Месть самураев.

— Я сикигами — Демон Кадзан

* * *

, — важно произнес хонки и с удивлением заметил, что Язаки не то что не боится, а просто не уважает его.

Раньше было как? Раньше я только открывал рот, и все понимали, с кем имеют дело. А теперь?.. Ах... Но расслабляться нельзя. Ни в коем случае. Это еще тот фрукт. Выпучив глаза, демон в ожидании уставился на Язаки.

— Кадзан? — Язаки с сомнением посмотрел на собеседника и привычно шмыгнул носом. — А зубы где?

— Нет зубов. Нет... — не удержался и горестно вздохнул Кадзан. — Хозяин выбил, чтобы не кусался.

— Ну и правильно, — насмешливо согласился Язаки. — Я что, в хабукадзё?

— Нет еще, — буркнул Кадзан и расстроено отвернулся.

— А... — многозначительно произнес Язаки и попробовал подняться, но у него ничего не вышло. Боль пронзила от затылка до пяток. — Чего тебе надо-то?

— Нехорошо воровать, — назидательно произнес Кадзан и легко, словно играючи, выдернул из ослабевших рук Язаки мешок с богатством. — Нехорошо...

— Отдай! — твердо сказал Язаки и привстал, но боль снова заставила его сесть на место. Шишка на лбу пульсировала и саднила.

— Я бы отдал, да ведь это тебе не принадлежит. И это тоже, — Кадзан протянул руку, и ему в ладонь изо всех тайных карманов Язаки стали вылетать рё.

От обиды Язаки зашмыгал носом, в глазах у него появились слезы не только от боли. А когда последний рё очутился в руках демона, вынести этого он уже не мог и молча, как бычок, бросился на обидчика. Ему еще никогда не приходилось драться с демоном, тем более с Кадзаном — демоном смерти. Он поддел его головой, и они покатились дальше в темноту. О мече Язаки забыл напрочь, а по давней деревенской привычке все больше действовал кулаками.

Они стали мутузить друг друза почем зря и быстро выдохлись.

— Где?.. ух... где?.. — тяжело дышал Язаки. — Где мои деньги?

— Не... не... не отдам, — сипел демон Кадзан, придавленный Язаки.

Противник действительно оказался не по плечу и здорово помял его своим животом.

— Лучше... лучше отдай, — с трудом произнес Язаки, — а то убью.

— Меня?.. — через силы засмеялся Кадзан. — Меня убить невозможно.

Ног у него не было, он уступал человеку в единоборстве, зато умел ускользать из рук, как дым. Но в данном случае это его умение не годилось, потому что с Язаки надо было договориться любым путем, а не убегать.

— А я убью. Ты меня еще не знаешь!

— Да знаю, кто ты такой! Знаю!

— Откуда? — удивился Язаки и отпустил демона.

— Болтали здесь некоторые.

— Кто? — снова схватил его за кимоно Язаки.

— Спокойно. Спокойно, — еле отодрал его руки Кадзан. — Вначале какой-то кантё Гампэй. Я его заманивал, заманивал, а он не заманился. Потом еще один, узкоглазый, который шел по его следам.

— Ну?! — от нетерпения Язаки пнул Кадзана ногой.

— Больше ничего не расскажу. Так с демонами не поступают, — обиделся Кадзан.

— Рассказывай дальше и побыстрее! — потребовал Язаки.

Он уже вполне освоился и успел заметить, что слева подземелье переходило в наклонные ступени, которые вели в основание берега, а сзади сквозь неплотно прикрытую дверь падали дневные лучи солнца. Так вот эти лучи больше всего и беспокоили демона Кадзана. Он поглядывал в сторону двери с тревогой. Ага, торжествующе подумал Язаки, они все боятся солнечного света. Все хонки. Всех мастей. Свет для них — что острый катана для человека.

— Ну вот что, — по-деловому произнес Язаки. — Ты мне расскажи, что случилось и зачем ты охотишься на людей. А тебе помогу, чем смогу.

Демон Кадзан засмеялся:

— В былые времена я бы знаешь что с тобой сделал за такие слова?

*Даэки — демон ужаса.

**Додзи — демоны промежуточных миров.

* * *

Бусо — духи-трупоеды.

* * *

Кадзан — демон смерти.

— Знаю, — бесстрашно ответил Язаки. — Знаю! Но во-первых, я живой, а не мертвый, а во-вторых, ваша власть кончилась согласно новому устройству Мира.

— Это еще надо доказать! — в запале возразил Кадзан.

Он не любил вспоминать, что отныне их власть на Земле ограничена южным полюсом и что здесь, в Нихон, он нарушает закон. Хорошо, что есть подземелья и другие темные места, где можно спрятаться от глаз Богини Аматэрасу и ее слуг — сайфуку-дзин.

— Чего доказывать?! — напористо произнес Язаки. — Чего доказывать?! Я там лично был. И все видел вот этими глазами.

Конечно, он ни за что не рассказал бы в качестве кого, и вообще, — почему оказался во дворце Аматэрасу на сто первом этаже. В душе он всегда клял себя за трусость и предательство, всякий раз объясняя самому себе, что это была временная слабость, что он вынужден был оставить Натабуру и пойти вместе с Юкой, чтобы охранять ее от всяческий напастей. Ведь в конце концов все обошлось? Обошлось. Кончилось хорошо? Хорошо. Стало быть, он может упоминать имя Богини Аматэрасу так, словно знаком с ней лично, хотя о самой встрече с Богиней Солнца мало что помнил из-за полуобморочного состояния, в котором находился.

— У меня есть личная молитва к ней. Стоит мне шепнуть ей, что я встретил какого-то демона в неположенном месте, и все. Нет тебя! Нету-у-у...Понимаешь?

Почему-то это окончательно убедило Кадзана, что перед ним важная личность и что надо быть осторожным. Можно было не поверить словам Язаки, но личная охранительная молитва, да еще такой грозной Богине, как Аматэрасу — это очень и очень серьезно. Кадзан тоже, как и Язаки, хлюпнул носом. Он понял, что влип и надо выпутываться, а то недолго и голову потерять на этой тяжелой службе, хотя, впрочем, дальше Антарктиды все равно не сошлют. Правда, еще могут перевести в разряд духов. Но, на худой конец, и это нестрашно. Самое страшное, что Богиня Аматэрасу своим светом может превратить в дым и развеять по миру. Но даже тогда я стану частью вселенной, подумал он. Ему стало себя жалко — грязная, тяжелая работа, хозяин самодур.

— Понимаешь, в чем дело, я ведь тоже подневольный. Тоже гнусь.

— А кто твой хозяин? — спросил Язаки, хотя заранее знал ответ.

— Известно, кто...

— Ну?..

— Яма*, — почему-то прошептал, оглядываясь на подземелье, Кадзан. — Во... понял?

— А... этот, — Язаки решил играть до конца. Мол, ему все знакомы. Все его друзья-братья. Хотя сам он и смертный.

От таких мыслей Язаки надулся от важности. У него даже перестала болеть голова. В это время где-то совсем близко залаял Афра и раздался голос Акинобу.

— За мной пришли, — обрадовался Язаки. — Давай деньги, я пошел.

— Не могу, — признался Кадзан.

— Почему это? — удивился Язаки.

— Нет денег.

— Ах нет! — Язаки схватил Кадзана за грудки и потащил по лестнице к двери.

И хотя демон смерти Кадзан тоже был не обделен силой, но против лучей света, которые испускала Богиня Солнца Аматэрасу, он был бессилен. К тому же существо без ног не может тягаться с человеком. Язаки тащил его, не обращая внимания на плевки и зуботычины и злорадно приговаривал:

— Сейчас... сейчас... ты мне все отдашь.

Демон смерти уже хрипел. Он превратился в последний дымок от свечи и стал легким, как перышко. Кадык на его шее торчал, как сучок на дереве, а сама шея стала не толще запястья Язаки.

— Не убивай... не убивай...

— Говори! — потребовал Язаки и встряхнул демона так, что у того голова мотнулась словно тряпичная, а те немногие зубы, которые не успел выбить Бог Яма, клацали, как у старого, больного волка.

— Отдам я тебе твои деньги, не нужны демонам они, не нужны. Отдам, но не сейчас.

— Как это так?! — возмутился Язаки и хотел подтащить демона под луч света, который падал в дверную щель, но боялся, что демон окончательно растает, как дым.

— Спрятал я их в тайник, спрятал.

— Тогда тебе конец, — очень спокойно произнес Язаки и подумал, что прикончит дурака демона и найдет мешок.

*Яма — Бог загробного мира, Бог смерти.

— Не найдешь, — словно прочитал его мысли Кадзан. — А потом мне все равно, кто убьет, ты или хозяин. Так что можешь убивать.

— Ладно, — Язаки отпустил демона. — Говори, чего ты хочешь.

— Хозяину нужен Натабура.

— Зачем это еще? Зачем Богу смерти живой человек?

— Не знаю. Но догадываюсь, что у них, там, на Небе, Боги тоже друг другу козни строят. Хозяин хочет знать причину интереса Аматэрасу к Натабуре и почему она наделила его хаюмадзукаи*.

— Чем-чем?..

— Божественной силой. Боится он. Хаюмадзукаи делает любого смертного способным уничтожать Богов. Понимаешь?! Вдруг все это для того, чтобы убить моего хозяина, а на его место поставить кого-нибудь другого. Натабура может убить Бога?

— Ха! — возгордился Язаки. — Конечно, может, он весь ваш гадючник живо выметет. Он Ван Джи прикончил одной левой.

— Видишь, как плохо. Слышал я эту историю. Значит, твои деньги пока у меня полежат.

И демон смерти зашелся в предсмертном крике, потому что Язаки сгоряча сунул-таки его под лучи света. Пока Язаки очищал карманы Кадзана, тот пришел в себя, но был так слаб, что только сипел:

— А... а... давай договоримся... давай договоримся... у тебя тоже есть интерес.

На челе у Кадзана выступил кровавый пот.

— Ну давай, — Язаки сел на ступени подземелья. — В чем, говоришь, мой интерес?

Он освободил все карманы демона. Того, что он забрал, с лихвой хватило бы на двухэтажный дом и харчевню у дороги, правда, не в городе и не на самом лучшем месте. И это еще не считая бриллианта, который Кадзан не почувствовал и не выудил из самого тайного кармана Язаки.

Кадзан отполз в темноту:

— Я к тебе по ночам приходить буду, а ты мне будешь рассказывать, что делает Натабура и что он задумал.

— А деньги? — с возмущением выпучил глаза Язаки. — Деньги?!

Он немного успокоился, потому что ожидал, что от него потребуют нечто большего. А это полная ерунда за такие огромные деньги!

— Деньги буду выдавать из твоего же мешка. А когда узнаем, почему твоему другу доверили хаюмадзукаи, то верну все. Слово духа смерти!

— Так я тебе и поверил! — выпалил Язаки и вознамерился схватить Кадзана, чтобы снова сунуть его под лучи света и окончательно убить.

— Стой! Стой! — панически закричал демон Кадзан и быстро добавит: — В знак заключения договора хозяин велел вручить тебе Черный Знак Ада — каба-хабукадзё!**

— Не надо! — испугался Язаки, оттолкнув Кадзана. — Не надо! — И даже готов был бежать туда, где ждали его Афра и учитель Акинобу, потому что каба-хабукадзё был сделан из крови и душ умерших. Так думали все люди.

Этот каба-хабукадзё никто никогда не видел, но еще в детстве бабушка рассказывала Язаки сказки, в которых грозный Бог Яма приходил к людям с этим Знаком и забирал их в Ад.

— Что ты шумишь?! — сразу понял его слабину Кадзан. — Хозяин не дарит, а дает временно, в знак особого расположения. Ты тоже будешь кое-что уметь, почти как Натабура. Каба-хабукадзё усиливает те качества, которые в тебе развиты, и еще кое-что. Но что именно, я не знаю.

— Оро?!

* * *

— быстро соображал Язаки.

Если с помощью этого Знака можно разбогатеть, подумал он, то дело того стоит. Он еще не знал своей выгоды, но чувствовал ее. К том уже я не могу появиться с мешком деньг перед Акинобу и Натабурой. Как это будет выглядеть? Может, пока он действительно полежит у этого демона?

— Ти! Давай свой Черный Знак или как его там? Но учти, я бесплатно работать не буду!

— Конечно, дорогой! — обрадовался Кадзан, немного приходя в себя. — Конечно. — И откуда-то из воздуха достал каба-хабукадзё.

*Хаюмадзукаи — божественная сила.

**Каба-хабукадзё — Черный Знак Ада.

* * *

Оро?! — восклицание, когда человек удивляется.

Черный Знак Ада был сделал в виде перевернутого треугольника в круге со сходящимися к центру лучами. Оба с испугом уставились на него. К черному шнурку прилип длинный седой волос. Кадзан сделал еще более испуганные глаза. Осторожно снял волос и положил на ступеньку. А потом протянул Знак Язаки. Язаки закрыл глаза и позволил демону смерти надеть на свою шею шнурок. Он приготовился к чему угодно. Даже к смерти или к перенесению в иной мир. Но ничего не произошло. Язаки открыл глаза. Кадзан сидел напротив и улыбался.

— Ова!

В этот момент Афра поскреб дверь лапой, и они услышали голос Акинобу.

— Ищи его, ищи!

— Я тебя выведу другим путем, — подтолкнул Кадзан его в глубь подземелья.

Язаки даже не успел произнести охранительную молитву: 'Кими мо, ками дзо!', которую перенял у Натабуры, как скатился вниз, в черную бездну.

* * *

Они с Афра нашли его тут же, за скалами. Одинокого, пропащего, с раной на голове. У Язаки были глаза человека, который познал всю глубину жизни и понял, что она бессмысленна. Он хотел всем объяснить, что чем больше смотришь, тем меньше знаешь, что жизнь полна несправедливости, но не мог вымолвить и слова. С этого дня в нем исчезла юношеская беззаботность и былое веселье. Куда делись балагурство и аппетит, блеск глаз и неуемная энергия? А прибаутки? Он забыл их напрочь. Он даже перестал играть с Афра. Но самое главное, у него пропал аппетит. Все решили, что Язаки увидел нечто такое, что не положено видеть ни одному смертному. 'Должно быть, он испугался эбису', — наивно предположила Юка. Никто и не возражал. Язаки же не мог думать ни о чем другом, кроме того, как бы побыстрее вернуть свои деньги.

В тот день Язаки только мычал и плакал. Натабура с учителем отнесли его в лагерь, накормили, обогрели и уложили спать у костра. Только утром Язаки пришел в себя, но что с ним случилось, рассказать не мог — язык не поворачивался, а слова вязли в горле. И они тронулись в путь. Шли очень тихо, сторонясь тех участков леса, над которыми поднимался белый дым канкадэрэ. А к вечеру следующего дня вышли к пограничной деревне.

Нельзя сказать, чтобы она процветала, но и не влачила нищенское существование. Правда, поля были убраны, но ограды поломаны, а кое-где даже отсутствовали. Крайние к лесу дома представляли собой пепелища, от них тянуло гарью, а цепочка ябурай* по заснеженному берегу реки являлась слишком слабой защитой от эбису и других лесных дикарей.

— Оро! — с изумлением воскликнул Язаки и показал куда-то вниз пальцем.

Они стояли на горе, под развесистыми соснами, и с жадностью разглядывали деревню. Всем давно хотелось попасть под крышу, посидеть у очага и похлебать горячего супа, а потом улечься спать в настоящую белую пахучую постель. Даже Афра и тот хотел погрызть в тепле мозговую косточку да понежиться на мягкой подстилке.

— Я тоже вижу... — с безотчетной надеждой произнесла Юка и тут же поймала себя на этой мысли и подумала, что так нельзя — нельзя расслабляться.

Натабуру больше интересовал центр деревни. Там наблюдалось какое-то движение и ходили вооруженные люди: асигару** или зиганы

* * *

. Потом он перевел взгляд в ту точку, куда смотрели все остальные, и увидел типичную для Нихон сэкисё

* * *

. В данном случае она находилась за мостом и была хорошо укреплена двумя башнями из бамбука и двумя нагайя

* * *

*, прикрывающими мост с обеих сторон по левому берегу. Все те же ябурай перегораживали мост в нескольких местах. Такая преграда могла бы задержать разве что пьяного крестьянина, но никак не самурая.