Паломница 921 подумала о родной планете, рискнув на минуту вспомнить ее, вспомнить семью. Как там родители? Чем занят брат? Живы ли они? Здоровы? Сколько времени она провела здесь? Месяцы или годы? Сколько ей лет? Может, она уже состарилась и покрылась морщинами? Вдруг она вся седая? 921-я провела израненными пальцами по лбу по щекам. Кожа туго обтягивала скулы; раньше ее лицо было круглее.

Нет, морщин нет. Она не старая. Наверное, она здесь все-таки месяцы, а не годы. Сколько же ей было, когда она впервые услышала об Илезии, продала все свои драгоценности и купила билет. Семнадцать… ну да, она только что окончила старшую школу и собиралась на Корускант поступать там в Университет. Хотела изучать… что? Археологию. Специализироваться на древнем искусстве. Да, именно так. Она даже провела несколько летних каникул на раскопках, где училась обращаться с раритетами. Она собиралась работать в музее. В детстве она всегда любила историю, любила читать о рыцарях-джедаях, восхищалась их приключениями. Еще она интересовалась военными конфликтами, а еще — давним, очень давним рождением Республики…

Паломница 921 вздохнула, поперхнулась крошками, а откашлявшись, принялась жевать сухой хлеб. Порой полустертые воспоминания продолжали, беспокоить ее; и тогда 921-я боялась, что окончательно утратит способность думать и воспринимать окружающий мир. Но она полагала, что паломникам следует воздерживаться от мирских тревог, вычеркнуть тягу к плотским утехам.

Тогда она не знала горя, предавалась забавам и удовольствиям жизни. Если сравнить ту жизнь с сегодняшней, в прежней не было смысла. 921-ю несло с вечеринки на вечеринку, от веселья к веселью, с пикника на пикник.

Да, все было на редкость бессмысленно.

А теперь ее жизнь наполнена смыслом. Теперь она знает Возрадование. Каждый вечер Единый дарует ей благословение. На Возрадовании все общались с паломниками. Весьма глубокие духовные переживания, а как при этом становится хорошо! 921-я решила, что успешно стерла воспоминание о Викке Драйго и его очаровательной улыбке, поэтому вернулась к кучке глиттерстима на столе, а через несколько минут уже мечтательно думала о том, заговорит ли с ней пилот еще раз. Интересно все-таки, как он выглядит?

Паломница задрожала от вечной стылой влажности и изо всех сил постаралась забыть Викка Драйго и все, что с ним было связано…

* * *

Тем же вечером Хэн отказался идти на службу, решив, что, не вредно лишний раз позаниматься на тренажере. Впервые в жизни судьба предоставила шанс честно заработать кусок хлеба с мясом, и юный кореллианин не собирался его упускать. Он не раз слышал жалобы, что вот, мол, приходится трудиться в поте лица, и Хэн пришел к выводу: вот она, основа успеха. Конечно, воровство, попрошайничество, грабеж и жульничество тоже требуют значительного времени и сил, но, кажется, честная работа — это что-то другое.

Устроившись перед тренажером, Хэн просмотрел список доступных планет. И опять Тероенза выполнил обещание. Соло выбрал программу по вкусу, добавил атмосферную турбулентность. Затем посмотрел на Мууургха; телохранитель стоял рядом и не сводил с подопечного глаз.

— Я немного поработаю, не возражаешь?

Тогорянин не возражал.

— Почему бы тебе не погулять?

Мууургх солидно покачал головой.

— Мууургх ос-ставлять пилота один нет. Против приказ.

Хэн пожал плечами.

— Как знаешь.

Нервно дергая ухом, тогорянин наблюдал, как Хэн напяливает видеошлем, отрезая себя от реальности, и запускает программу тренировочного полета, который сейчас для кореллианина по всем параметрам ощущений будет абсолютно настоящим. Мууургх не ладил с высокими технологиями и чувствовал себя неуютно. Хэн расслабился, погружаясь в созданную тренажером жизнь, и вскоре тот выполнил одну из своих первоначальных задач: пилот напрочь забыл, что сидит в кресле. Сейчас Хэн был убежден, что летит по-настоящему: действительно сражается с илезианскими ветрами, действительно сажает корабль в различных обстоятельствах.

Кореллианин очнулся после двух часов успешных посадок и взлетов, всевозможных маневров, доступных челноку, на котором завтра он отправится из первой колонии во вторую. В качестве дополнительного задания Хэн изучил пульт на транспортнике; "Илезианскую мечту" вновь перевели на ручное управление.

Короткий илезианский день подошел к вечеру. Телохранитель мирно посапывал в кресле, но открыл глаза в то же мгновение, как Хэн потянулся, разминая затекшие плечи. Соло тут же отметил, что его негаданный товарищ не засоня, хотя лучше бы — наоборот. Бдительность тогорянина крайне затруднит задуманные Хэном ночные прогулки.

* * *

Мууургх шел за пилотом, радуясь, что задание не мешает ходить в столовую за поздним ужином Тогорянин хотел есть, он всегда был голоден. Его народ привык охотиться и убивать, а затем съедать добычу, так что свежее мясо неизменно входило в их рацион. Здесь же его потчевали сырыми, но только что размороженными бифштексами.

Прежде чем в его жизни появился кореллианин, у Мууургха имелась масса свободного времени; тогорянин мог уходить в джунгли охотиться вволю, чтобы не тупились клыки и инстинкты.

Он скучал по своему мосготу, скучал по полетам на его спине, по восторгу, который охватывает, когда мощные крылья возносят тебя в небеса Тогоры.

Мууургх украдкой вздохнул. Небеса Тогоры были яркого бирюзового цвета, они совсем не похожи на голубовато-серый выцветший купол Илезии. По ним Мууургх тоже скучал. Увидит ли он их когда-нибудь, взлетит ли верхом на мосготе навстречу заре?

Жрецы вынудили его подписать шестимесячный контракт, он дал слово чести. Пройдет еще много десятидневок, прежде чем Мууургх вновь отправится на поиски Мрров.

Тогорянин вспомнил ее кремовый мех с оранжевыми полосками, ярко желтые глаза. Прекрасная Мрров. Они так долго были частью друг друга, что Мууургху словно нанесли глубокую незаживающую рану, когда исчезла Мрров. Вдруг Мрров вернулась на Тогору? Вернулась и ждет его?

Как ему хотелось послать домой сообщение, узнать, не вернулась ли Мрров, но далекая связь — удовольствие дорогое. Чтобы оплатить подобную роскошь, Мууургху придется как минимум на два месяца задержаться на Илезии.

Но… Мууургх пораскинул мозгами. А что, если во время какого-нибудь полета на Нал Хутту кореллианин не станет возражать, если Мууургх отправит послание? Не настолько он доверял илезианским жрецам, чтобы послать письмо с их планеты.

А пилот кажется достойным и честным, насколько это возможно для человека, размышлял Мууургх. Он хитер, быстр, вечно пытается идти кружным путем, но все люди таковы. По крайней мере, пилот не стал выяснять, кто в прайде старший, а сразу признал за Мууургхом главенство. Очень умелый ход. Таким образом, кореллианин проживет гораздо дольше…

Мууургх на самом деле надеялся, что пилот и впредь будет умным. Он нравился тогорянину, Мууургх не хотел причинять ему боль.

Но если пилот решит нарушить правила, Мууургх не станет колебаться и покалечит — даже убьет — кореллианина. Тероенза отдал Мууургху особые приказы, и тогорянин выполнит их, не уклоняясь. Он дал слово чести, а во всей Галактике для его народа превыше чести нет ничего.

Тогорянин с отсутствующим видом приводил в порядок усы и шерсть, размышляя о том, что, пока пилот не переступит черту, все будет хорошо.

5. СПАЙСОВЫЕ ВОЙНЫ

На следующий день Хэн смотался на илезианском челноке в другие колонии и обнаружил, что ему нравится водить большие корабли, да и летал он, как выяснилось, очень даже ничего.

На обратном пути он немного попрактиковался в бреющем полете; кроны деревьев едва не щекотали челноку брюхо. В кресле второго пилота происходила внутренняя борьба: Мууургх разрывался между весельем и ужасом. Но когда дело дошло до петель, "бочек" и на закуску полета вверх тормашками на высокой скорости, тогорянин все для себя решил. Хэн буйствовал, гоняя машинку через все фигуры пилотажа, которые ранее пробовал только на тренажере, и восторженно орал, не затыкаясь. Собрав последние крохи умения, кореллианин послал челнок по образованному рекой извилистому каньону, едва не сдирая краску о каменные выступы; места для маневра было так мало, что Мууургх душераздирающе взмяукнул, зажмурился и наотрез отказался открывать глаза. Когда челнок снова вырвался на открытое пространство, Хэн принялся трясти здоровяка-тогорянина за лапу и уверять, что самое страшное позади, тренировка окончена.

— Мууургх понимать всссе: пилот безумец, ума нет, — сообщил не-человек, опасливо приоткрывая один глаз и отцепляя от подлокотников когти.— Дома Мууургх летать на мос-сгот, но не так. У мос-сгот больше мозга, чем пилот, хватает благоразумий не летать так. У Мууургха обладать благоразумий тош-ше. Пилот…

Тогорянин заискивающе посмотрел на соседа.

— Пилот обещать Мууургх не летать безумец как.

— Но… — Соло аккуратно опустил челнок на летное поле колонии номер один.— Мне необходимо практиковаться при любой возможности! Видишь ли…

Он смешался, но все-таки решил поделиться с телохранителем кусочком правды.

— Я вроде как… Ну, приврал Тероензе о своем опыте. Чемпионом я, правда, был, честное слово, но вот с тяжелыми машинами управляюсь плохо. Да и с корытами большого формата не все гладко. На тренажерах — полный ажур, но это же не по-настоящему.

Мууургх долго — очень долго — разглядывал кореллиaнина, затем кивнул.

— Мууургх понимать. Пилот верует Мууургх, думать: тот не сссказать Тероенза?

— Ага, что-то вроде того,— согласился кореллианин.— А можно? Верова… тьфу, верить тебе можно?

Телохранитель с серьезным видом расчесывал когтями белые усы.

— Пока пилот не разбить себя, Мууургх не заговаривай.

— Честная сделка, дружище! — Соло ухмыльнулся. — По рукам.

Возле рампы трапа под проливным дождем их ждал Вератиль. Хэн уже начал привыкать к стремительным изобильным дневным ливням, хотя влажную духоту продолжал считать большим злом.

— Тебя хочет видеть верховный жрец. Иди к нему не медля, пилот Драйго,— возвестил сакредот.

Он провел Хэна и его телохранителя к личным покоям Тероензы, который занимал обширную часть подземного этажа в административном центре. Когда сакредот набрал шифр на панели кодового замка и гости миновали высокие двустворчатые двери, Хэн не удержался и восхищенно присвистнул:

— Вот это да! Хорошо устроился!

— Вы видите коллекцию нашего уважаемого Тероензы,— пояснил сакредот.— Он алчно собирает редкие вещи и весьма гордится своей экспозицией.

— Имеет право,— не стал спорить Хэн.

Комната была раз в десять больше той, что выделили им с Мууургхом. Витрины, полки и стойки с антиквариатом и сокровищами из различных уголков Галактики. Скульптуры, картины вперемешку с древним оружием. Стены украшены гобеленами. Пол укрыт дорогими коврами исключительной красоты, под ногами негромко хлюпает защитное поле.

Хэн приметил украшенную драгоценными камнями коллекцию флейт и незнакомых музыкальных инструментов. В инкрустированном золотом шкафчике пылились бутылки с дорогими напитки.

У кореллианина в буквальном смысле чесались пальцы от желания пошарить по полкам. Оставьте меня здесь минут на пять без присмотра, и я обеспечу себя до конца жизни! Хэн разве что слюни не пускал, уставившись на дрриелба, вырезанного из живого льда. Крошечную статуэтку покрывал толстый слой пыли, взлетевшей облачком под дыханием кореллианина. Пилот чихнул.

Пыль не пыль, а тут есть чем поживиться. Вот бы только…

Хэн строго напомнил себе, что отныне ведет новую жизнь честного и трудолюбивого гражданина. Так что — нечего тут…

Вератиль проводил терзаемого противоречивыми чувствами молодого человека через еще одну бронированную дверь в личные покои верховного жреца. Там их встретил дворецкий, престарелый зисианец, к которому Вератиль обратился по имени Гацар Тос. Зисианец почти не отличался от человека, если бы не зеленая морщинистая кожа, которая свисала со скошенного подбородка, словно вялая перепонка. Оранжевые глаза слезились, к тому же дворецкий не уставал шмыгать носом, как будто страдал хроническим насморком Наверное, аллергия на пыль, посочувствовал Соло.

Хозяин покоев радушным жестом предложил гостям сесть и обратился к ним с небольшой речью.

— О, как хорошо, столь быстро откликнулся на мой зов, пилот Драйго. Я слышал из второй колонии высокие похвалы и комплименты твоим способностям. Сегодня наш медицинский дроид отправил другого нашего пилота Ялуса Небла в длительную увольнительную по состоянию здоровья. Так что ты займешь его место на межзвездных рейсах.

Хэн поклонился. Чтобы скрыть прущий во все стороны восторг.

— Здорово! Я не буду выбиваться из графика, честное слово. Когда лететь?

— О, послезавтра. Мууургх, разумеется, отправится вместе с тобой.

— Груз и место назначения?

Ничто не могло испортить кореллианину радости.

— О, ты встретишься с кораблем с Нал Хутты, координаты получишь перед вылетом в последнюю минуту. Сам понимаешь жизненную важность секретности. Тебе же известно, что в прошлом у нас имелись некоторые проблемы с пиратами.

Дворецкий принес поднос с закусками, Тероенза выбрал неаппетитную гуляшку и проглотил.

— О да! Ты обучил Мууургха стрельбе из пушки, пилот Драйго?

— Э-э… нет, не успел.

— О, не затягивай с этим делом. Хороший пилот должен быть подготовлен к любым неприятностям, верно ли я говорю?

— Так точно,— помакнул Соло.— Всенепременно. Э… господин… а груз-то какой?

— Переработанный карсунум, а заберешь необработанный рилл, транзит с Рилота.

— О, корабль, с которым я встречаюсь, с Нал Хутты?

— Да Тероенза не стал вдаваться в подробности, вот и Хэн не настаивал, решив, что острый кореллианский слух сослужит хорошую службу. Молодой человек мог держать пари, что верховный жрец чего-то недоговаривает, но едва ли имел право требовать, чтобы ему разъяснили все ходы-выходы да еще и карту нарисовали.

Тероенза присел на корточки, повел маленькой ладонью в сторону соседней комнаты.

— О, я понимаю так, что тебе нравится моя коллекция…

— Нравится? Не то слово! — вот тут Хэн мог говорить абсолютно искренне. — Да это же просто здорово! В жизни не видел столько сокровищ, в музее разве чё!

— О, мой народ из долгожителей, как и наши кузены-хатты,— благодушно сказал Тероенза.— Я собираю красивые безделушки многие сотни стандартных лет, дольше, чем ты в своей юности можешь себе вообразить, молодой человек.

— Очень хочется рассмотреть всю коллекцию, — с чувством произнес Соло.— Повнимательнее и без спешки.

— О, а мне как хочется, чтобы на нее воистину можно было смотреть! Ныне она не в том виде,— верховный жрец с сожалением причмокнул.— Ганар Тос — великолепный повар, за домом присматривает выше всяких похвал, но совершенно не способен ухаживать за коллекцией. Я уж не говорю о составлении каталога и содержании экспозиции. А сам я чересчур занят, у меня столько хлопот, столько хлопот…