотацией. На этот раз у неё получилось оправдаться. В этой благополучно завершившейся истории неприятно удивило то, с какой лёгкостью супруга приёмного папаши поверила в столь нелепую клевету. А что будет, если ситуация окажется не настолько очевидной?
Через пять дней путешественница между мирами узнала эту женщину с ещё одной стороны.
Когда она утром пришла поприветствовать хозяйку дома и узнать, чем может быть ей полезна, та сухо поинтересовалась:
— Вы знаете, что господин берёт вас на свадьбу дочери рыцаря Канако?
Врать смыла не имелось, поэтому приёмная дочь начальника уезда честно призналась:
— Да, старшая госпожа.
— И давно? — задала собеседница новый вопрос.
Не получив никаких особых инструкций на этот счёт, девушка и тут не стала ничего скрывать:
— Со дня праздника фонарей.
— Почему же вы ничего не сказали, Ио-ли? — осуждающе покачала головой женщина.
— Прошу простить меня, старшая госпожа, — церемонно прижав ладони к животу, поклонилась Платина. — Но господин сказал, что сам сообщит вам всё в своё время.
— Тогда вы поступили правильно, — выдержав драматическую паузу, собеседница попыталась благожелательно улыбнуться, однако глаза остались колючими и холодными. — Исполнять повеление господина — наш долг. Но, к сожалению, у нас остаётся слишком мало времени, чтобы сшить вам новое платье.
"Сшили бы, если бы приказали, — мысленно возразила приёмная дочь начальника уезда. — Ночей бы не спали, но сшили. А это мне типа месть за то, что имею от тебя секреты с твоим мужем".
Однако вслух сказала:
— А разве то платье, в котором я была на празднике фонарей, не пойдёт? Оно неплохо смотрится и ещё чистое.
— Мы пробудем в замке два дня, — страдальчески поморщилась женщина. — Вы что же, Ио-ли, всё время будете ходить в одном и том же?
— Сколько раз благородная девушка должна менять платья на чужой свадьбе, старшая госпожа? — рассудив, что нечего болтать попусту, ответила Платина вопросом на вопрос.
— Минимум два, — ворча взялась перечислять хозяйка дома. — А лучше три. Первое — на день приезда и знакомства с другими гостями. Второе — на церемонию вручения подарков женихом. И третье — на прощальный пир с невестой.
— Но у меня есть три платья, старшая госпожа, — напомнила девушка.
— Не говорите глупостей, Ио-ли! — прикрикнула женщина. — Это обычные платья, а нужны праздничные.
— Но если нет таких, — нимало не смутившись, ханжески вздохнула приёмная дочь начальника уезда. — Придётся ехать с теми что есть, если такова воля господина.
Под напудренной кожей лица собеседницы заходили желваки, крылья носа гневно раздулись. Побуравив для приличия дерзкую девчонку тяжёлым немигающим взглядом, Азумо Сабуро выдохнула:
— Пойдёмте к Андай. Посмотрим, что можно сделать. А то так придётся покупать готовое. .
— Как прикажете, старшая госпожа, — покладисто согласилась Ия.
Мастерица не подвела. Поговорив с хозяйкой и посоветовавшись с коллективом, она пообещала за пару дней сшить самой младшей госпоже наряд, достойный приёмной дочери благородного Бано Сабуро. Но попросила на это время освободить их от других работ.
Супруге начальника уезда пришлось согласиться.
Вечером Оки насплетничала хозяйке, что третья госпожа наложница просила господина тоже взять её в замок Канако. Но тот ответил, что произойдёт это не раньше, чем её дочь, которую ещё предстоит родить, достигнет брачного возраста.
В эти дни Платина могла думать только о предстоящей встрече с Хваро. Она понимала, что вряд ли сможет с ним поговорить, но надеялась хотя бы обменяться парой-тройкой взглядов, которые порой могут сказать больше всяких слов.
Изо всех сил стараясь справиться с волнением, Ия тем не менее то и дело вызывала неудовольствие старшей госпожи своей невнимательностью и чаще обычного колола пальцы иглой, занимаясь рукоделием.
Даже новое, сшитое буквально накануне отъезда платье она в первую очередь оценила с точки зрения яркости оранжевого и зелёного шёлка, их способности бросаться в глаза среди нарядов других дам.
"Может, причёску какую-нибудь особенную сделать? — лихорадочно думала девушка, беспокойно ворочаясь на кровати. — Нет, папаше точно не понравится. Монашка специально предупреждала насчёт скромности. Вот же-ж! Тогда, может, драгоценностей побольше навешать, чтобы блестели? Только где ж их взять?"
Чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы обиды и жалости к себе, она громко шмыгнула носом.
У печки на полу завозилась Оки. Платина знала, что та спит очень чутко, и замерла чуть дыша.
"Вот же-ж! — выругалась она, поправляя квадратную, обшитую шёлком подушку. — Чуть девчонку не разбудила".
"И чего я взбеленилась? — успокаиваясь, мысленно усмехнулась Ия. — Захочет он меня увидеть, любую разглядит. Не захочет, значит, ещё не время. Ему тоже тихариться приходится. Главное — я на него посмотрю".
Она мечтательно улыбнулась, гладя в темноту: "Правду говорят, что все влюблённые женщины — дуры. Если так, то лучше не умнеть".
Сборы начались с раннего утра. Путь по местным меркам предстоял неблизкий. И чтобы путешествовать с максимальным комфортом, начальник уезда снарядил сразу две повозки на высоких, почти в человеческий рост, деревянных колёсах. В одной намеревался ехать он сам с супругой и дочерьми, а на другую загрузили сундуки с нарядами, припасами и подарками.
Десятник городской стражи Роко Кимуро, по совместительству исполнявший обязанности телохранителя господина Бано Сабуро, сядет рядом с возницей, а четверо служанок и трое слуг пойдут пешком.
Перед отъездом старшая госпожа надавала ворох поручений Чиникешу, а хозяин дома долго шептался о чём-то со своим секретарём, явившимся лично проводить начальство.
Но вот чиновники обменялись поклонами, и глава семейства, ни на кого не глядя, проследовал к переносному трапу, где подоспевшие слуги почтительно помогли ему подняться на четыре ступеньки.
За ним проследовала супруга, опираясь на руку Икибы, и Иоро, которую поддержала одна из служанок. Платиной тоже пришлось последовать их примеру. Едва касаясь тонких пальчиков Оки, она легко вбежала на площадочку перед завешанным циновкой входом в фургон.
Внутри оказалось тесновато. Вдоль стен тянулась широкая, мягкая скамейка, покрытая серой, вытертой тканью.
Прямо напротив двери восседал начальник уезда, по правую сторону от него разместилась жена, по левую — дочь. Недолго думая, девушка заняла место рядом с ней.
— Отправляемся, — негромко скомандовал Бано Сабуро.
— Да, господин, — отозвался возница и рявкнул: — Пошла!
Повозка дёрнулась и покатила, подпрыгивая поскрипывавшими колёсами на мельчайших неровностях. Рессор и прочих амортизаторов в этом мире ещё не знали.
— Разойдись, разойдись! — покрикивал шагавший впереди каравана слуга. — Дорогу благородному господину Бано Сабуро.
Свет внутрь попадал только сквозь узкие, завешанные шторками, окошечки. Так что Ия вновь оказалась лишена возможности любоваться пейзажем. Но тут ей на помощь неожиданно пришла родная дочь приёмного папаши:
— Господин, — краснея от смущения, проговорила она, — позвольте мне посмотреть в окно?
— Как вы можете такое говорить, молодая госпожа? — столь же тихо возмутилась мать, бросив тревожный взгляд на мужа.
Но тот вдруг мягко улыбнулся.
— Вам очень интересно, дочь?
— Да, господин, — потупившись и ещё сильнее покраснев, пролепетала Иоро. — Я так давно была за городом, что уже почти ничего не помню.
"Вот же-ж! — едва не присвистнула от удивления Платина. — Ну и порядочки! Да я в её годы уже полстраны объездила... Ну, если не половину, то треть точно. А тут столько лет даже за ворота не выпускают. Бедная девчонка!"
Возможно, у Бано Сабуро тоже появились подобные мысли, потому что, улыбнувшись, он проговорил, качнув широкими полями шляпы:
— Но мы же ещё в городе, Иоро-ли. А вот когда выедем, то можете посмотреть.
— Спасибо, отец! — лицо дочери буквально расцвело улыбкой, а ярко накрашенные губы матери сурово сжались в куриную гузку.
Через какое-то время движение фургона стало замедляться.
— Господин Кимуро! — послышался взволнованный голос. — Никак наш благодетель господин Сабуро куда-то собрался?
— А тебе что за дело, Мазик? — отозвался телохранитель начальника уезда.
— Нет, нет, господин Кимуро, — торопливо заговорил собеседник. — Я просто хотел передать господину Сабуро счастливого пути!
И тут же раздался нестройный хор грубых мужских голосов, перебивавших друг друга.
— Доброй дороги, господин Сабуро! Недостойный Тури тоже желает благородному господину Сабуро счастливого пути! И недостойный Ванчан, Ванчан тоже желает! И жалкий Муран тоже!
Ия искоса глянула на приёмного папашу. Тот восседал на скамейке всё с тем же сурово-сосредоточенным выражением лица, казалось, не обращая никакого внимания на проявление горожанами верноподданнических чувств.
— Пошла! — поторопил лошадь возница.
Фургон чуть дёрнулся. На миг внутри стало темно. Очевидно, они миновали надвратную башню.
Иоро умоляюще посмотрела на отца. Но тот молчал, погрузившись в свои мысли.
Пухлые губы девочки задрожали, глаза наполнились слезами. С жалостью посмотрев на неё, мать громко кашлянула, выронив веер, глухо стукнувшийся о деревянный пол.
Вздрогнув от неожиданности, глава семейства глянул на дочь и усмехнулся.
— Теперь можете смотреть.
Расплывшись в улыбке, та, подобрав подол платья и встав коленями на скамью, выглянула в окно.
Подвинувшись, Платина тихонько попросила:
— А мне можно, господин?
— Тоже давно не были за городом, Ио-ли? — ехидно осведомилась Азумо Сабуро, выжидательно посмотрев на мужа.
Начальник уезда то ли разрешил, то ли, толком не расслышав вопроса приёмной дочери, машинально кивнул каким-то своим мыслям.
А вот его супруга отвернулась, демонстративно не замечая, как девушка, встав рядом с Иоро, уставилась в длинное окно.
Дорога шла мимо полей, где крестьяне с обмотанными тряпьём головами или в широкополых, соломенных шляпах, сверкая голыми икрами, шли за быками, запряжёнными то ли в плуг, то ли в соху, то ли ещё в какое-то сельскохозяйственное орудие, выворачивавшее пласты тёмной, жирной, даже на вид плодородной почвы. Повсюду в длинных канавках поблёскивала вода.
"Здесь летом так сухо, что нужно специальное орошение?" — удивилась путешественница между мирами, абсолютно ничего не понимавшая в сельском хозяйстве.
Караван начальника уезда вместе с ехавшими впереди и позади повозками держались одной стороны, а двигавшиеся навстречу — другой.
Их Платина не видела, поскольку на скамье возле той стены сидела госпожа Азумо Сабуро, беспокоить которую Ия не решилась. Зато всё прекрасно слышала.
Скрипели колёса, шаркали подошвы, стучали копыта, позвякивала упряжь, переговаривались люди, изредка кричали ослы и мычали волы.
Возбуждённая Иоро постоянно тыкала в бок свою спутницу, обращая её внимание то на поросшие лесом горы, то на парившую в небе птицу, то на крестьянина, присевшего прямо в поле по большой или малой нужде.
Поскольку ничего более интересного снаружи не происходило, Платина оторвалась от созерцания пейзажа и скромненько уселась на скамейку.
А вот родная дочь начальника уезда продолжала стойко таращиться в окно. Ия подумала: "Неизвестно, когда ещё у неё вновь появится возможность выбраться за город?"
Её отец, сняв шляпу, сидел, откинувшись на стенку фургона, и, казалось, дремал. Хотя качество дорожного покрытия и отсутствие у повозки рессор никак не способствовало комфортному отдыху.
— Нам сюда, — вдруг негромко сказал телохранитель начальника уезда.
— Я знаю, господин Кимуро, — вроде бы привычно-подобострастно, но с некоторым вызовом отозвался возница.
Фургон замедлил ход, поворачивая налево.
"Съехали с главной дороги", — поскольку встречный поток значительно поубавился, подумала девушка и решила подремать. Но скоро поняла, что на этом просёлке трясёт ещё сильнее. Даже её приёмный папаша проснулся и, выпрямившись, придерживал норовившую соскочить с лавки шляпу.
Через какое-то время Платина ясно различила шум листьев под ветром. Не удержавшись, она вновь забралась на лавку и, чуть потеснив Иоро, заглянула в окно.
Караван неторопливо поднимался на покрытый лесом холм.
— Белка! — заорала над ухом девочка. — Смотрите, Ио-ли! Белка! Настоящая!
Девушка успела заметить только скрывшуюся в кроне рыжую полоску.
— Отец! — Иоро с горящими глазами обернулась к нему. — Там была белка, настоящая!
— В этих лесах, Иоро-ли, водится много зверей, — наставительно проговорил мужчина. — Олени, кабаны, горные бараны, волки и даже тигры.
— А они на нас не нападут, господин? — кажется, не на шутку встревожилась его родная дочь.
— Нет, Иоро-ли, — успокоил её собеседник. — С нами много слуг и господин Кимуро с его острым мечом. Они нас защитят.
— Но они сами могут пострадать, — озабоченно нахмурилась девочка, усаживаясь.
— Это вряд ли, Иоро-ли, — рискнула подать голос приёмная дочь её отца. — Нападать на одного оленя проще и безопаснее, чем на многих людей.
— Не к лицу благородным девушкам рассуждать об убийстве, — недовольно проворчала супруга начальника уезда. — Пусть даже неразумных зверей.
— Жизнь состоит не только из радостей, моя госпожа, — глубокомысленно заметил глава семейства и крикнул: — Господин Кимуро, сколько ещё ехать до Кивьского моста?
— Четверть часа, господин Сабуро, — отозвался возница.
"Примерно полчаса на "наши деньги"", — мысленно прикинула Платина, всё ещё не привыкшая к местным мерам времени.
Когда послышался так хорошо знакомый Платиной шум струящейся по камням воды, Иоро тут же бросилась к окну. После секундной заминки Ия тоже забралась коленями на скамью.
К сожалению, речка текла с другой стороны, и их взорам предстал только поросший лесом склон.
— Это Урелка, — снизошёл до объяснения начальник уезда. — За ней уже земли рыцаря Канако.
Вскоре телохранитель доложил:
— Мост, господин.
Фургон повернул и встал. Недовольно фыркнула лошадь.
Поднявшись, Бано Сабуро шагнул к выходу. Предупредительный возчик торопливо отодвинул прикрывавшую проём циновку.
Проделавшие весь путь пешком слуги сразу же разбрелись по округе в поисках хвороста для костра, достали из сундука посуду и поспешили за водой.
А хозяева целеустремлённо устремились к кустам, густо покрывавшим берега реки.
Путешественница между мирами уже смирилась с тем, что при её положении даже в момент самого интимного общения с природой редко удаётся побыть одной, поэтому не стала прогонять Оки, заботливо отодвигавшую перед ней гибкие ветви, покрытые молодыми, зелёными листочками.
