Вождей не выбирают

Растянувшись на добрую сотню метров, кавалькада кочевников вместе с небольшим мобильным отрядом Рашид-Балдея Четвёртого двигалась в сторону дворца. Горожане благоразумно уступали лошадям дорогу, женщины с любопытством высовывались из окон, вслед восторженно улюлюкали мальчишки. Темнокожий вождь ехал по правую руку от меня, Таврус — по левую, сзади грохотал копытами массивный коняга Спиртуса. Толстощёкий варвар, пользуясь всеобщим вниманием, строил глазки каждой второй местной красотке.

— Деймер ушёл дальше.— рассказывал мне Таврус.— Столицу он почему-то не тронул. Но ходят слухи, что царю Кирию доставили от него какое-то послание, прочитав которое он велел объявить траур...

— Интересно, что же такого там было написано?— задумалась я.— Или ваш самодержец паникёрством отличается?..

— Кирий — благородный муж и мудрый правитель.— опроверг мои сомнения Рашид-Балдей.— Просто так он ничего не делает, мне ли не знать — мы не первый год поддерживаем межгосударственные связи.

— Значит, отпадает... Ладно, о причине сих загадочных действий спросим напрямую у Его Величества. Только спинным мозгом чувствую — не зря он вас, ваше благородие, в гости позвал!

— Да уж, не на чай с пряниками...-вставил Мыш и, увидев ползущие вверх брови вождя, раздражённо добавил.— Да, да, разговариваю я! Всё! И без вопросов, ладно?!

— Мындер!— сквозь зубы шикнула я.— Не зарывайся, между прочим, не с дворником разговариваешь, а с особой королевской крови!

— Миль пардон, вашество!— расплылся в подхалимской улыбочке крыс.— Не признал сразу!.. Ей-богу, не со зла!

Африканец улыбнулся и махнул рукой. На Мышеля сердиться невозможно в принципе...

Впереди, за площадью, как-то внезапно вырос дворец — белокаменный, высокий, по углам — резные остроконечные башни, слепящая золотыми пластинами крыша, флагшток с развевающимся флагом: два меча, крестом перекрывающие золотое солнце на алом фоне. Красиво...

— Типичное ДК.— откомментировал длиннохвостый.— Это, значит, и есть резиденция царской фамилии? А что, я бы тут покантовался с месячишко!..

— Подъезжаем.— предупредил Таврус и строго добавил.— Серый, будешь трепаться — покантуешься... в каземате!

— Ладно, ладно тебе!..— болтун сморщил нос и с деланным безразличием принялся чистить усы. Ничего себе! Ну, Таврус, ну, молодец! Моего собственного крыса выдрессировал — с полуслова понимает! Даже у меня так не получается...

У ворот путь нам преградили два алебардщика. Один, с листом пергамента в руках и гусиным пером за ухом, с любопытством уставился на нас, второй обратился к темнокожему вождю:

— Кто такой, к кому, по какому делу?

— Рашид-Балдей Четвёртый, вождь и главнокомандующий Королевства Трёх Приливов. Со свитой. Прибыл по прямому прошению вашего государя.

Второй стражник кивнул и сделал пометку на листе. Первый повернулся к Таврусу:

— Кто такой, к кому, по какому делу?

— Таврус, кочевник, чинов не имею, прибыл в согласии с высочайшим соизволением Его Величества для обсуждения вопроса государственной важности.

Ого-го, как завернул! Я с уважением посмотрела на моего бородатого товарища. Обычно всё молчит... а тут! Обзавидуешься...

Стражник повернулся ко мне. Покосился на волосы, крякнул и затянул своё:

— Кто такая, к кому, по како...

— Слушай!— нервно дёрнулась я.— Кончай гнусить! Как ты думаешь, если я тут у царского подворья стою, мне к кому надо — к государю вашему, или в салон красоты на маникюр?!

— Но...

— Открывай ворота! У меня к властителю сугубо конфиденциальная беседа, не терпящая отлагательств!

— Да ты хоть имя своё назови!..— взмолился вспотевший от моих несправедливых наездов алебардщик.— Мне ж начальник охраны голову оторвёт, коли узнает, что я кого впустил без отчётности!

— Может, тебе ещё телефончик оставить?!— не сдавалась я.

— Станислава!..— Таврус, закатив глаза, запечатал мне рот тяжёлой ладонью.

— Бешеная...— согласно кивнул Мыш, впрочем — не без поощрительной нотки в голосе.

— Благодарю!— чуть было не прослезился страж, дав знак открыть ворота. Второй быстро застрочил по пергаменту.

Мы втроём въехали на широкий двор, выложенный белым кирпичом. Кочевникам и подданным Рашид-Балдея было велено ждать снаружи. Расторопные конюхи приняли поводья наших лошадей, а нас повёл внутрь дворца ещё один неприступный стражник, закованный в железо.

— Ты чего это мне рот затыкаешь, зверь бородатый?!— напустилась я на Тавруса, едва мы успели войти. Дворец кишел охраной и разнаряженными придворными в шелках и бархатах. Несмолкаемый гул голосов стоял в белых лабиринтах дворцовых коридоров.

— Так как же было не заткнуть?— оправдывался он.— Если ты ахинею несёшь?..

— Я?!

— Ведь положено так, понимаешь, по-ло-же-но! Ещё издавна! А ты выделываешься, как муха... на стекле!

— Че-его?.. Мыш! Это ты, подлец хвостатый, его таким словам научил?!

— Ничё не знаю!— открестился тот с самым невинным видом.— Он сам!.. Клянусь хвостом!

— Клянётся он...

— Ну, если я и брякнул что, так ведь его ж никто не просил запоминать! Вот-те крест, Стаська, честное пионерское!

— Ладно... а ты, Таврус, запомни: насилие — это не наш метод! И прежде чем напрягать мою особу своими дурацкими традициями, соблаговоли мне сначала о них сообщить хотя бы...

— Я думал, ты поймёшь.

— Думать вредно!— отрезала я.

— Правильно,— вылез Мышель,— вот с неё бери пример — она вообще не знает, что это такое...

— Задушу.— весомо пообещала я.

— Ой, какие мы сердитые!.. Да пожалуйста, уже заглох... строит из себя непонятно что... тоже мне...— обиженно забормотал крыс.

Наш провожатый остановился возле узорчатых золочёных дверей. Стукнул по ним концом короткого копьеца. Изнутри раздалось:

— Кто?

— К Его Величеству.

— Делегация...— хихикнул Мыш. Стражник покосился в нашу сторону. Двери распахнулись.

Итак — тронный зал! Узкие окошки наверху, куча светильников по стенам, широкая красная ковровая дорожка, ведущая через весь зал к вычурному здоровенному креслу на небольшом пъедестале. Над креслом... то бишь — над троном, тот же флаг, что и на крыше. У дверей — два молчаливых рыцаря в сияющих доспехах. И — тишина.

— А где, собственно, царь-батюшка?..— осторожно поинтересовалась я. Рашид-Балдей сдвинул кустистые брови, а Таврус, пихнув меня локтем в бок, прошептал:

— Тихо! Я и так еле-еле аудиенции добился!..

— Молчу, молчу... только это всё равно нехорошо! А ещё говорят: точность — вежливость королей! Мы здесь, а его великолепие где-то носит...

Поймав умоляющий взгляд бородатого, я быстренько умолкла. Ладно, может, у них так тоже принято?..

Позади трона открылась дверца, кто-то завозился, послышался раздражённый голос: "Уйди, опостылел!.. Велел же отменить... Сгинь, кому велено?! Вражья душа... прости, Господи! До греха доведут, олухи царя небесного...", и на ковровую дорожку шагнул невысокий худощавый мужчина весьма преклонного возраста, в расшитом драгоценными камнями царском облачении и съехавшей набок короне. За те три шага, что отделяли его от пъедестала, он успел два раза споткнуться, и чуть не растянулся на ковре. Я, конечно, дико извиняюсь... но он же пьян?!

— Чтоб вам... понаставили тут косяков!..— на ходу поправляя головной убор, бурчало Его Величество, усаживаясь, наконец, на трон.

Оба моих спутника преклонили колени. Я сообразила позднее — ну какие тут приличия, в кои-то веки живого царя увидеть! Да ещё в таком интересном состоянии!..

— Кто такие?..— подавив икоту, величественно изрёк государь, приняв соответствующее монарху неподвижно-скульптурное положение.

— А вам не доложили?— изумилась я.— Ну что за народ, ёлки-моталки, аж зла не хватает...

— Стася!!— в три голоса выдохнули Таврус, Мыш и темнокожий вождь, делая большие глаза.

— Ой, пардон...— смутилась я. Чёрт, очередные традиции!.. Надоело хуже горькой редьки!

Сопровождавший нас придворный шагнул вперёд, вытянул перед собой лист и с выражением продекламировал:

— Рашид-Балдей Четвёртый!

Вождь поднялся с колен и поклонился.

— Таврус, кочевник!

Ещё один поклон.

— Станислава Бешеная!

Слушайте, ну вот так меня давно не обижали... Уже успев подняться с пола, я так и замерла статуей с вытаращенными глазами. С плеча свисал загибающийся от беззвучного хохота Мыш, Таврус с Рашид-Балдеем из последних сил старались сохранить серъёзность, а Его Величество удивлённо моргнул:

— А почему — бешеная?

— Э... о...— мои спутники, давясь смехом, мычали что-то малопонятное. Я топнула ногой:

— Это какая ж сволочь так меня окрестила?!

Царь подпрыгнул на троне:

— Не я!..

— Так...— шипела моя светлость, покраснев от злости.— Мышенька... а ну, иди сюда, зараза серая...

— А я здесь при чём?!— крыс сиганул на плечо к Таврусу.— Я что, виноват, что у них администраторы — дубьё-дубьём?! Я ж к слову сказал, по ситуации!

— Будет тебе сейчас ситуация!— завопила я.— А ну, слезай! Опозорили!.. Куда мне теперь с таким прозвищем, а?.. Я кого спрашиваю?!

В ответ на мои вопли все — начиная от Тавруса и заканчивая царём, разразились возмутительным типично мужским хихиканьем.

— Чего ржёте, кони?!— потрясая кулакоми в воздухе, разорялась я.— Смешно, да?!

Бесполезно. Мои стенания вызвали только внеочередной приступ веселья...

— Ох, умора....— утирая выступившие слёзы, не очень трезво хохотал царь Кирий.— Хи-хи-хи... бешеная!.. ой, не могу...

— Ваше Величество!— возмутилась я.— Ну хоть у вас совесть есть?!

— Всё, всё... не буду.— всё ещё улыбаясь до ушей, кивнул тот.— А знаешь, прозвище-то хорошее, ты оставь... Впечатляет!

Я надулась. Венценосная особа, потихоньку успокоившись и, по-видимому, вспомнив, где находится, махнула рукой:

— Повеселились, и будет!.. Ближе к делу... Князь, рад видеть тебя, не сомневался, что ты держишь слово. С тобой мы поговорим отдельно, после — с глазу на глаз...

Рашид-Балдей кивнул.

— А ты, значит, Таврус, предводитель северного племени кочевников?..— повернул голову правитель Мелиора.

— Да, Ваше Величество, Таврус — моё имя, только...

— Только никакой он не предводитель!— отрубила я, выпрямляясь.— Он мой зам!

— Кто?

— Стаська, ты полегче, он же царь всё-таки...— посоветовал Мыш. Я пропустила его предупреждение мимо ушей.

— Ошибочка вышла, Ваша Светлость,— пояснила я.— Я — предводитель северных кочевников!

— Ты?— изумился государь.— Женщина?..

— Ну, знаете, и вы туда же! Ну да, я!.. Что тут такого странного?.. Таврус, будь другом, подтверди...

— Это правда, повелитель.— кивнул бородатый.— Она — посланница Ареса, пришедшая на смену воинственному Торосару.

— Хм?..— царь поскрёб в затылке.— Ну что же... вам виднее! Итак, предводитель... ница, что ты хотела от меня?

— Ну...— замялась я, не зная, с чего начать.— Ваше Величество, тут такое дело... в двух словах и не скажешь!..

— Говори по существу.

Я перевела дух и выпалила:

— Армией не поделитесь?!

— Это... в смысле?!— опешил Кирий.

— Ну, как — у меня ребят не больше чем полторы сотни, это же несерьёзно!.. Это, может быть, Таврус готов погибнуть как герой — за идею, а я девушка молодая, жизни толком не видела... жить хочу! А он — "отомстим, отомстим"... Нет, я что, я не против, только с таким грандиозным составом Деймер нас слопает, как кот сардельку, и не подавится! Поэтому я и прошу... нижайше, или как там... Блин, полковник, вот не мог сам сказать?.. Я запуталась...

— Деймер?— помрачнев, переспросил царь.— И здесь Деймер!.. Везде — он... Ох, горе горькое!

— Вы чего, Ваше Величество?— напугалась я, глядя, как государь в порыве скорби стаскивает с себя корону.— Простите, Христа ради, не хотела расстроить...

— А, неважно... куда уж меня расстраивать — дальше-то?! Всё одно — погибель...

— Да что случилось?!— я решительно подошла к владыке и нахлобучила ему корону обратно на голову.— Возьмите себя в руки!..

— Не хочу!— взвыл Кирий.— Надоело!.. Всему конец, а ты — "в руки"... какое там!

— Знаете что...— поразмыслив, предложила я.— Давайте вы нам всё расскажете. Может, придумаем чего! Нет, правда, Ваше Величество!.. Одна голова хорошо, две — ещё лучше, а три...

— ... это уже повод выпить!— взбираясь на моё плечо, ласково проворковал Мыш, и, сочувственно глядя на остолбеневшего порфироносца, посоветовал.— Свистни, мать, чтоб поляну накрывали. Видишь — проблемы у дедушки!..

Мы сидели за столом в небольшом царском кабинетике — он находился за той самой неприметной дверцей позади трона. На белой вышитой скатерти стояли разнообразные яства, заботливо предоставленные государевой кухней, но есть никто, кроме Мыша, не стал. Меня лично вообще на почве похмельного синдрома от одного вида любых пищевых продуктов (кроме, разве что, ядрёных маринованных огурцов!..) начинало немилосердно тошнить... Сам Кирий подналёг на вино, которое вскорости пришлось отодвинуть подальше, иначе бы Его Величество непременно нарезалось вдрабадан. Проблемки были действительно серьёзные...

— ... И тут — это письмо!— жаловался царь, прихлёбывая из золотого кубка.— И там такое... нет, не могу! Мочи нет! Пойду к первому министру в садовники — знай себе в земле ковыряйся, ни забот, ни хлопот...

— Вашество, не отвлекайтесь.— сурово одёрнул властителя зарвавшийся крыс, уплетая сдобную булку.— Чего в письмишке было?

— Этот... исчадье Подземных глубин выдвинул мне ум... ути... тьфу!

— Ультиматум?— подсказал Рашид-Балдей. Кирий закивал.

— Вот-вот!.. Чёрным по белому — так и так, выбирай, либо по-хорошему... ничего ж себе — "по хорошему"! Висельник!

— Да что ему надо-то?— не утерпела я, отбирая у убитого горем правителя очередной кувшин. Он их что, из-под стола достаёт?.. Ведь упьётся сейчас!.. Язык вон, уже заплетается...

— Дочь!— истерично всхлипнул Кирий, обнимая чашу.— Родную мою, кровиночку... Или, пишет, уладим всё по-родственному, свадьбой, или...

Царь смахнул с щеки мутную слезу.

— Так он жениться на ней хочет?..— удивилась я.

— Хо-очет он, чтоб его приподняло да шлёпнуло!.. Конечно, зачем ему с нами воевать, армию дробить?.. А так — и рыбку съесть, и на кактус не сесть!

— А может, у них типа — любовь?..— чавкая, предположил Мындер. Государь горестно замахал руками:

— Какая любовь?! Он её и в глаза не видел! Ох, грехи мои тяжкие, за что, Господи, наказываешь раба своего?.. А что я мог сделать? Я должен думать о народе!

— Вы — согласились?!— опешила я.— Да как вы могли? Вы ведь отец!

— Не трави душу!— мрачно рявкнул Кирий.— Думаешь, мне было легко? Аюна — мой единственный ребёнок!..

— Тем более!

— Что ты понимаешь, девчонка! Я был обязан пожертвовать одной ради многих! Обязан, понимаешь?.. А теперь? Вот что мне делать?..

— Сидите и мучайтесь!— фыркнула я, от души жалея царевну.

— А толку?..— горестно спросил правитель Мелиора.— Срок истекает. Через три недели Деймер придёт сюда снова, и, как написано в его послании, если я не отдам ему в жёны свою дочь, в канун Дня Полного Затмения, "когда Жалящим Ключом откроется Алтарь, на него прольётся кровь Великой Жертвы, и с восходом Тёмной Луны Зло сможет обрести настоящую силу", Гринмору конец... да что там — Гринмор! Он всё государство в пепел обратит, нехристь...