Знак Змееносца

Внезапно из темноты, со свистом рассекая воздух, выскочило кожаное гибкое лоснящееся щупальце с буграми присосок.

Анат резко отклонилась в бок. Шаба вскрикнула. А из ствола излучателя вырвалась полоска дрожащего, будто студень, тёмного воздуха. Кусок суставчатой мохнатой ноги отлетел, и с противным хрустом ударился о стену коридора. Раздался скрежещущий клёкот, и брызнула мутно-зелёная жижа. Свет глаз в темноте полыхнул ярко-оранжевым... Раздалось многоголосое глухое уханье. Любого бы в этой ситуации пробрал животный ужас — почти невидимые и неведомые противники, были готовы умереть за свою территорию...

Шаба, сжимая в руке бластер, выглядывала из-за плеча своей подруги.

В это же время, из темноты брызнул фонтан ярко— салатовой кислоты, появилась голова на длинной шее, увенчанная раскрытым клювом с раздвоенным языком, раздалось противное шипение.

Шаба едва смогла уклониться от обжигающей струи: несколько капель, попавшие на её наплечник, шипели и пузырились, быстро испаряя в воздух едкий смрад.

Излучатель Анат извергал античастицы, в дециметровом диапазоне: отрывались конечности, брызгала жижа, но не видно было количества нападавших.

Вдруг стены коридора осветились холодным фиолетовым светом тонкой иглы когерентного луча из бластера Шабы. На пару секунд стало светло, как днём. Сидящие в полу-присяде гибридоны шарахнулись назад, беспорядочно шурша лапами: их был целый выводок — около сорока особей. Но в глубине коридора на потолке и стенах виднелись трещины, из которых также вылезали силуэты мутантов, потревоженные шумом и криками боли своих сородичей.

Из-под разрубленных конечностей передних (а коридор помещал их вшестером) выскочили тараканы — полметра в холке насекомые, с растопыренными жалами. Вот это уже напоминало спланированную атаку. Хоть и была богиня, почти всемогуща, но она, отбросив Шабу назад, отступила — её пси-возможности не действовали на выродков из генетических лабораторий Мута. Зрелище действительно способно было вселить панику, даже в сердца бессмертных. Опасность потерять физическое тело была для бессмертных равносильна тяжёлому нокауту, а использование многочисленных энергетических тел — хлопотно и энергоёмко. Потеряй они сейчас свои тела, и это на долго вывело бы их из активных действий — что в настоящий момент могло грозить поражением...

Полным поражением, и весь глубинный смысл этой фразы, даже боги боялись себе представить сейчас... По тому-то и полезли они в эти гиблые места, чтоб захватить тело Баала... потому-то Мут и Йамму берегли это тело, словно зеницу ока...

И вдруг, раздался резкий электрический треск, а вместе с ним громкий возглас из кокона:

— Баал Всемогущий, двести тридцать восемь!

В пещере, вдруг вспыхнул яркий свет, послышался тихий свист, и уродливые существа стали распадаться в пыль с той же скоростью, с которой сгорает бумага на ветру. Их плоть шипела и обугливалась, а клювы и пасти распахивались, разрываясь в немом вопле...

— Мог бы пароль и поумнее придумать, — Анат прокашлялась и, с достоинством отряхнула фрагменты плоти гибридонов.

Чёрные вяленые куски плоти и хитиновой оболочки валялись под ногами, и от них клубился гнилостный пар...

— Всё кончено? — дрожащим голосом спросила Шаба.

— Да, милая, всё позади, — Анат обняла её за плечи.

— Я вспомнил! Вот что значит ежедневные упражнения! — Нимрот выключил очки и сиял, словно урановая пластинка в гамма диапазоне.

— Я тебе мозги-то вправлю, — замахнулась на него Анат.

— Богиня! — Нимрот прикрыл голову руками, — я, чисто затупил! На пять мгновений! Не более! А вы, таки помните, как вы были маленькими?

— Мама подарила мне вулкан, — дрожащим голосом ответила Шаба, убирая бластер в набедренную кобуру.

— Царь, — Анат чуть наклонила голову в бок, — ты, это, так не делай больше...

Она повесила излучатель на плечо, и шагнула вперёд.

Если бы боги были чувствительны к неприятным запахам, то они бы сказали, что воняет ржавчиной. Но боги, как известно, избирательнее людей в своих ощущениях, хотя...

— Воняет ржавчиной, — поморщилась Шаба.

— Так мы и почти пришли! — воскликнул Владыка Бебила.

Где-то отчётливо слышались звуки капающей воды.

Коридор оканчивался более просторной, горизонтальной шахтой, вдоль которой был натянут канат и шли тускло поблёскивающие рельсы. Канат слегка болтался в воздухе, как гигантская струна, а из шахты доносился гул, и мерцали в перспективе тусклые и редкие фонари...

— Номер смены?! — затребовал хриплый голос.

Металлический стук начал утихать, и капель сочащейся воды вышла на первый план.

— Пять тысяч тридцать девятая! — крикнул Нимрот.

С противным скрипом и скрежетом, ехавшая по рельсам дрезина остановилась. Её акустическая машина, печально выдвинула свой резонаторный поршень, а на рельсах вспыхнули искры.

— Чо ты произнёс, фитюх несмазаный? — голос имел не одобрительные интонации, — назови бригаду!

— Моя бригада, самая правильная в пещерах, — Нимрот, вытянул вперёд ладонь и улыбнулся, — а я, твой корешь... Помнишь Нима?

— Что же, дурак, несёшь всякую хрень! — голос рассмеялся, немного не естественно, — вам куда?

— Да на генераторную наряд, — со вздохом ответил царь Бебила.

— Ну, садись, подвезём! — прокопчённое лицо скрывалось за шлемом и очками "кошачий глаз", — а что за девчонки с тобой?

— А нет ни каких девчонок, Марк, ты уже видишь, то, о чём мечтаешь...

— Да я тебя подкалываю, старый пень — садись уже, Ним! Ты помнишь, что десять МРОТов мне должен, за матч с "Охреневшими"?

— Ну, как не помнить? — царь Бебила ухмыльнулся левой стороной рта, — с получки отдам...

— Ладно, чертила, садись к нам, — человек в каске, что-то смотрел в путевом журнале, сидя в кабине дрезины, — провезу, провезу, как по курорту — никаких чудиков не будит... Как твоя племянница?

Гулко стучали колёса, тускло горел бледный свет тусклых зарешеченных фонарей в квадратных каменных нишах, а сидящие в дрезине тихонько переговаривались, не слушая друг друга. Сидящие позади людей бессмертные, словно были окутаны мраком, и их почти не замечали и не слышали. Хоть бессмертные и умели немного съёживаться, слегка уменьшая свои размеры, но при своих двух с половиной метрах, даже уплотнив собственную ткань, они едва поместились на узких скамьях дрезины, предназначенных для людей. Стены шахты состояли из огромных каменных блоков, пригнанных друг к другу так, что меж ними не пройдёт и человеческий волос. Говорили, что так умеют строить жрецы древних культов, которых боги обучали лично, ещё в незапамятные времена. По стенам змеились чёрные кабели коммуникаций, будто щупальца гибридонов в давешнем коридоре. Шаба поморщилась.

— Значит это и есть те самые Шахтёры, которых мы искали?

— А ты знаешь их, владыка?

— Да боже мой, чтоб я их знал — я же Нимрот, царь...

— О'кей, Урион... Хотя, это была идея первой безграмотной команды, почти, как твоя — почему двести тридцать восемь?...

— Орион! Сколько можно повторять...

— Я ещё понимаю "Баал"...

— Шаба, хватит его подкалывать...

— Ну, тебе же можно... А у тебя правда есть племянница?

— Дамы, хватит... вы помните, зачем мы здесь?

— Ты уж, хрен старый помолчи...

— Между прочим именем "Нимрот" назывались в 21-м веке ракеты "воздух-земля"...

— А про подземелья, там ничего не было?...

— Сперва разводят сунуть голову в петлю, потом говорят, заткнись, не правильно сунул — женщины, одно слово...

— Сунул?

— Владыка, сейчас огребёшь...

— Я хотел сказать, истинные порождения Шакти...

— Вот это более корректно...

— Как может быть более корректно и менее корректно?

— Поверь мне, Шаба, может...

— Погадаю-ка я кроссворды... а то с вами с ума сойти не долго...

— Взииииииииииииииииии!

Скрип тормозов, лязг металла... Дрезина медленно остановилась.

Просторная шахта расходится на несколько направлений, а по центру высилась круглая каменная площадка, с высеченными на ней буквами ПР — 29.

На площадке стоял, покуривая самокрутку, кентавр в стальной каске, и бронежилете. Да, да — самый, что ни на есть, настоящий кентавр, на половину человек, на половину конь! На его лошадиной спине была наброшена попона, так же снабжённая бронепластинами. Он тоже относился к разряду гибридонов, и тоже был искусственным созданием, хотя, в отличии от тех, из коридора, имел более высокий интеллект, и вспыльчивый характер. Он вальяжно облокотился об внушительных размеров, станковый пулемёт, стоящий за высоким стальным бруствером.

Каменную площадку обвивали железнодорожные стрелки, меж которыми тускло горели семафоры. Над развилкой путей нависли полосатые шлагбаумы, из-под краски которых выбивалась рыжая ржавчина. Рядом с пулемётом, с другой, от кентавра стороны, стоял яркий прожектор.

— А что такое ПР — 29? — почему-то именно это вопрос заинтересовал Шабу, а вовсе не присутствие тут кентавра-пулемётчика.

— Пункт распределения, двадцать девять! — словно отвечая на её вопрос, хрипло прокричал кентавр, — предъявляем путевые листы!

Он перегнулся через бруствер, протягивая руку к сидящим шахтёрам.

Марк, управлявший дрезиной, и принявший на борт группу бессмертных, отцепил с пояса кожаный планшет, и подсвечивая нашлемным фонарём, беззвучно шевеля губами, стал рыться в бумагах. Затем он вынул какой-то лист тонкого пластика, и протянул кентавру. Кентавр снял с пояса маленький фонарик, зажёгшийся ярким фиолетовым светом.

— Так... — бормотал кентавр, разглядывая лист — ага...

— Слушай, Циллар, ты нас сегодня второй раз уже проверяешь, — не выдержал Марк.

— Надо будит, сто раз проверю, — процедил тот, не отрываясь от своего занятия, — а кто это с вами?

— Да дружбан мой, из нашей бригады: Ним Бебил. У него наряд в генераторную...

— Рога Чернобога, — вздохнул Нимрот, — придётся вмешиваться.

Он слегка привстал со скамьи, и простёр свою руку, на которой вдруг замерцал странный перстень, с желтоватым камнем. Свет исходил из камня, и мерцание было очень частым.

— Мы с этими людьми, — медленно произнёс царь, и голос его непривычно звенел в тишине залы — едем в генераторную, на нулевой контрольный уровень, там утечка радиации, и дело не требует отсрочки! А если мы будим мешкать, или запрашивать начальство, нам всем грозят неприятности! В ваших интересах, пропустить нас, и, как можно скорее.

— А женщины тоже с вами? — спросил кентавр, сдвинув каску на бок, и почёсывая затылок.

Всё же обдурить кентавра гораздо сложнее, чем обдурить человека.

— Да, — спокойно ответил владыка Бебила, — это специалисты из лаборатории ядерного синтеза, физики.

— Физички, — закивала головой Шаба, и Нимрот покосился на неё с видимым неодобрением.

Кентавр так и застыл со шлемом, съехавшим набок — под этим шлемом явно происходила интенсивная работа мозга, что-то его очень смущало, как-то не укладывалось в голове, но вот что — он никак не мог понять... казалось, что вот она, эта мысль, прямо перед глазами, но стоило на ней сосредоточиться, мысль тут же ускользала... а была ли вообще эта мысль? Циллар не знал. Просто беспокойство мимолётное... А если что-то не укладывалось вместе с уставом караульно-постовой службы, по тому же самому уставу, подобное стоило без сожалений отметать в сторону, что Циллар, после непродолжительной внутренней борьбы, и сделал. Да и говорил этот рабочий, очень убедительно... Зачем же тогда сомневаться, если путевой лист в порядке?

На мгновение, ему пришла в голову шальная идея, словно сквозняк в караульном помещении, что в путевом-то листе не написано ничего про генераторную на контрольном уровне, но так как они туда едут, значит, написано, а он, не заметил. Но, ведь им нужно ехать... работа стоит...

Циллар медленно, словно нехотя, вернул лист Марку, после чего, с некоторым облегчением вздохнул и поправил шлем.

— Сейчас переключу вам... он дёрнул какой-то рычаг за бруствером, раздался лязг стрелок, и один из семафоров, зажёгся зелёным.

— Только без фокусов там, физички, — ухмыльнулся Циллар, — а то будите мужиков от работы отвлекать...

— Ах ты, конь... — начала было Анат, но владыка Бебила крепко зажал ей рот, не смотря на серьёзное сопротивление с её стороны.

— Странный он сегодня, — сказал Марк хохотнув, когда дрезина набрала скорость, и её акустическая установка мерно выбрасывала резонаторный поршень с тихим посвистыванием, — бабы ему какие-то мерещатся! Конь озабоченный! Скажи?

— Я это и хотела сказать, — мрачно процедила Анат, но её никто из людей не услышал.

— И вообще, — кивнула Шаба с умным видом, — слово "баба" унизительное название для человеческой женщины, ограниченной низко социальными и репродуктивными свойствами.

Анат внимательно посмотрела на подругу, но та принялась изучать стены тоннеля.

Нимрот молчал, дуя губами на укушенную руку.

— Да если целыми днями вот так вот торговать своим хлебалом на переезде — ещё и не то начнётся, — хохотнул напарник, обращаясь к Марку, — синдром скалистого ужаса, слыхал про такое?

И оба громко засмеялись...

(а в это время, ещё тогда... Интерлюдия от редакции)

Почти на границе двух районов Москвы: Тверского, и Марьиной Рощи, находится довольно-таки необычное место.

В принципе, коренные жители, и, даже многие из гостей столицы, не видят в этом месте ничего удивительного — такие же улицы, такие же пробки, те же дома (облупившийся кирпич, зеркальные стёкла в алюминиевой оправе), рекламные вывески...

Когда-то, более двух тысяч лет назад тут находилось капище древних Балтов, восходящих к латенской культуре, точнее, впитавших в себя весь древний мистицизм северных кельтов. В последствии тут селились племена вятичей, которые так же не остались равнодушными к этому месту, и так же использовали его. Почти до двадцатого века в истории Земли, племена вятичей сохраняли древние языческие обряды, хотя уже многие их соплеменники давно исповедовали христианство. В частности любопытен был их обычий, так называемого "трупосожжения", то есть манера сжигать трупы сородичей, способ, привнесенный арийскими и прочими кочевыми народностями из районов Ирана и Индии. Так вот, прах с костями, вятичи помещали в глинянный сосуд, расписанный древними охранными рунами, после чего такой сосуд водружался на специальный деревянный столб, который вкапывали у дороги. Иногда эти стволы украшали ликами древнеславянских богов. По все вероятности, загробный путь человека, видился тогда таким же путем, вечным движением души умершего меж мирами, потусторонними обиталищами Великих Богов. Скорее всего идея деревянного столба, увенчанного сосудом с останками человека возникла из элементов культуры друидов, которые поклонялись священным деревьям.

Позднее это место было заброшено, и потеряло своё былое значение: вокруг ставили бытовые постройки. Архитектор Жилярди в 1802 году возводивший Мариинскую больницу неподалёку, называл это место: "Чёрный двор".