Перед бурей 2-3

Эх, отец... что же ты пошёл за ними? Что они тебе сказали? Неужели ты поверил, что твой сын на самом деле возглавляет это безумие? Спокойно, парень, спокойно, не хватало ещё в яррк сорваться... Хорошо что друзья рядом. Они... остудят. Не позволят наворотить глупостей.

— Невесело, э? — Джо, лёгок на помине, подошёл и сел рядом. Почуял как-то, впрочем, ясно — эмпат. Заговорил, расспрашивая, отвлекая его и себя. Не слишком охотно Алек рассказал о том, что произошло в Дорнохе, и друг задумался.

— Стат, — произнёс наконец.

— Уверен? — Алек вытянул руку, и дага, так и лежавшая на траве, прыгнула в ладонь. Он и сам так думал. Уж больно всё... характерно.

— Имперский логик сказал бы тебе — уверен. А я просто чую.

— Спасибо, — вдруг сказал Джо. Алек с интересом покосился на тёмный силуэт друга, но вопрос не задал.

— Пожалуйста, — усмехнулся. — Знаешь, а она... молодец.

— Ещё бы!.. — восторженно отозвался Джонатам, поперхнулся и замолчал. Угу, ты ещё виноватым себя почувствуй. За то, что нашёл время заботиться о каких-то пленницах, когда у друга отца украли. Эх, сердцеведы...

— Хорош раскаиваться, — буркнул Алек и поднялся. — Найдём Джурая и устроим, как там выражаются имперские логики? — бурю в мозгах?.. Нет, как-то не так... Что Луиса?

— Я уложил её дрыхнуть. Тролль позаботится.

Алек кивнул.

— Может быть, в дом пригласишь?

— Чего?.. — только тут Джонатам понял, что вообще-то дом, рядом с которым они устроились — его собственный. Засмеялся и велеречиво пригласил друзей внутрь.

Пахло нежилым помещением. Всё было так, как Джонатам оставил в прошлое посещение деревни Проклятых. При каждом шаге поднималась тонкая пыль. Окна не давали достаточно света, Джурай разорил запасы Луисы и принёс спиртовые лучинки. Эти изделия цеха химиков горели синим светом, чуть потрескивая. Их расставили на столе.

— Жаль, Макшема нет, — сказал Алек, черкая на поверхности стола кончиком даги. — Он гору хорошо знал. И Кати...

— Здесь не так, — Джонатам достал собственный нож и дополнил рисунок. — Тропа ведёт вот, а тут непролазня... по крайней мере, раньше была.

— И где тут лучше всего устроить лагерь? — спросил Джурай. Он на горе никогда не был, ему лишь показывали её издали, как одну из достопримечательностей края. Алек и Джонатам перебивали друг друга, царапали вспомянутые детали. Джурай слушал, ходил вокруг стола, разглядывая рисунок со всех сторон, прикидывал, из чего на скорую руку можно изготовить снаряжение для лазания по скалам. Как зайти к местам, где, скорее всего, держат пленников.

— Они его не тронут, — сказал Джонатам с уверенностью, которой на самом деле не ощущал. — Он им нужен. Могут соврать, мол, Алек где-то бродит и появится к следующему дню. Или вовсе спит, устамши от своих разбойных дел...

Попытка пошутить не удалась. Всё же Алек позволил уговорить себя не выступать немедленно, а отдохнуть хоть немного. Сговорились идти тогда, когда ночь повернёт на утро, чтобы оказаться у возможного лагеря в предутренний час.

— Дагу, конечно, уже хватились, так что придётся быть вдвойне осторожными...

— Не обязательно, — сказал Джонатам. — У него в сумке была сыть. Может быть, он собирался отсутствовать долго.

Парень задумался. Дядька Пегий сказал, что двое главарей не ладили. И Дага скитался по лесам, когда остальные занимались грабежом.

Когда внимание Даги привлекло что-то — может быть, крик летучей мыши, или отзвук неосторожной мысли, он поделился подозрениями со вторым главарём. Тот, "бла-ародный", сказал что-нибудь вроде — коли показалось, так иди и проверь. И даже людей с ним не отправил. Дага ушёл в одиночку, прихватив снедь на тот случай, если придётся задержаться, а то и ночевать в лесу.

— Что ты тогда говорил об имперских логиках? — усмехнулся Алек, когда Джонатам всё это изложил. — Может быть, ты и прав. И одежда Даги, как раз для долгих концов по лесу, и еда. Если к его отлучкам привыкли, то рано не ждут.

— Но осторожность не помешает, — со значением произнёс Джурай.

— Дэвани напоминает мне об осторожности, — Алек закатил глаза. — Что дальше — может быть, Джо женится?

Сердцевед от неожиданности чуть с лавки не свалился.

— Шуточки у тебя...

— Браслет-то уже дарил, — заметил Джурай ехидно. Мысленно выругавшись — отвечать вслух значило навлечь новые насмешки, Джо изрёк истину о преимуществе утра над ночью.

— Верно, расходимся, — сказал Алек. — Всем выспаться...

— И тебе тоже. А то знаю я тебя, дай волю — и все стражи себе возьмёшь, — сказал Джурай. — Сам распределю. Первая моя.

Возражений ни у кого не было, и молодые люди разошлись. Джонатам собрался проведать суженую... тьфу ты!.. вот уж прицепилось.

Девушки устроились в пристройке к его дому. В отличие от мастерской Макшема, здесь до сих пор царил хаос, по углам валялись груды заготовок, верстак был завален инструментами для резьбы.

От стены пахло свежеломаными еловыми лапами.

— Наконец-то, — раздражённо сказала Луиса. — Я уже заждалась.

— То есть?

— То есть кто-то должен присмотреть за ней. И этот кто-то — ты!..

— Зачем? Неужели она настолько плоха, что за ней нужен пригляд?

Луиса фыркнула, разглядывая его блестящими в полутьме глазами.

— Нет. Ты забыл, что она вообще-то — наш враг и Слухач?

Джо заморгал. Он действительно забыл!..

— Она не настолько плоха, чтобы не нуждаться в пригляде. Врежь этот... Дага чуть сильнее, проблем бы не было по крайней мере несколько часов... а ещё сильнее — все проблемы отпали бы совсем. Но сейчас она может прийти в себя. Наркотик прекращает действовать, и беспамятство перейдёт в сон.

— А... гм... ладно... — Джо потоптался рядом. — Но что мне делать?

— Что хочешь, только дай поспать, — сердито буркнула Луиса и отвернулась к стене.

Джо тихо ругнулся, вставая на колени рядом с Симоной. Девушка лежала на боку, неловко пристроив раненую руку на какой-то чурбачок. Джо даже поморщился, снова ощущая чужую саднящую боль. Луиса права, дурманика явно выдыхалась. Джонатам попытался устроить Симону удобнее, девушка вздрогнула и проснулась.

— Что?.. — тихо шелестнула.

— Ничего. Просто ты... это... ну... — промямлил он. Целительница завозилась, пошарила вокруг себя и швырнула через плечо в их сторону пук еловых веточек. Одна застряла у Джо в волосах.

— Сейчас, уже молчим, — буркнул он. И лёг рядом с Симоной. — Не дёргайся, — сгрёб её сзади. И она, конечно, задёргалась. — Я ничего тебе не сделаю. Просто...

Он положил пальцы ей на висок. Девушка затихла.

Поняла.

Джо не был уверен, что сможет возвести стенки мысленной темницы, и лишь велел себе проснуться, если Симона попытается до кого-то дозваться.

Оставайся. Не ходи никуда. Сторожу.

Движение — кажется, она кивнула. Джо закрыл глаза, уже падая в сон, и застрял на границе. Горячее девичье тело прижималось к нему, он чувствовал её дыхание, стук сердца, слышал, как скачут её мысли перепуганными белками. Нет, это просто утончённое мучение — пытаться уснуть в таких условиях!..

Но он всё-таки уснул.

Сон его был наполнен странными образами. Тоска о людях, которых он толком не знал, мысли о предательстве — совсем древнем, и другом, совершённом только что. Готовность убить себя, как только представится возможность, как жаль, что седовласый недостаточно твёрд, как жаль, что тот чужак с ножом промахнулся, она бы бестрепетно встретила смерть...

Тут Джо проснулся, смутно понимая, что ненароком заглянул в чужие сны. Девчонку в кольце его рук явственно потряхивало. Бестрепетно, как же...

— Щас, — пробормотал Джонатам. — Так я и позволю тебе убить себя.

Мысленно потянувшись, он сдёрнул прочь недобрые тёмные сны, взамен оставив что-то своё. И сам угодил в ту же ловушку. Сон был наполнен согласным движением горячих тел, шёпотом и беззаботным девичьим смехом.

Симона проснулась, улыбаясь в блаженной неге. Снилось что-то хорошее. Она моргнула, открыла глаза. Прямо перед лицом маячило светлое. Девушка сощурилась.

Мускулистая рука с тёмными редкими волосками.

Симона едва слышно ахнула, мгновенно припомнив всё — и сны, и то, что им предшествовало. Кто-то завозился за спиной.

— Доброе утро, — пробормотал прямо в ухо сиплый голос. Рука, в которую она уже нацелилась вцепиться зубами, исчезла, непристойная обнимающая тяжесть ушла. Девушка подхватилась... и едва не заорала в голос. Забытые раны тут же напомнили о себе, взорвались болью, скрючив тело.

— Что?.. — ненавистное лицо появилось перед ней, руки запорхали. Прикосновения как будто вызывали электрическую щекотку.

Боль постепенно отступила. И гнев тоже, обнаружила девушка. Более того, хотелось так и сидеть, сладко ёжиться от прикосновений.

— Ты... скотина... — как сплёвывая слова, начала она, снова накручивая себя. — Ты чего мне всю ночь внушал?!.

А ты прям так уж и противилась, ехидно прозвучал чей-то голос. Её собственный, вот чей.

— Я не нарочно, — буркнул Джонатам, тоже смущённый донельзя. Девушка зарычала сквозь зубы и набросилась с кулаками, бестолково, забыв то немногое, что знала.

— Эй, эй, полегче!.. — Джонатам обхватил запястья, удерживая, и они вдвоём повалились на лежанку.

— Вы чего там возитесь? — пробормотала Луиса, ворочаясь с боку на бок. — Нашли времечко... Уже, пожалуй, пора вставать, что же не будят... ох!.. А где?..

Она рывком села на разорённой постели. Джо и Симона возиться прекратили, удивлённо уставились на неё — взъерошенную, с хвоёй в волосах, с фингалом на половину лица, уже спавшим и радужно зацветающим.

— Что случилось? — спросили в один голос.

В широко раскрытых глазах девушки ещё бродили тени снов. Луиса сморгнула их, прищурилась... и в ответ принялась неизобретательно и монотонно ругаться.

Симона пихнула Джонатама в бок, раз уж был столь неосторожен, что отпустил и подвернулся, и закрыла глаза.

— А и в самом деле, где?.. — Джонатам почувствовал, как её быстрая мысль что-то ищет в Живе. От недоброго предчувствия вдруг похолодело в животе.

— Где — кто? — уточнил он. Нет, быть того не может!..

Ответить никто не соизволил, и Джо сам закрыл глаза, погружаясь в золотое сияние Живы.

Вот Симона. Он потрогал её, ощутив отголоски боли, и физической и душевной. Вот Луиса, её в Живе ни с кем не перепутаешь. Надо ей сказать, пусть поможет Симоне. Вот люди снаружи, друзья, сородичи Алека. А вот тут ночью убили человека — Джонатам налетел и едва не выскочил в реальный мир от ударившего эха смерти.

Все люди светятся, кто-то ярче, кто-то тусклее. И нигде нет того тёмного провала в Живе, который с недавних пор обозначал Алека.

— Ушёл, — сделал вывод Джонатам, очнувшись. — Удрал, чтоб ему!

Он подхватился и выскочил из мастерской, застрял в дверях с Симоной. Луиса наподдала сзади, и они вылетели наружу.

Было раннее утро, но уже никто не спал. Люди стояли группой, переговаривались угрюмо. Кажется, сородичи Алека восприняли его тайный уход как личное оскорбление. Джурай вовсе в полной мере соответствовал своему прозвищу — бешенством от него так и плескало.

— З-з-записку оставил, — сообщил, потрясая лоскутом тряпичной бумаги. — З-з-заботливый придурок!..

— Чего там? — спросила Луиса, перехватывая его руку. — Отправляйтесь домой... возьмите мать, брата, Даниэла... сообщите остальным... мы вас догоним... позаботьтесь о Лине...

Джурай аж зарычал, его трясло от злости.

— Интересно, с чего бы это он просит позаботиться о жене, — пнул подвернувшуюся деревяшку, — когда тут же обещает догнать!..

— С него станется в одиночку на всех напасть, — задумчиво сказала Луиса.

— Угу. С него станется и напасть, и победить!.. — Джурай полоснул яростным взглядом, Луиса уронила полыхнувшую записку, торопливо затоптала. — Бешеный, чтоб тебя, держи себя в руках!..

Джурай закрыл глаза, стиснул кулаки и челюсти и ритмично задышал, выпуская воздух сквозь зубы.

— Я спокоен... — заунывно начал.

— Как весенний паводок и лесной пожар!.. — Луиса разглядывала то, что осталось от письма. — Ладно!.. Александр, конечно, придурок, но, может быть, ему хватит соображения не переть в лоб, а осторожно прокрасться и выкрасть отца?

Ответ пришёл тут же.

— Там этого... — выскочил из соседнего дома Пегий. Его пегая борода тряслась, — ну, того!..

— Чего — того? — раздражённо рыкнул Джурай.

— Трупа!.. — выдохнул Пегий. — Раздели!..

Все переглянулись и поспешили туда, где вчера положили тело. Действительно, на Даге остались только нижние портки. Пропали и ножны с ремнём, только сапоги стояли рядом.

— Может, и выгорит, — задумчиво пробормотал Джурай. — Телосложение у них одинаковое. В сумерках... говорили, Дага нелюдимый, никто не удивится, если... тут всё зависит от того, когда Алек ушёл...

Он повернулся к селянам. Один парень, тот самый, вчерашний бдительный страж, стоял, неловко перекосив шею и поддерживая голову рукой.

— Как раз ночь повернула на утро, — сипящим шёпотом ответил Мих, его здорово кренило в сторону. — Мне показалось, мышь кричала, и лошадь фыркнула... Я подошёл, а тут сзади и цапнул он меня за шею... опять...

— Опять?

Мих уныло кивнул, — ну, насколько он мог кивать. Луиса подпёрла его и занялась шеей.

— М-да... — вздохнул Джонатам. — Не переживай, ты всё равно не смог бы его задержать... и вообще удивительно, что заметил. Вернётся — покажет, каким приёмом он тебя снял.

— Жду не дождусь, — без особой радости буркнул мальчишка, а стоящих рядом вдруг одолел кашель.

— Ну, молодцы, что будем делать? — поинтересовался Пегий вполголоса.

— А что тут можно сделать? — буркнул Джо, туже затягивая ремень ножен. — Этот приду... может быть, он справится и без нас. Но я всё-таки намерен идти туда и помочь. Если не драться, то драпать.

Джурай сплюнул под ноги, показывая, что он думает о таких друзьях. Мужчины переглянулись — и согласились.

— А с этой что делать? — поинтересовалась Луиса, кивая на Симону. Пленница слонялась рядом с независимым видом, прислушиваясь.

— А чего с ней? — Джурай покосился. — С нами пойдёт, может, пригодится... для чего-нибудь. Врага там отвлечь...

Симона показала язык.

— Вот спасибо, храбрые воины, — пропела.

— Пожалуйста, — буркнул Джурай.

— Летучих мышей не хватает, — перебила Луиса, она как раз вернулась от лошадей.

— Чего?

— Одного кожана нет!..

Люди переглянулись.

— Вряд ли Алек выпустил его просто так. Кому-то отправил письмо, — пробормотал Джонатам. — Но кому? Если я всё правильно понимаю...

Симона поёжилась, когда все взгляды скрестились на ней. Дёрнула плечами.

— Кожаны знают дорогу только к следующему чертогу.

— Алек написал церкви, — сделал вывод Джурай. — Но зачем? Ерунда какая-то...

После короткого совещания было решено, что девушки останутся в деревне Проклятых вместе с другими радоничами. Однако Пегий и Мих смогли настоять на своём участии в походе за дором.

— Тогда не жалуйтесь на скорость, — буркнул Джурай. Те заверили, что это ещё не определено, кому придётся жаловаться.