Плата за одиночество

Рудольф уже ожидал меня рядом с домом. Он нетерпеливо прохаживался, бросая взгляды по сторонам, и лишь увидел меня, сразу пошел навстречу, радостно улыбаясь. Но я на этой недели истратила запас улыбок полностью, так что пришлось ему обойтись без моей.

— Что-то вы совсем нерадостная, Штефани, — заметил он сразу после того, как поздоровался. — Что-то случилось?

Во взгляде его мне почудилось какое-то жадное любопытство, как будто он ждал, что я сейчас растаю и начну выкладывать ему все тайны, как свои, так и чужие.Но я откровенничать с посторонним человеком не собиралась.

— Я подругу навещала. Ей в приюте сейчас очень одиноко, — пояснила я.

— В приюте? — удивленно переспросил он.

— Я тоже воспитывалась в Королевском приюте, — с вызовом сказала я. — Так что ничего удивительно нет в том, что у меня там осталась подруга.

Какая разница, будет он знать, что я незаконнорожденная или нет, если у него ко мне лишь профессиональный интерес?

— Я смотрю, строго вас там воспитывали, — улыбнулся он. — Вы совсем на сироту не похожи.

— Ничего не могу с этим поделать.

— Я думал, вы родственница иноры Эберхардт, — продолжил он. — Вы с таким достоинством держитесь.

— Но теперь вы знаете, что это не так. Возможно, сейчас жалеете, что меня пригласили? — резко ответила я. — Так я могу с вами никуда и не идти.

— А почему я должен жалеть? — удивленно спросил он.

— Я оказалась совсем не той, какой вам казалась, — пояснила я. — Не состою в родстве с хозяйкой лавки. Да и вообще в родстве ни с кем.

— Чувствуется, для вас это больная тема, — сказал он, и все же уместил мою руку на своей. — Штефани, я пригласил именно вас. И мне совсем неважно, кто ваши родители, поверьте.

Конечно, ему теперь кажется, что будет много проще уговорить меня передать им хозяйские секреты. Руку я убирать не стала — не хотела выглядеть глупо, но внутри у меня все напряглось от ожидания расспросов на тему, его интересующую. Но он переходить к ней не торопился. Спрашивал, чем мы занимались в приюте и как я попала в лавку иноры Эберхардт. От этих хождений вокруг и около настроение мое, и так не радужное, начало портиться еще сильнее. Не помогло и то, что мы наконец дошли до того маленького ресторанчика, где Рудольф собирался кормить меня ужином. В обмен на нужную ему информацию, как я понимаю. Меню я повертела в руках и положилась на выбор моего спутника. Все равно, сами блюда сейчас занимали меня крайне мало. Да и не разбиралась я в них совершенно. Вкуса еды я почти не чувствовала, от вина решительно отказалась — еще не хватало туманить себе голову и упрощать ему задачу.

— Штефани, а почему вы не пошли учиться в Академию? — внезапно спросил он.

— Потому что в приюте уверяли, что моего Дара для этого недостаточно, — ответила я.

— Недостаточно?

Посмотрела я на Рудольфа неодобрительно. Что за глупая привычка переспрашивать? Как будто второй раз при ответе на вопрос я могу сказать что-то другое.

— Но как вам могли сказать, что у вас недостаточный уровень Дара? — не унимался он.

— Вы у меня спрашиваете? Так вот, я ответа не знаю. О том, что у меня сильный Дар, я узнала лишь недавно, от иноры Эберхардт.

— И она все-таки взяла вас в продавщицы, — задумчиво сказал он. — Странно...

— Так ей и нужна была девушка с Даром.

— Не с таким, — ответил он.

— А откуда вы, Рудольф, знаете, с каким Даром продавщица ей была нужна? — подозрительно спросила я.

Наш разговор убеждал меня все больше, что интерес его к лавке иноры Эберхардт появился много раньше, чем ко мне. Видно, выскочившую ему прямо в руки "родственницу" хозяйки он воспринял как Дар Богини и теперь стремится из этого Дара что-то выжать. Но со мной это точно не пройдет!

— Так бессмысленно брать таких как вы, — невозмутимо пояснил он, — чтобы продавать обычные кремы.

— Не обычные, — не согласилась я.

— Да ладно, — фыркнул он. — Какими бы дорогими они не были, кремы эти совершенно обычные. Моя мама себе не хуже делает.

— Вот как? — холодно сказала я. — А откуда вы знаете, что не хуже, если так и не купили?

— По результату, — заявил он. — У меня такое чувство, Штефани, что вы меня в чем-то подозреваете.

— И в чем я могу вас подозревать?

— А это я у вас хотел спросить, — нахально ответил он.

До предложения продать ему секреты иноры Эберхардт мы в этот вечер так и не добрались. Видно, Рудольф решил, что еще недостаточно втерся мне в доверие, поэтому говорил о чем угодно, только не о моей работе. О театрах и выставках, о кондитерских и ресторанах, о последних сплетнях, касающихся королевского семейства. Он даже вспомнил пару забавных историй о своей студенческой жизни. Все это несомненно было бы очень интересно, если бы я точно была уверена, что ему от меня ничего не нужно. Сейчас мне уже казалась глупой идея выведать у него что-нибудь об иноре Эберхардт, здесь как бы самой лишнего не сказать. Так что расслабилась я, только когда наконец оказалась у себя дома, за закрытой дверью, уклонившись от прощального поцелуя, которым Рудольфу так и хотелось завершить этот прекрасный вечер. Да, ужин с ним оказался много тяжелее, чем я думала!

Глава 12

По привычке я проснулась очень рано и долго просто лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь мягким матрасом, тишиной и совершеннейшим покоем. Никто не требовал от меня немедленно встать и заняться чем-то, угодным Богине, и было это неожиданно приятно. Но долго валяться у меня все равно не получилось — поворочалась с боку на бок и встала. Просто так лежать оказалось неинтересно. Впереди был целый свободный день, и сейчас я строила на него всякие замечательные планы. Мне хотелось наконец просто пройтись по Гаэрре и увидеть все то, о чем раньше я лишь читала, хотя и провела всю жизнь в столичном приюте. Экскурсий по достопримечательностям нам почему-то не устраивали. Приют — рынок — фабрика, а больше я нигде и не была. Рудольф вчера предлагал мне показать наиболее интересные места, и я бы согласилась, если бы не было у меня стойкой убежденности, что ему что-то от меня нужно. Что-то, помимо меня самой. Вчера он ни о чем таком не заговаривал, лишь расспрашивал меня, да рассказывал сам всякие забавные истории из своей жизни. Наверно, хотел бдительность усыпить. Чтобы я расслабилась и стала ему про секреты иноры Эберхардт рассказывать. Впрочем, какие секреты я могу знать? Не похожа моя нанимательница на тех, кто рассказывает собственные тайны первому встречному. Но тут я вспомнила, что пропавшая Марта подозревалась в похищении рецепта и последующем его использовании, а значит, по мнению хозяйки, имела возможность с этим рецептом ознакомиться. Но не полностью — инора Эберхардт была уверена, что нужного результата у пропавшей девушки не получится, а значит, есть что-то, что никогда и никому не показывается. Правда, теперь, когда Рудольф знает, что я не родственница хозяйки, вполне возможно, больше мной интересоваться не будет. Не знаю почему, но эта мысль резко испортила мне настроение, мне даже есть расхотелось. Я заварила себе все же купленный вчера чай и стала прихлебывать понемногу, глядя в окно. Но смотрела я больше вдаль, на утреннее нежно-голубое небо с легкими облаками, поэтому Сабину заметила не сразу, а лишь когда она уже почти подошла к дому. Возможно, и обратила внимание лишь потому, что шла она очень быстро, почти бежала. Платье ее было ярким и с довольно вызывающим декольте, и мне вдруг стало интересно, как относится Петер к манере одеваться своей жены. Не может же он одобрять такую, на грани вульгарности, одежду?

Поскольку шла Сабина, без сомнения, ко мне, я открыла дверь и недолго прислушивалась к тому, как ее каблучки перебирают ступеньки. Вскоре и сама она появилась в поле моего зрения. В руках ее была приличных размеров сумка, не очень подходящая к легкомысленному наряду, да и цвет ее слишком сильно контрастировал с платьем. Беспокойство с лица Сабины убежало тут же, как только она меня увидела в дверях.

— Привет! Как хорошо, что ты уже не спишь, — торопливо проговорила Сабина, даже не отдышавшись после быстрого подъема, поэтому получилось у нее не очень внятно. — Я хотела тебя попросить заменить меня сегодня. А я выйду за тебя завтра. Пожа-а-а-луйста, — жалобно протянула она. — Просто у меня дело одно осталось незаконченным, а оно очень срочное, лучше не откладывать. Так как, выйдешь?

Она умоляюще глядела на меня. Видно было, что ей этот свободный день очень важен и нужен. Мало ли какие проблемы могли возникнуть в ее положении. А мне все равно, когда гулять — сегодня или завтра.

— Что-то серьезное? — все же уточнила я.

— Очень. Так как?

— Хорошо, выйду.

Сабина счастливо заулыбалась и даже поцеловала меня от избытка чувств. Не сказать, чтобы мне это было приятно. Слишком многие в последнее время пытались это сделать. И то, что у нее поцелуй был в щеку и чисто дружеским, не делало его в моих глазах более ценным. Казалось, что шел он не от души, а лишь для показа ее расположение ко мне. Хорошо хоть обниматься она не полезла. Впрочем, мало у кого из тех, кто воспитывался в нашем приюте, оставалась потребность для подобного внешнего проявления чувств. Монахини, присматривавшие за нами, не одобряли ни обниманий, ни поцелуев. Обычно при виде такого безобразия они разражались лекцией о безнравственности и падении нравов.

— Спасибо, дорогая. Ты не представляешь, как это для меня важно. Но ты не прогадаешь — в первый день недели покупательниц больше обычного, а значит, заработаешь прилично. Деньги ведь тебе сейчас очень нужны? А завтра я непременно выйду. Ты же сама понимаешь, такую работу найти нелегко.

Она смотрела на меня с явным ожиданием, что сейчас я начну ее многословно благодарить за все, что она для меня сделала. Но теперь мне не казалась эта работа такой уж благотворительностью, более того, если бы я была уверена, что смогу безнаказанно оставить это место, я уже трудилась бы на фабрике. Пусть там условия много хуже, но зато не надо беспокоиться о собственной безопасности. Да и мысль о том, что я смогу учиться в Академии приятно грела душу. Так что я лишь кивнула в ответ и улыбнулась, не спеша уверять в своей вечной признательности. В конце концов, не зря же она так старалась найти себе сменщицу. Значит, тоже выиграла от моего появления в магазине. Да и квартиру я наверняка могла найти гораздо дешевле.

— Так ты собирайся тогда, — напомнила мне Сабина, так и не дождавшись от меня восторгов. — А то инора Эберхардт не любит, когда опаздывают.

— Хорошо, я сейчас оденусь и выйду.

Она радостно кивнула головой и застучала каблуками теперь уж вниз по лестнице. Странное дело, если ее так беспокоило мое возможное опоздание, могла бы прийти пораньше. Или даже вчера. Ведь не сию же минуту она узнала о том, что у нее срочные дела образовались? Наверняка знала о них еще вчера, а мне сообщила в последнюю минуту. Позавтракать я уже не успевала, лишь допила чай и направилась в место, которое вызывало у меня весьма противоречивые чувства.

Утро выдалось очень тяжелым. Права была Сабина, уверявшая что на начало недели приходится много покупателей. Но она не предупредила, что не просто много, а очень много! Дамы шли одна за одной, и до обеда мне даже постоять спокойно не удалось, не то чтобы присесть или выпить пару глотков воды для облегчения натруженного горла. Отвлечься нельзя было ни на миг. При такой нагрузке никакие заработки уже не казались привлекательными. Но ближе к обеду наплыв дам схлынул, а там и инора Эберхардт подошла, посмотрела на мое бедственное состояние, да и отпустила отдохнуть немного раньше.

— Если бы я знала, что вы с Сабиной поменялись, — заявила она, — то непременно спустилась бы раньше. Непривычному человеку очень тяжело в такой день работать в одиночку.

— Спасибо, инора Эберхардт, — немного хрипловато сказала я.

Я испытывала к ней огромную благодарность. А когда увидела входящего в этот момент в магазин Эдди, счастью моему, что я не окажусь с ним наедине, не было предела. А вот инора Эберхардт нахмурилась.

— Эдди, ты же должен был уехать? — недовольно сказала она.

— Да у меня здесь дело образовалось, — ответил он. — Пока подзадержался. Штеффи, детка, а ты куда собралась? Я же только пришел.

— Эдди, я тебе сколько раз говорила, оставь моих девочек в покое.

— А может, у меня серьезные намерения? — нахально заявил он. — Я встретил любовь всей моей жизни, а ты, Маргарета, стоишь на пути двух любящих сердец.

Инора Эберхардт вопросительно на меня посмотрела. Я испуганно замотала головой. Нет уж, такого счастья мне точно не нужно. Еще Сабина, не дай Богиня, приревнует — отношения у них какие-то странные, слишком сильные эмоции он у нее вызывает.

— Эдди, в твоем возрасте уже пора перестать липнуть к каждой юбке, — заявила инора Эберхардт.

— Так я и собираюсь остепенится, — ответил он. — Штеффи, детка, выходи за меня. Возможно, я уже успел произвести на тебя не самое благоприятное впечатление, но я постараюсь показать себя с самой лучшей стороны.

Тон его был на удивление серьезен. Он пристально на меня смотрел, ожидая ответа. Инора Эберхардт удивленно переводила взгляд с меня на своего партнера. Видно, такое его поведение было для нее в новинку. Было совершенно непонятно, как себя вести в такой ситуации. Мне не казалось, что интерес Эдди ко мне — что-то большее, чем интерес к любой другой привлекательной молодой женщине. А кроме внешности, больше у меня ничего не было. Разве что Дар, но не думаю, что это послужило основной причиной для предложения.

— Инор Хофмайстер, мне кажется мы недостаточно хорошо знаем друг друга, — ответила я.

— Вот и узнаем, — хохотнул он, принимая свой обычный вид. — Все равно лишь в браке можно узнать, что ты получил . А до этого все показывают себя лишь с лучшей стороны.

— Тогда мне страшно представить ваши худшие стороны, — ответила я. — Извините, инора Эберхардт, с вашего позволения я все же пойду на обед.

— Иди, конечно, Штефани, — ответила она и, увидев, что Эдди собирается пойти за мной, добавила. — Инор Хофмайстер, а с вами я хочу поговорить. Прямо сейчас.

— С чего такая официальность, Маргарета? — недовольно сказал он, но задержался.

А я быстро пошла на выход. Обедать в компании Эдди мне не хотелось. Его предложение меня больше напугало, чем обрадовало. Создавалось впечатление, что с каждым днем странности лишь множились, наматываясь друг на друга и перепутываясь между собой. До того заведения, в котором я уже несколько раз обедала, я шла, думая только о том, как мне из всего этого выбираться. Поэтому я даже не удивилась, когда за столик со мной рядом сел Рудольф, лишь вопросительно на него посмотрела. Интересно, он сейчас тоже предложит за него выйти?

— Добрый день, Штефани, — жизнерадостно сказал он. — Не ожидал, что ты здесь обедаешь. Но было необычайно приятно тебя встретить.

— Добрый день, — ответила я.

Стало ужасно стыдно за подозрения в его сторону. Но стыд меня недолго мучил. Ровно до его следующей фразы.