Покажи мне Бостонское небо

Аннет слушала мальчика и думала о том, насколько неуютно ей стало в отсутствие Эвана. Как будто рухнула одна из стен, защищавших постояльцев от снежного безумия, поглотившего восточные штаты. Девушка понимала, что это временная разлука.

Но что это: страх, или тоска?

— Вы меня слушаете?

— Ох, прости, Лали. Я немного мысленно задремала.

— О чем вы думали?

Сначала Аннет хотела сказать, что мальчишке не о чем беспокоиться. Но прошла секунда. Осознание. Что будет, если поделиться с Эулалио тем, что она чувствует? Да и собеседников, настоящих живых людей, с которыми можно было бы поговорить откровенно, не выслушивая поучительных речей, осталось не так уж и много.

Дубликат Эвана. Протеже. Совсем еще юная и неопасная копия, но принимающая со временем до боли знакомые очертания.

— Я...запуталась, Эулалио, — она сделала паузу и смяла разорванный конверт, — Эйс не дает мне покоя даже сейчас. Когда его нет рядом. Скажи мне, ты когда-нибудь влюблялся?

Мальчик не задумываясь ответил:

— У меня не было на это времени, мисс Лоутон.

— Значит, тебе трудно будет меня понять. Но я постараюсь объяснить. Порой люди, которых ты никогда не знал или успел забыть, врываются в твою жизнь настолько стремительно, что ты не успеваешь отреагировать на это должным образом. Кем бы они ни были. Главное — они делают это своевременно. Да, ты не понимаешь, что происходит, тебя захватывает этот ураган событий, о которых ты и подумать не мог какими-то днями ранее. Но все то уныние и однообразие, которым полнилось существование, в одночасье разбивается о чьи-то планы, замыслы. Я с ужасом вспоминаю то, через что мне пришлось пройти некоторое время назад. Смерть матери, — Аннет разглядела печальную ухмылку на лице Лали, — рука мужа в послании, подвал, в котором я собственными руками отобрала жизнь у невиновного человека. Наверное, я теперь понимаю, о чем говорил Эван, когда утверждал, что мы — зеркала. Что у нас одна природа. Ведь какое бы горе не пронизывало мое бытие, я начинаю ощущать себя свободной, все еще забитой и запуганной, но уже лишенной клетки, в которой сидела когда-то. И у происходящего есть всего один виновник. Эйс. Во мне смешиваются десятки эмоций, в отношении этого человека. Ненависть и уважение. Страх и обожание. Восхищение.

— Простите, что перебиваю, мисс Лоутон, но у меня тоже есть причины испытывать подобные эмоции в отношении учителя.

— Я знаю. Но у нас с Эваном есть нечто такое, чего нет ни у кого. История. Он медленно, методично воссоздал в моей голове все, что со временем просто утонуло бы в архиве воспоминаний. Заставил почувствовать прошлое, понимаешь? Он смог вычленить самое нужное и привязать это к настоящему. И не забывай, я все же женщина, Эулалио.

— Понимаю.

— Существует некая тяга. Мне хочется быть рядом с этим человеком. И знаешь, когда ненавидишь человека, тебе кажется, что он неуязвим. Но когда я увидела гримасу отчаяния на лице Эвана, во мне что-то перевернулось. Я больше никогда не смогу посмотреть на него, как на жизненепроницаемый камень. И эта усердно скрываемая человечность, запертая за всеми его отвратительными поступками... — Аннет задумалась, — она располагает к себе. Когда ты очень хочешь пить, и вдруг у тебя появляется возможность — вода кажется вкуснее, чем обычно. Так и здесь. То, что является нормальным для одного человека, является колоссальным достоинством другого.

— Кажется, я понимаю, о чем вы говорите.

— И еще одно: Эван знает обо мне все, Лали. Но он по-прежнему рядом.

Мальчик смотрел на Аннет так, словно слушал сказку. Ее голос успокаивал, расслаблял, позволял отрешиться от всех забот, навалившихся совсем недавно. Так говорила мама. Отец разбивал очередную бутылку и грозился зарезать "весь выводок", чтобы избавиться от лишнего груза. А у матери Эулалио был несомненный дар. Наверное, она просто хорошо знала своего супруга. Тихо, едва различимо она шептала что-то разбушевавшемуся мужу. И тогда словно просветление охватывало его существо, бутылка отправлялась в мусор, а отец — в кровать.

— Давай продолжим этот разговор в следующий раз, Лали. Нам нужно отдохнуть. Если хочешь, можешь спать со мной.

— Пожалуй, я приму ваше приглашение, мисс Лоутон. Не хочется провести ночь посреди огромного зала. Все равно, что спать на улице.

Аннет потушила бронзовую лампу, обняла мальчишку и повела на второй этаж. Для этой ночи приключений больше уготовано не было.

Суета особняка застыла со звуком клаксона, который донесся откуда-то с улицы.

— Мисс Лоутон, автомобиль пришел!

Памятуя о безопасности, девушку бросила в сумку складной нож, оставленный Эваном в прикроватной тумбочке несколько дней назад.

"Я повторяю в сотый раз — не нужно терять самообладания. Самоконтроль — главное условия выживания. Лишитесь его — и все, вы погибли".

Аннет спустилась, спросила у Эулалио, все ли тот взял, что нужно и погасила свет в гостиной.

На улице стоял роскошный Шевроле "Импала" тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года выпуска. Матовый черный кузов придавал невероятно агрессивный вид автомобилю на фоне бесконечного белоснежного полотна.

— Вот это да... — мальчик не смог скрыть удивления.

— Наверное, мы быстро доберемся до Бриджпорта.

Лали подбежал к автомобилю и открыл заднюю дверь, приглашая девушку, после чего сам нырнул в салон изящной машины.

За рулем сидел темнокожий парень в солнцезащитных очках. Аннет с трудом понимала, как тот вообще поместился в водительском кресле. Широкие плечи афроамериканца почти полностью закрывали обзор тем, кто сидит сзади. Мужчина внезапно повернулся, улыбнулся так искренне, как только мог и сказал:

— А вы как думали?! Эван же не мог не позаботиться о вашей сохранности! Усаживайтесь поудобнее, поездка будет веселой!

Стоило ему отвернуться, как он вновь обратил свою гигантскую фигуру к Аннет и Лали, основательно раскачав автомобиль:

— Да, кстати, меня зовут Джим. Джимми!

— Очень приятно, Джимми. А...

— А я знаю, как вас зовут, не утруждайтесь! Ну, все, поехали. — И запел песню Фрэнка Синатры "Мой путь".

Аннет и Лали изумленно переглянулись, но не стали ничего говорить. Темнокожий экзальтированный водитель казался приятным человеком.

Выбрасывая в атмосферу огромное количество угарного газа, Шеви "Импала" сдвинулся с места, постепенно растворяясь в неистовом снегопаде. То, что осталось вне поля зрения Аннет, никогда бы не ускользнуло от взора Эвана. Незначительная деталь в виде окровавленного тела, покоящегося неподалеку от особняка.

— Дорога до Бриджпорта занимает не больше трех часов с учетом погодных условий.

— Спасибо за информацию, Джимми. Скажите, а откуда вы знаете Эвана?

— О, это занятная история, мисс! Однажды я пришел в центральный банк, чтобы обналичить чек. Я работал везде, где только платили. И труд физически крепкого парня, как это ни парадоксально, редко оплачивался наличностью. Ну, вы понимаете, люди и по сей день не отваживаются класть в карман приличные суммы зелени, могут ведь и порезать, да не приведи Господь, убить за десятку. Так вот, стою в очереди, и какой-то чиканос, прости парень, — Джимми повернулся и подмигнул Лали, — начинает прорываться вперед, как будто очереди и не существует! Ну, я подошел к нему и хорошенько наподдал. После чего вижу картину: лицо Эвана, пристально всматривающееся в мои глаза. Голова болела жутко. Как выяснилось позже, Эван просто снес меня парой ударов за то, что я так невежливо обошелся с парнишкой-мексиканцем. Он сказал тогда: "У тебя есть язык, используй его". Посетители банка пребывали в шоке из-за того, что такой джентльмен, как Эван, просто срубил кабана вроде меня. Позже он оставил мне свою визитку и вот — иногда подрабатываю его водителем. Хотя тяжело назвать это подработкой, платит он столько, сколько я получал за три, а то и четыре месяца непрерывного чернового труда. Такое знакомство, мисс!

— Поразительно. — В голосе Лали проступал сарказм. Для него не было новостью то, что Эйс легким движением руки сбивает кого-либо с ног.

— Вот и я о том же, парень! Никогда не знаешь, у кого кулак весом с наковальню, честное слово!

Почти всю оставшуюся дорогу Аннет и Эулалио слушали песни Синатры в исполнении Джимми, который иногда вносил в репертуар расистские каламбуры.

Наконец автомобиль припарковался у небольшой гостиницы в центре Бриджпорта.

— Дамы и господа, мы на месте! Прошу покинуть лайнер!

— Спасибо за то, что доставили нас целыми и невредимыми, Джимми, рады знакомству и всего доброго.

— Удачи на дорогах. — Лали захлопнул дверь Шевроле и забрал сумку у девушки.

— Очень мило с твоей стороны, Эулалио.

Аннет улыбнулась мальчику, и они направились к входу в гостиницу. В этот момент за спиной послышалось:

— Мисс, кажется, вы забыли...

Но обернувшись, девушка получила лишь тяжелый удар в область подбородка и незамедлительно потеряла сознание. Очередь мальчика наступила мгновением позже.

— Идиоты.

Утро в Бриджпорте ни чем не отличается от Бостонского.

Неприветливая погода все так же приводит в недоумение синоптиков и самых ярых оптимистов. Метеорологический парадокс внес свои коррективы в жизнь восточного побережья. Люди рады встречам. Они удивляются появлению незнакомого человека рядом с кассой продуктового магазина — единственного места, в котором теплится жизнь небольшого городка. "Лавка Дяди Сэма" находится в нескольких метрах от музея "Хаусотоник", возле которого буквально минутой ранее взорвался Шевроле "Импала" шестьдесят седьмого года выпуска.

В одном из домов некогда тихого и уютного местечка мальчик по имени Эулалио и Аннет Лоутон приходят в себя после случившегося, вдыхая табачный дым, испускаемый сигарой, которую крепко держит в зубах некто Джимми.

Самое обыкновенное утро в Бриджпорте.

7 января, 1974 год. Бриджпорт, штат Коннектикут

Совпадения редко приносят с собой благие вести.

Немногочисленные работники музея в панике выбежали на улицу, чтобы выяснить, что там случилось. Но Эйсу не нужно было видеть произошедшее. По одному лишь звуку тот смог определить взрывчатое вещество — смесь аммиачной селитры и дизельного топлива. Да и у самоучек других козырей в рукаве припасено быть не могло.

Взрыв прогремел в двенадцать ноль-ноль. Именно в ту минуту, когда к "Хаусотонику" должны были подъехать Лали и Аннет.

Эван надел черные кожаные перчатки и покинул здание музея. Проходя мимо догорающего автомобиля, точнее его обломков, он обратил внимание, что на момент взрыва машина пустовала. Первое — никто не кричит, что обнаружил оторванную руку или голову. Второе — вряд ли части кузова и шасси раскидало бы подобным образом, если бы внутри находился как минимум один человек.

Сознание Эйса воспылало миллиардом комбинаций, которые могли привести к такому стечению обстоятельств. Он не винил себя в том, что произошло. Самобичевание — одна из тех черт характера, от которой Эван избавился очень и очень давно.

Расчеты закручивали торнадо в голове, собирались в общую картину, но сразу же рассыпались. Никто, кроме него, Лали, Аннет и Кристофера, которого Эйс попросил отвезти мальчика с девушкой в Бриджпорт, не мог знать о поездке. Не мог. Но узнал. Крис — надежный человек и Эван доверял ему. А значит, произошло что-то непредвиденное. Кристофер никогда бы не проболтался о том, что ему поведал Эйс.

Бриджпорт, как и множество других городов Коннектикута, довольно маленькое поселение с численностью, не превышающей и ста тысяч человек. Но искать кого-либо, полагаясь лишь на удачу, — не самый подходящий вариант. Действие порождает действие. Главное — ни на секунду не останавливаться. И Эван понимал, что теперь ему придется потратить порядка шести часов, чтобы вернуться в Бостон, отыскать улики, указывающие на вмешательство посторонних лиц в изначальный план, и вновь оказаться здесь.

Еще утром все шло как нельзя лучше. Эйсу удалось разыскать человека, о котором говорила Аннет. Человека, на которого указывал Джастин Гаррет. Двойника Альберта Де Сальво.

Эван постучал в дверь. Спустя несколько секунд послышался мужской голос:

— Кто?

— Простите, что потревожил, но здесь ли живет Коул Рассел? Мы с ним учились в одном университете, я в городе проездом, решил навестить старого приятеля. Столько времени прошло.

Дверь распахнулась. Эйс отреагировал моментально. Выхватив нож, он ударил им мужчину в лицо, после чего обрушил серию из тяжелейших хуков на голову бедняги. Коул пребывал в сознании, когда Эван потащил того на задний двор, отделенный от внешнего мира высокой изгородью.

— Пожалуй, я даже разрешу тебе закричать.

Но мужчина, поверженный несколькими мощнейшими панчами, не мог найти в себе силы даже открыть рот, не смотря на жгучее желание позвать кого-либо на помощь.

— Что ж, это достойно уважения.

Щека Коула была пробита насквозь, кровь заливала подбородок, шею и плечи.

— Я жду ровно две минуты, по истечении которых тебе придется заговорить, Коул. Мой вопрос предельно прост: что ты делал пятого января возле отделения "Дэйли оффис"? Подумай, прежде чем дать невразумительный ответ. А я, с твоего позволения, осмотрю "поместье" Рассела.

На дверце холодильника Эван обнаружил бумажку с именем Джастина Гаррета, на которой также были записаны номера двух телефонов.

Но больше всего внимание Эйса привлекли множественные сертификаты победителя турниров по игре в покер. Несколько нераспечатанных колод, белый кард-протектор и фишки с памятных состязаний.

А Эван по-прежнему полагался на свое чутье. Этот человек, Коул Рассел, мог быть тем самым Попутчиком, преследовавшим Эйса столько лет. Если бы не одна крохотная деталь в виде визитной карточки специального агента Уэлдона Кеннеди. Специального агента. Уэлдона. Кеннеди. В доме Коула.

Эван, ускорив шаг, выбрался на задний двор. Рассел заговорил сам:

— Агент...Уэлдон...агент.

— Я это уже понял, Коул. А теперь скажи, чем я могу тебе помочь?

Мужчина растерянно потряс головой, давая Эвану понять, что тому ничего не нужно.

— Верно. Ничем.

Эйс сделал аккуратный надрез в области сонной артерии и покинул дом "старого приятеля".

Аннет почувствовала, как в области поясницы что-то пошевелилось. Девушка с трудом повернула голову и обнаружила Лали, сидящего точно в таком же положении, что и она — со связанными, заведенными за спину руками.

Головокружение мешало сконцентрироваться. Ни Эулалио, ни Аннет не могли понять, где они находятся. В комнате пахло табаком. Мебель, за исключением старого обеденного стола и коричневого кресла, отсутствовала.

— Эй, чиканос, ты живой? Я подумал, что переборщил, когда ты упал как подкошенный, честное слово!